– Я слушаю! Что вы задумали?

Вандовер тряхнул её и прижал к стене. Ожерелье проскрежетало по шершавой твердой поверхности и расстегнулось.

– А-а! – Баластер заметил тонкий золотистый проводок, обвивающий её шею.

– Я никогда, слышите, никогда не буду убивать по вашему заказу! – крикнула Элибер и изо всех сил забилась у него в руках. Этому идиоту все равно ничего не удастся сделать с ней! Из нее бил и бил горячий психический огонь. На тебе! Элибер чувствовала, как её мысли пронзили его, Баластер побледнел и покачнулся. На тебе! На тебе! Элибер наносила и наносила удары.

Создавалось ощущение, что мир вокруг них взорвался и сошел с ума. Предметы поднимались в воздух и беспорядочно летали по комнате, картины срывались с металлических крюков и падали со стен, мебель приплясывала на своих местах, словно бы собираясь сорваться с места и убежать в какую-то другую, соседнюю комнату. А книжный шкаф... его старинные резные дверцы распахнулись, и огромные фолианты, как пушинки, один за другим вылетали наружу и как сумасшедшие начинали круговой танец по комнате. Все сорвалось с мест и в вихре закружилось по кабинету.

Элибер затаила дыхание. Сейчас, через минуту, Баластер разожмет свою хватку и отпустит её руку, а потом упадет у её ног мертвым.

Баластер был смертельно бледен. Он скорчился и судорожно хватал воздух посиневшим ртом, и вдруг – какой-то свет мелькнул в глазах Вандовера. Вращение над их головами замедлилось, предметы стали замедлять движение и падать на пол, потом шум затих, и только огромные книги все еще хлопали закрывающимися обложками.

Вдруг – Баластер подпрыгнул и громко захохотал:

– Так вот что вы задумали, леди Элибер! – он выкрутил её руку, а потом резко рванул с шеи золотистый проводок. – Вы хотели взорвать? Взорвать и меня и себя? А потом, когда ваши выкрученные руки не смогли дотянуться до этой взрывной смеси, вы решили убить меня при помощи вашей психической энергии? А вы огонь! Честное слово, вы огонь! Вот, правда, я сам похож на спокойную холодную воду. Может быть, не очень чистую. А уж вы-то наверняка сказали бы, что в этом омуте воды меньше, чем грязи... ну да ничего... Моя психическая сила никогда не была особенно большой, но теперь я подкармливаюсь тем, что исходит от вас, и становлюсь сильнее. Кормите же меня, Элибер!

Не убила? Она до сих пор не убила его? Острый приступ страха пронзил все её существо.

– Отпустите меня! – Элибер из последних сил рванулась из его железных объятий. Черные точки поплыли у нее перед глазами. Вандовер тряхнул её и еще сильнее прижал к стене, потом – наклонился к её уху и толстыми, жирными, противными губами четко и внятно произнес лингвистический код.

– А теперь ты пойдешь и убьешь... Элибер была в его власти.

Над Мальтеном висела ночь. Телекамеры охраны, реагирующие на световые пятна и неясные движущиеся тени, пропустили мимо своих окуляров хрупкую юркую фигурку, продвигающуюся с какой-то изломанной грацией. Ни единого сигнала тревоги не раздалось в хрупкой ночной тишине. Быстро и ловко худенькое существо в черном капюшоне миновало темные и светлые участки спящего сада и подобралось к светящемуся окну на первом этаже.

У окна сидела женщина в махровом купальном халате. Видимо, она совсем недавно вышла из ванной, а теперь вот сидела у зеркала и рассматривала свое лицо. Лицо было холеным и подчеркнуто аристократичным. Только маленькая морщинка между бровями выдавала не совсем молодой возраст его хозяйки. А впрочем, скорее, это был материальный след её непомерного высокомерия. Она слишком много хотела в этой жизни и, к тому же, привыкла получать желаемое. Впрочем, её род позволял ей такую роскошь – все её деды и прадеды входили в тройку сильных, из столетия в столетие управлявших этой планетой.

Женщина вздохнула, еще раз посмотрела на свое лицо и стала быстрыми умелыми движениями накладывать косметику. Она совершала эту процедуру каждый день, и каждый день наносила на лицо точно такой же грим, как и сегодня. Женщина надула губки и закрепила на затылке свои пышные вьющиеся волосы, потом – сбросила халат и надела белое кружевное платье, еще раз взглянула на себя и выключила небольшую лампочку, горящую прямо перед зеркалом. Все было как всегда. И, как всегда, в любую минуту она готова была начать революцию.

– Ты хитер, Пепис, – обратилась женщина к потемневшему зеркалу. – Но ты слишком поздно начал свою игру. Так что скоро ты будешь иметь спущенного с цепи Шторма.

Худенькое существо прижалось к стене у ярко освещенного окна и затаило дыхание. Видеокамеры по-прежнему фиксировали движения света и тени, шелестящие листья, блики фар автомашин, проезжающих за чугунной оградой. Убийца очень быстро кончил свою работу. Для этого ему даже не пришлось проникнуть в комнату или прострелить окно. Элегантная женщина, которую очень многие на этой планете знали под условной кличкой “Принцесса”, вскрикнула и упала на пол. Кровь тонкою струйкой вытекла из её тонко очерченного носа и из ушей, украшенных бриллиантами, но даже смерть, так легко справившаяся с нею самой, не смогла разгладить складку высокомерия между её тонкими бровями.

Баластер вошел в маленькую комнатку для конфиденциальных встреч, расположенную в фешенебельном квартале Мальтена. На лице человека, в ожидании примостившегося у массивного обеденного стола, явно проступали горе и враждебность. Гость взглянул на вошедшего министра и пересел на другой стул – так, чтобы стол располагался как раз между ними. Вандовер невольно улыбнулся, заметив это движение.

Его собеседнику па вид можно было дать лет сорок пять: жгуче-черные волосы уже слегка подпалила седина, когда-то аккуратная стрижка потеряла всякую форму, волосы, упавшие на лоб, обнажили наметившиеся залысины.

– Я хотел поговорить с тобой, Нейлор! – поприветствовал гостя Баластер.

Нейлор что-то недовольно пробормотал и сделал вид, что не заметил протянутую Баластером руку.

– Новости доходят к вам довольно-таки быстро, – недовольным голосом сказал он. Баластер развел руками:

– А какой смысл содержать целую армию полицейских, дворников и консьержей, если при этом нельзя вовремя узнавать интересующие тебя вести? Я все прекрасно знаю. Дом убран. Дубликаты пленок и записи отправлены в какое-то другое место.

Нейлор тяжело посмотрел в глаза Баластеру:

– А теперь вы хотите знать, что убило ее? Вандовер покачал головой:

– В каком-то смысле это несущественно. Принцессы нет в живых, а без нее вы не знаете, что делать и как существовать дальше.

Нейлор вспыхнул:

– Я пришел на эту встречу только потому, что вы сказали, что у вас есть для меня кое-что интересное. А сидеть и слушать, как вы злорадствуете, я совершенно не собираюсь! – он шумно вздохнул и ударил кулаком по столу.

– Я совсем не злорадствую, мой друг, – поспешил утешить его Баластер. – Напротив, я готов принести вам соболезнования. Мы проделали очень много полезной работы, по, к сожалению, нам предстоит сделать её еще больше.

Нейлор насторожился:

—Что вам от меня нужно? – спросил он и сжал кулаки.

Министр ничего не ответил. Он положил на стол свои холеные руки и сложил пальцы в тайный знак приветствия, знакомый только узкому кругу правящей элиты Зеленых Рубашек.

Нейлор еще долго молчал и наблюдал за движениями пальцев министра полиции. Наконец он облизал губы и нервно спросил:

– А почему, собственно говоря, я должен вам верить?

– Вы прекрасно знаете, что я не могу вам этого сказать. – Вандовер неопределенно кашлянул. – Но ведь и я не знаю, могу ли я доверять вам. И все-таки в моем положении откровенность с вами ведет к гораздо большим последствиям. – Вандовер оглянулся. Блики хрустального бара падали на пол и на серую одежду гостя, рядом со столом стоял старинный патефон, и сейчас черная пластинка, чуть покачиваясь, кружилась вокруг своей оси, и из-под тонкой иглы вылетали звуки старинного вальса. Баластер не торопил своего гостя. Он смотрел по сторонам и терпеливо ждал, когда же Нейлор наконец-таки придет к какому-нибудь решению.