– Ты говоришь в прошедшем времени. Он больше не художник?

Подруга склонилась ещё ближе, я тоже придвинулась.

– Он – владелец галереи на Фронт-стрит. «Железный ангел». Знаешь?

– Я пару раз проходила мимо, но внутрь не заходила.

– Это его галерея. Он и сам по-прежнему работает, и выставляет многих местных художников, – она ткнула пальцем на картины, развешанные на стенах кафе. – Те, что он выставляет в своей галерее, несомненно, лучше здешних. Время от времени его имя гремит. Но, на самом деле, он очень тихий и непритязательный. По крайней мере, в здешних краях. Тут его вряд ли можно упрекнуть.

– Хм, – я поглядывала на Делласандро, который медленно перелистывал страницы газеты, будто читал каждое слово. – Мне интересно, какого это.

– Что?

– Быть знаменитым, а потом… нет.

– Он, по-прежнему, знаменит. Только в другой ипостаси. Не могу поверить, что ты о нём никогда не слышала. Кстати, он живёт в кирпичном здании вниз по улице.

Я оторвала взгляд от спины Джонни Делласандро и посмотрела на подругу.

– Что ты имеешь в виду?

– То самое, дорогуша, – Джен закатила глаза.

– Что? Правда? Ничего себе!

Я снова бросила взгляд на мужчину. Мне принадлежит один из кирпичных домов на Секонд-стрит. Предыдущие владельцы его частично ремонтировали, но мне придётся вложить в него ещё много труда. Дом, о котором говорила Джен, был прелестен. Прекрасно отреставрированная кирпичная кладка, новый водосточный желоб из латуни блестел на солнце, аккуратно постриженная живая изгородь окружала сад, похожий на парк.

– Вы практически соседи. Не могу поверить, что ты его не знаешь.

– Я не знаю, кто он, – ответила я, хотя название «Пустые комнаты» после долгих раздумий показалось мне знакомым. – Не уверена, что маклер упомянул его в качестве аргумента продажи.

Джен рассмеялась.

– Возможно, и нет, потому что он живёт достаточно уединённо. И часто приходит сюда, хотя я давно его здесь не видела. Он ни с кем не разговаривает, предпочитает сидеть в одиночестве.

Я допила свой кофе и решила заказать бесплатную добавку. В этом случае мне пришлось бы пройти рядом с ним, и я смогла бы, наконец, рассмотреть его лицо. Джен, казалось, прочла мои мысли.

– Он себе цену знает, – заявила она. – Бог знает, сколько женщин здесь старалось придумать неубедительный предлог, чтобы раз за разом проходить мимо его столика. В точности, как Карлос. Я даже думаю, что Карлос единственный, с кем он разговаривал.

Я засмеялась.

– Правда? Почему? Он западает на мужчин?

– Кто, Карлос?

По моему твёрдому убеждению, Карлос – гетеросексуал, он таращил глаза на каждую женскую спину, если чувствовал себя незамеченным.

– Нет, Делласандро.

– Ах, дорогая, – вздохнула Джен.

Мне нравилось, когда она меня так называла. Будто мы дружили с незапамятных времён, а не познакомились пару месяцев назад. Переехать сюда из Гаррисберга оказалось мероприятием тяжёлым. Новая работа, новая квартира, новая жизнь – воображаемое прошлое осталось позади, но забыть его до конца я так и не смогла. Джен стала первым человеком, с которым я познакомилась на новом месте. Прямо здесь, в «Мокко». Между нами тот час же возникла глубокая привязанность.

– Да? – я вновь подняла на неё взгляд.

Прежде чем перелистнуть страницу, Делласандро лизнул кончик указательного пальца. В другое время этот жест не показался бы мне сексуальным. Похоже, Джен тоже передалось моё возбуждение, объяснить другими словами его чары я не могла. До сего момента я видела лишь его профиль и таращилась на его спину вот уже с четверть часа.

– Мы могли бы как-нибудь вместе посмотреть его фильмы. А там будет видно, я так думаю. Джонни Делласандро – это… легенда.

– Он не может быть такой уж большой легендой, иначе я бы его знала.

– Хорошо, – добавила Джен. – В определённых кругах он является легендой. Среди людей творческих.

– Думаю, я не слишком творческий человек, – я рассмеялась, не обращая внимания на её комментарий. Я пару раз была в Нью-Йорке в Метрополитен-музее, но, однозначно, не принадлежала к целевой аудитории.

– Это позор. На самом деле. И я уверена, что фильмы Джонни Делласандро испортили меня для нормальных мужчин.

– Это не просто комплимент, – сказала я. – И, кроме того, я сомневаюсь, что существуют нормальные мужчины.

Джен расхохоталась и отломила вилкой ещё один кусочек шоколадного кекса, одновременно бросая взгляды через плечо.

– Приходи вечером ко мне. У меня полный комплект DVD–коллекций, и вдобавок его ранние фильмы. А чего нет, скачаем в интернете.

– О, как современно!

Она ухмыльнулась и запихнула в рот кусок кекса.

– Дорогая, я введу тебя в чертовски крутой мир.

– Он живёт тут, за углом?

– О, да. Разве это не здорово? – Джен ещё раз обернулась.

Если Делласандро и почувствовал, что мы разглядывали его оценивающим взглядом, то виду не подал. Он, казалось, не замечал никого вокруг, преспокойно читал свою газету и пил кофе. Медленно перелистывал страницы, а иногда водил указательным пальцем вдоль строк.

– Я не была уверена, что это он, понимаешь? Но как-то утром пришла сюда, а он стоял за мной… Джонни Делласандро, – Джен издала счастливый, совершенно влюблённый вздох. – Дорогая, меня накрывает волна моих собственных соков.

Я только сделала глоток, когда её слова вызвали у меня смех. Спустя секунду я чуть не захлебнулась, кофе пошёл в дыхательное горло, а не в желудок. Задыхаясь, кашляя, с глазами полными слёз я поднесла руку ко рту и носу, но не смогла издать ни звука.

Джен тоже рассмеялась.

– Подними руки! И повыше, чтобы кашель прекратился.

Мама тоже всегда об этом говорила. Мне удалось немного поднять руки, и кашель ослабел. Некоторые посетители бросали на меня любопытные взгляды, но, слава Богу, не Делласандро.

– В следующий раз предупреждай, пожалуйста, когда захочешь сказать что-нибудь в этом роде.

Девушка невинно заморгала.

– Прежде чем я что скажу? Волна моих собственных соков?

Я вновь расхохоталась, но на сей раз без последствий.

– Да, именно это.

– Положись на меня. После просмотра его фильмов ты поймёшь, что я имею в виду.

– Хорошо, хорошо, ты меня убедила. Мне неловко, но на сегодняшний вечер у меня нет никаких планов.

– Эй, если ты лузер только потому, что в субботу вечером никуда не идёшь, то я как раз из них. Можем побыть лузерами вместе, съесть по мороженому и словить экстаз от старых порнофильмов.

– Порнофильмов? – я посмотрела через её плечо на Делласандро, который дочитал свою газету.

– Посмотришь! – сказала Джен. – Свободная точка зрения на всё, детка.

– Ничего себе. Неудивительно, что он не хочет ни с кем разговаривать. Если бы я была знаменита тем, что размахивала своим волшебным жезлом на широком экране, то тоже бы не хотела, чтобы меня кто-нибудь заметил.

Теперь пришла очередь Джен громко смеяться. На неё обернулось больше голов, чем на меня, но только не Делласандро. Она размазала пальцем шоколад по тарелке и облизала его.

– Я не верю, что в этом дело. Думаю, он этим не хвастается, но и не стыдится. Зачем ему это надо. Он создавал искусство, – подруга говорила на полном серьёзе. – Честно. Он и его друзья известны, как узкий круг. Говорят, они изменили манеру того, как общественность воспринимает искусство. Они снимали художественные фильмы, которые шли в нормальных кинотеатрах. Кино для взрослых, но всё же.

– Ничего себе! – в искусстве я не разбиралась, но то, что рассказала Джен, звучало впечатляюще.

Я должна была признать, что в Делласандро что-то было. Возможно, длинное пальто и шарф. Я держусь мужчин, которые знают, как одеваться так, будто они не придают одежде большого значения и при этом выглядят великолепно. А может, и шлейф апельсинового аромата, когда он проходил мимо меня. Этот запах я обычно не люблю, а честно говоря, даже ненавижу, потому что он предвещал приступ и последствие самой галлюцинации, какой бы короткой она ни была. После неё действительность казалась мне намного ярче и детальнее, чем обычно. Странно, но если приступы сопровождались галлюцинацией, то впечатления усиливались. Тяжёлого приступа не было уже давно, но моё сегодняшнее чувство оказалось аналогичным.

– Эмм?

Я испугалась, когда заметила, что Джен со мной разговаривала. Даже приступ не оправдывал моей невнимательности.

– Извини.

– Итак, сегодня вечером приходи ко мне. Я сделаю коктейль «Маргариту», можем заказать ещё пиццу, – она прервалась и немного забеспокоилась. – Это звучит как-то по-нищенски, да?

– Знаешь, что такое по-нищенски? Нарядиться в пух и прах, и таскаться из бара в бар, чтобы пристать к какому-нибудь парню в полосатой рубашке, от которой несёт дешёвым лосьоном для бритья.

– Ты права. Полосатые рубашки были года до 2006-го.

Мы рассмеялись. Пару раз я уже выбиралась с Джен в бар. Рубашки в полоску всё ещё находились на пике популярности. Особенно среди молодых студентов, которые покупали мармеладный алкоголь – желе с водкой бедно одетым пропагандисткам в надежде, что девушки сочтут их за крутых парней…

Джен глянула на часы.

– Чёрт. Мне надо идти. Сегодня встреча с братом. Хотим купить нашей бабуле продуктов. Ей восемьдесят два, и она уже не в состоянии ездить за ними сама. Если мы не будем о ней заботиться, она сведёт с ума нашу маму.

Я усмехнулась.

– Удачи!

– Я её люблю, хотя она сильно утомляет. Поэтому приходится брать с собой брата. Увидимся сегодня вечером. Около семи? Фильмов целая куча, поэтому не надо опаздывать.

Вряд ли я смогла бы выдержать больше пары фильмов, но согласно кивнула.

– Хорошо. Я принесу десерт и что-нибудь погрызть.

– Отлично. До встречи, – Джен поднялась, но снова наклонилась. – Может, ты осмелишься, наконец, налить себе ещё кофе. Быстрее, пока он не ушёл.

Делласандро сложил газету и поднялся. Надел пальто. Его лицо я так и не смогла увидеть.