В какой-то момент народ пересаживается. Я оказываюсь рядом с Джонни, мы сидим, касаясь друг друга бёдрами и плечами. Парень нагибается, чтобы взять кусочек хлеба от Кэнди и наполнить мой стакан тёмным красным вином, которое в настоящей жизни я бы ни за что не выпила.

Джонни поворачивает ко мне голову и улыбается. И я целую его. У него горячее дыхание. Во время поцелуя он улыбается, его рука медленно двигается по моей шее.

Никто не обращает на нас внимания или всем всё равно. Полагаю, что я больше под кайфом, чем пьяная. Эд уже положил голову на стол и тихонько храпит. Джонни под столом поглаживает мои бёдра.

– Отнеси меня куда-нибудь, – шепчу я ему на ухо.

Джонни смотрит мне в глаза заинтригованно и ошеломлённо. Затем кивает. Он поднимает меня на руки и уносит из-за стола. Мы не прощаемся и не оборачиваемся. Мы в обнимку поднимаемся наверх по длинной, узкой лестнице. Одной рукой держусь за Джонни, другая скользит по перилам. Я смотрю вниз на первый этаж, потом наверх – на второй. Мы оказываемся как раз между ними. Джонни двигается вперёд. От еды и содержимого трубки у меня кружится голова, но я следую за ним.

Добравшись до конца лестницы, беру бразды правления в свои руки. Я целую его, отталкиваю его к стене и ставлю ногу между его бёдер. Мне в живот упирается металлическая пряжка его ремня. Я глажу руками по его груди, по мягкому материалу отвратительно узорчатой рубахи. И целую парня. Долго и страстно.

Когда я отрываюсь от его губ, он опять смотрит на меня с любопытством.

– Ты кто?

– Эмм, – разборчиво произношу я, но мой голос определённо грубее, чем обычно. Я чувствую это, когда облизываю губы.

– Эмм, – произносит он, будто думает о чём-то важном. – Хорошо, Эмм – это твоё имя. Но, кто ты?

– Никто, – заверяю я.

Мы тесно прижимаемся друг к другу. Он кладёт руки мне на бёдра. Снизу раздаётся смех, потом музыка. Я чувствую запах гашиша. Здесь, наверху, тихо.

Я уже давно нахожусь в отключке. С каждой минутой удаляюсь от этого места, и просыпаюсь. Возможно, прошло всего несколько секунд. Возможно, я проснусь на коленях или того хуже, лицом на полу. Возможно, я вообще никогда не проснусь…

Первая дверь, слева от Джонни, приоткрыта. Вижу, что там спальня. Я хватаю Джонни за руку и тащу его за собой. Через дверь, на кровать, аккуратно заправленную и покрытую оранжевой, потрёпанной тканью. Моя бабушка использовала точно такие же покрывала. Я сажусь на кровать и раздвигаю ноги. Моя юбка, слишком длинная для данной эпохи, задирается на бёдрах. Я поднимаю её всё выше и выше, и наблюдаю, как Джонни следит за мной.

Медленно прикрываю юбкой остатки своих разорванных колготок и маню Джонни пальцем.

– Иди сюда.

Джонни уже с ухмылкой начинает расстёгивать рубашку и бросает её на пол. Теперь он возвышается надо мной. И впивается в мои губы. Его зубы цепляются за мои. Я плотнее прижимаюсь к нему, раздвигаю пошире ноги. Возбуждение растёт. Пальцами рисую круги на его голой коже.

Затем поворачиваюсь к нему спиной и сажусь на него. Большими пальцами подцепляю резинку колготок и сдираю их с себя. Между нами остаётся лишь один барьер – джинсы Джонни.

– Доступ заблокирован, – бормочу я и тяну молнию на джинсах. – Твои джинсы закрывают доступ к твоему члену. Расстегни их.

Парень опять смеётся. Я хочу этот смех, я хочу его пожирать. Его рот. Всё, что в нём. Я склоняюсь над ним, чтобы поцеловать. Мои волосы, как штора, свисают между нашими головами. Когда Джонни подо мной, наконец-то, обнажается, я покрываю его тело поцелуями.

Он не возражает, когда я покусываю, сосу и лижу. Он не возражает, когда я задираю юбку и сдвигаю в сторону трусики, чтобы сесть на его член. Он не возражает, когда я скачу на нём. Мы не говорим и не целуемся. Желание разрастается безмерно и, наконец, разрывается в нас.

Когда я поднимаюсь, чтобы уйти, он протестует. Но уже поздно. Края комнаты расплываются. Дрожа от последствий оргазма, я целую его. Юбка падает мне на колени. Джонни держит меня за руку и издает звук неудовольствия. Но я мягко отстраняюсь от его пальцев, выхожу в дверь и закрываю её за собой.

Затем я просыпаюсь.