— До сна еще много времени, Робин. Мало ли что может случиться, — отметил он, вознагражденный краской смущения на ее лице. — Налью нам бренди, пока вы будете звонить отцу, — он пошел в гостиную, чтобы не мешать ее разговору с отцом.

Если бы он был ее отцом — слава богу, это не так! — он был бы не безразличен к выбору ею любовника.

Вернувшись, она огорченно сообщила, что говорила с дворецким, и он сказал, что отец в этот вечер выглядел усталым и лег пораньше.

— Думаете, есть причина для беспокойства? — хмурясь, спросил Чезаре.

Робин рассердилась.

— Не притворяйтесь, что вас это беспокоит, — с вызовом сказала она, — не далее как вчера вы собирались разрушить папину компанию. Это могло убить его, но вчера вас это вполне устраивало! — она почти выкрикивала обвинения.

— Разве я виновен в плохом состоянии здоровья вашего отца? — лицо Чезаре потемнело, между бровями появилась морщинка.

Робин не могла отрицать, что причиной болезни отца было постоянное беспокойство о Симоне. Потом его смерть. Да и ее развод Чарлз воспринял с болью.

Тем более надо скрыть от отца планы Чезаре относительно «Ингрэм паблишинг».

— Я обдумываю, как вернуть пакет акций после свадьбы, чтобы папа не узнал, что они уходили из семьи.

— Не беспокойтесь об этом, Робин, — самоуверенно сказал Чезаре.

— Я очень беспокоюсь, Чезаре. Я поэтому и решила выйти за вас замуж, чтобы отец не знал о том, что Симон проиграл акции.

— Пожертвовали собой, хотите сказать, — иронически заметил Чезаре.

— Не говорите за меня, — возмутилась Робин. — Если бы я хотела сказать «пожертвовала», я бы так и сказала, уверяю вас!

Да, в этом Чезаре был уверен. Искренность Робин восхищала его больше всего.

— Ваш отец может не узнать, откуда взялись акции. Симон продал их хозяину казино, а я у него их выкупил через своего брокера, мое имя нигде не фигурирует. Вы получите их в день нашей свадьбы, а пока можете уничтожить все свидетельства того, что они уходили из семьи.

— Вы все рассчитали, да?

Вовсе нет. Он не знал о Робин. Он не был готов к этому. К Робин. К тому, что будет желать ее каждую минуту.

Как сейчас!

— По-моему, нам пора разойтись по спальням, — вдруг объявил Чезаре. — У меня утром деловые встречи, мне нужно почитать бумаги перед сном.

Робин поразило это неожиданное и резкое завершение вечера. Она ожидала, что перед тем, как они разойдутся, будут такие же, как накануне, ласки.

Неужели она разочарована тем, что Чезаре не захотел этого?

Нет, ну конечно нет!

Или?

Ну… Если только совсем чуть-чуть.

Очень глупо. Ведь это не любовь, он вынудил меня принять предложение.

— Какой спальней мне воспользоваться?

— Я предпочел бы, чтобы вы заняли соседнюю с моей, но боюсь, это может быть неправильно истолковано.

Кем? Мною? Няней Марко?

Неважно. Правда в том, что она может провести бессонную ночь, представляя себе голого Чезаре за стеной. И утром будет так же раздражена, как вчера вечером Чезаре!

— Целомудренный поцелуй на ночь? — насмешливо пробормотал Чезаре, наблюдая за игрой чувств на лице Робин.

Неприступная Робин Ингрэм определенно хочет меня!

Мужчина удовлетворенно улыбнулся. Ему было легче перенести грядущее разочарование теперь, когда он знал, что и она мучается тем же.

— Целомудренный поцелуй на ночь! — повторила она. — Нет уж, спасибо. Обойдусь. Скажите, куда идти, я найду сама…

— Не будьте ребенком, Робин, — мягко проворчал Чезаре, подходя к ней.

— Я же сказала, не надо мне целомудренных поцелуев, благодарю! — сверкнула она глазами.

— Я хотел проводить гостью в спальню. — Смущенный румянец Робин опять порадовал его.

— Гостья, Чезаре? — недоверчиво повторила она. — Мне трудно называть себя так.

— Но сегодня это именно так.

— Замечательно.

Совсем не замечательно. Далеко не замечательно. Но сегодня Чезаре не мог поступить иначе.

Няня Марко, Катриона, приехавшая из его родной Сицилии, была с Марко с момента рождения. Чезаре хотел побывать на Сицилии с Робин и Марко, поэтому он старался избежать любых сплетен, которые могли бы испортить репутацию его жены. Именно по этой причине, для Катрионы, до свадьбы они должны ночевать в разных спальнях.

— Поцелую не обязательно быть уж очень целомудренным, — гортанно предложил Чезаре, стоя рядом с ней в одной из четырех спален пентхауса.

— Поцелуй либо целомудренный, либо нет. Я не знаю, какие бывают степени целомудрия. — Дурное настроение Робин исчезало: она видела, как темнеют его глаза, как он жадно смотрит на ее губы.

Но ведь он прав — не надо, чтобы няня Марко видела их вместе в такой ситуации! А она-то думала, что Чезаре мстит ей за свою прошлую бессонную ночь.

— Вы правы, Чезаре, не стоит нам сегодня спать вместе.

— Никто не сказал — спать, — торопливо ответил Чезаре.

Робин мягко улыбнулась и слегка толкнула его в грудь. Он немного отступил и оказался за дверью, которую она быстро закрыла…

Робин проснулась, совершенно не понимая, где она находится. Несколько секунд ушло на то, чтобы понять, что она в спальне номера Чезаре. На улице было темно.

Видимо, середина ночи. Что-то разбудило ее…

Звук повторился, и Робин поняла — этот незнакомый звук издает ребенок.

Марко!

Робин прислушалась. Звук повторился.

Почему же няня не подходит к нему?

Робин надела трусики и платье, и без чулок и туфель пошла к комнате Марко.

Мальчик, похоже, не кричал, а разговаривал.

Сам с собой или там есть кто-то еще?

Другого голоса Робин не слышала.

Может, Катриона молча успокаивает его?

Открыв дверь, Робин увидела Марко в свете настенного ночника. Заметив ее в дверях, малыш заулыбался и стал объяснять что-то на языке, понятном только ему.

— Шшш, детка, ты всех разбудишь, — говорила Робин, подходя к кроватке мальчика. — Не поспать ли тебе, малыш?

Можно ли взять его на руки?

Робин очень хотелось этого, но вдруг Чезаре будет против?

Все-таки возьму его на руки!

Она подняла ребенка, прижала к себе это тепленькое тельце, уткнулась лицом в нежную, чудесную шейку, пахнущую детским мылом и тальком. Марко смеялся, ее дыхание щекотало его.

Если она выйдет замуж за Чезаре, Марко будет ее. Ее собственное любимое дитя. Ее сын!

Марко с удовольствием снова трогал ее волосы — наверное, ему нравился цвет, — крутил их пальцами. Ему нравилось сидеть у нее на руках, он что-то рассказывал ей на своем личном наречии.

Робин не знала, сколько времени она провела так, держа Марко на коленях, беседуя с ним, дуя ему в шейку. Время ничего не значило.

Но вот мальчик устал и заснул у нее на плече. Робин тихонько сидела, боясь шевельнуться. По щекам ее текли слезы. Может, она заснула на какое-то время, потому что когда она пришла в себя, за окном уже рассвело.

Нельзя, чтобы ее нашли здесь. Чезаре никак не должен узнать, как ей дорог Марко.

Она перенесла ребенка в кроватку, укрыла его и задержалась, любуясь прелестным личиком.

Я слишком много думаю о Чезаре. Но пока эти злосчастные акции не окажутся в моих руках, мне придется быть осторожной.

— Что вы здесь делаете?

Робин вздрогнула. Она не прикрыла за собой дверь, поэтому Чезаре появился бесшумно.

Он выглядел угрожающе. Наверное, он подозревал, что ее пребывание в этой комнате не так уж невинно.

— Мне показалось, Марко плакал, — спокойно ответила она.

Чезаре испытующе взглянул на нее, заметил ее бледность, круги под глазами, упрямо сжатые губы.

Он встал как обычно, в семь, чтобы принять душ, побриться, одеться к половине восьмого, к тому времени, когда проснется Марко.

Он всегда завтракал с племянником, перед тем как уйти на деловые встречи.