— Да на хрен тебе облокотилась эта картина! — взъярилась Алла. — Ты что — в эксгибиционистки[10] подалась? Желала, чтобы все любовались и восхищались твоими обнаженными прелестями? И куда бы ты это полотно повесила? В гостиной, что ли?

— Я не собиралась выставлять его на всеобщее обозрение…

— А что ты собиралась? Любоваться своим голым изображением в одиночестве? Так это, моя дорогая, сексуальное извращение, и называется оно нарциссизмом.[11]

Лара опять была готова расплакаться — от чувства вины, жалости к себе и страха за будущее.

— Ладно, высрали эту ситуацию, — смягчилась Алла, решив, что воспитательная работа проведена в должном объеме, и хоть что-то в голове подруги останется, может быть, впредь Лара будет осмотрительнее. Шантажировать эротическими фотками — слишком банально. Уважающий себя вымогатель придумал бы нечто пооригинальнее.

Но Ларису ее привычные хохмочки не утешили, она по-прежнему была подавлена и испугана.

— Ну чего ты скуксилась-то! — тормошила ее верная боевая подруга. Эка невидаль! Даже если эти фотки откровенно порнографические — насрать и растереть! Между прочим, один мужик, видать вуайерист-импотент,[12] в бессильной злобе оснастил мою спальню фото- и видеоаппаратурой и собрал толстенную папку снимков,[13] где я славно развлекаюсь с многочисленными любовниками, и видеокассету отснял — куда там порнофильмам! Чиччолина и прочие порно-звезды обзавидуются! И ничего — как видишь, твоя подруга весела и беззаботна, а обозленный Шантажист-неудачник, дабы добро даром не пропало, с помощью этих снимков поднимает свое поникшее мужское достоинство, занимаясь ручным самоудовлетворением.

— А вдруг мои фотографии попадут к Игорю?

— Ну и что? Это ж было до него.

— На них нет даты.

— То есть ты встревожилась потому, что Фил увидел тебя в аэропорту с Казановой, и теперь опасаешься шантажа? — уточнила Алла.

— Да, — прошептала Лариса.

— И это все? Или есть еще что-то, чего ты опасаешься со стороны Фили?

— Нет… — Лара отвела глаза, и верной подруге это очень не понравилось.

— Не врешь? — подозрительно спросила она.

— Я тебе никогда не врала… Лариса смотрела в сторону, и Алла видела, что та явно что-то недоговаривает.

— Сколько раз я тебе говорила: «Не темни, старуха!» — напомнила она. Сокрыть что-то, когда тебя спрашивают, — в моем понимании, равносильно лжи. Тем более в пиковой ситуации. Из-за твоего утаивания информации я строю неверные предположения, в итоге попусту трачу силы и отнимаю время у хороших людей. Сейчас ты опять рискуешь оказаться в жопе, моя дорогая. Стоит тебе заплатить Филе, и ты попалась. Мало того, что он будет тебя без устали доить-доить-доить, ты сама загонишь себя в угол. Одно дело небрежно отмахнуться от предложения грязного вымогателя, и совсем другое показать, что тебя это взволновало и ты боишься. И вот тогда шантажист с тебя не слезет. В итоге не останется ничего иного, кроме как пристрелить его. Хочешь повторить сюжет, уже набивший оскомину в детективной литературе и кинематографе?

Лариса промолчала. Да и что можно ответить на риторический вопрос?

— Ты давай в молчанку-то не играй. Выкладывай все, — суровым тоном потребовала Алла.

— Филипп мне тоже звонил, — наконец призналась Лара.

— Когда?

— Вчера.

«Вот сучонок, — озлилась верная боевая подруга. — Вначале ко мне подкатился, прикинулся бедненьким-несчастненьким, ах, ах, его подставили, а потом решил сорвать куш с Парки, гаденыш…»

— Денег хотел?

— Да. Сказал, что в долг.

— Слыхали мы про такие долги без отдачи, — хмыкнула Алла. — А ты что?

— Я пока ничего не ответила. Обещала подумать.

— Ну и дура ж ты Ларка, хоть и умная баба! — в сердцах вскричала подруга. — Ведь сама лезешь в капкан, неужели ты этого не понимаешь?!

— Откуда я знаю — что нужно говорить в таких случаях?!

— Да ничего не надо говорить! Послать шантажиста трехэтажным, и всех делов! И пусть он засунет свой компромат себе в жопу!

— Я очень растерялась…

Любимая подруга выглядела такой несчастной, что Алла сжалилась:

— Брось, мать, это не проблема. Теперь ты переложила ее на мои плечи, а я найду решение.

Ларя сразу успокоилась — раз Алка взялась за дело, все будет в порядке.

— А тебе Филипп не предлагал сниматься? — поинтересовалась она.

— Может, и собирался, да не успел. Мы ведь всего три раза встречались. Второй раз мы покувыркались в койке у него дома, а в третий он пришел ко мне восьмого марта и принес портрет. В тот день у меня были другие планы, но тут звонишь ты, веселая и счастливая, и предлагаешь людей посмотреть, себя показать. Я решила — почему бы и нет? Парнишка не из нашего круга, так что вполне может составить мне компанию. А он рад-радешенек. Видать, не подозревал о сюрпризе — мы с тобой подруги. Филя ведь ни единым мускулом не выдал, что близко знаком с тобой. Правда, ваше общение заняло от силы минуту, но если бы он напрягся, я бы почувствовала. Артист!

— Изменилась не только его внешность, но и манера поведения. Филипп держался, будто впервые меня видит, а я не глядя подала ему руку, он к ней приложился, и ты меня сразу увела.

— Видать, ему не впервой встречать бывших любовниц на деловых тусовках, определенные навыки у него есть, умеет держаться как ни в чем не бывало. К тому же светский раут — не место для выяснения отношений, вот Фил и не боялся, что экс-дойная корова вцепится ему в морду с диким визгом. Наверняка у него отработан и сценарий последующего диалога на случай, если дамочка потом позвонит и попытается устроить сцену. За десять лет своего альфонства поднаторел в этом искусстве.

— Видимо, ты подсознательно ощущала двуличность Филиппа, потому и перестала с ним встречаться?

— Было какое-то неясное ощущение, может, я что-то в нем заметила, но это не зафиксировалось в памяти, не до того мне тогда было. Разбежались мы потому, что Фил был слишком назойлив, да и его сопли-слюни про любовь казались мне фальшивыми.

Филя звонил-звонил, а мне все некогда да некогда. Вот он и решил, что из меня каши не сваришь, — слишком деловая, на его сладкие речи не покупаюсь, следовательно, не подхожу в качестве дойного объекта. Парнишка видел, как мужики ко мне клеятся, а значит, я не из тех баб, кто лишен мужской ласки. Ты-то держишься в нашем кругу как неприступная скала, и Фил небось решил, будто у тебя, как говорит наш общий психиатр, барьер общения и проблемы с противоположным полом. А Филя подкатился к тебе с лаской, с чувствами. Ведь до койки небось не сразу дошло?

— Конечно нет.

— По тебе сразу видно, что ты с первого раза не ляжешь. А мужики в такой ситуации думают: раз баба не оценила, какой я весь из себя фактурный, значит, проблемная или фригидка, — с больной головы на здоровую всегда легче перекинуть. Видимо, Филя решил — если сексуально холодную дамочку окружить вниманием и теплом, она растает, как снежная баба.

— А откуда ты знаешь, что он уже десять лет альфонс? — Фил упомянул, что десять лет назад у него была интрижка с бабой, которая стала писательницей Астраловой. Видать, именно она приохотила его к этому делу изображала из себя меценатку, а Филя почуял, что с нее можно поиметь навар. В итоге мадам пришлось платить за то, что парень ублажал ее потасканные прелести. О долгах он помнит, но забывает их отдать, — с ходу выдала она иронический афоризм, чтобы поднять подруге настроение. — А потом Филя сделал это своим заработком, эксплуатируя собственную профессию, — мол, я нищий художник, помогите таланту материально.

— Зачем Филипп к тебе приезжал?

— Хотел, чтобы я его отмазала. Астралову одиннадцатого мая застрелили. Видно, смазливенькое рыльце мальца в пушку, вот он и замандражил. Аукнулись ему прошлые грехи.