— Вы имеете в виду Марго Валуа и Генриха Наваррского? продемонстрировала начитанность журналистка.

— Именно, — подтвердил он. Она не нашла достойного ответа и на всякий случай многозначительно улыбнулась.

— Вам не кажется, что мы чужие на этом празднике жизни?

Новый знакомый был не оригинален, но неизбалованной мужским вниманием Марго нравилась его раскованная манера поведения. Важно ведь не то, как он ее клеит, а то, что клеит. Следовательно, счел подходящим объектом. Приятно сознавать, черт побери!

Ей хотелось еще раз блеснуть близким знакомством с художественной литературой, но, как назло, ни одной фразы в том же ключе на ум не пришло, и она ограничилась кивком.

— В таком случае есть предложение покинуть это неинтересное мероприятие и, скажем, выпить чашечку кофе.

Журналистка немного растерялась. Хотя совсем недавно она подумывала сбежать, но все же в душе теплилась крохотная надежда, что удастся справиться с заданием шефа. Махнуть рукой на перспективу служебного роста было страшновато.

Видя ее колебания, новый знакомый выдвинул убедительный аргумент:

— Протолкаться к Астраловой не удастся даже самым шустрым, — ее литагент никого не подпустит. Мадам оттарабанит домашнюю заготовку, которую вы уже держите в руке, и отбудет. Фуршета сегодня не предвидится, так что в аспекте халявы будущее пессимистично. Но в наших силах скрасить его бокалом-другим. А чтобы вы не терзались мыслями о редакционном задании, я вам надиктую материал, и вы представите руководству отличную статью. Само по себе явление Изабеллы Астраловой публике — уже событие из ряда вон, так что под него пойдет любой текст.

Марго раздумывала недолго — собеседник был очень убедителен. Да и грело душу, что парень подошел именно к ней.

Поняв по выражению ее лица, что она согласна, новый знакомый уверенным; жестом взял Марго под руку и повел к лифту.

Толик донес до могилы два пятилитровых баллона с водой и молча ушел, а она опять подивилась его такту. Вроде бы парень простой как грабли, а вот поди ж ты…

Алла поставила во врытую в землю большую вазу букет белых королевских лилий, полила посаженные на могиле цветы, прорыхлила землю, подвязала к колышку накренившийся после вчерашнего ливня пышный стебель фритиллярии королевской — она уже зацвела, и оранжево-алый цветок венчал ее царственной короной.

«Виват, король, виват!» — пришли ей на память слова популярной некогда песни.

«Ты и в самом деле король, папа, — мысленно обратилась она к отцу. Ты велик. После тебя осталось бесценное наследие — твои книги. Я горжусь тобой и горжусь тем, что я твоя дочь. Я — Алла Королева, даже фамилия у нас с тобой царственная».

На душе стало полегче. Чувство вины немного притупилось.

«Что ж, даже из плохих поступков нужно извлекать урок, — сказала себе Алла. — Больше я никогда не позволю себе причинить кому-то боль».

Змей Горыныч метался по своему кабинету и, образно говоря, рвал на себе волосы, поскольку в буквальном смысле рвать было нечего.

— Ну где же Маргоша?! — уже в который раз вопрошал он пустоту, но страдать в одиночестве было неинтересно, и замглавред выбежал в приемную:

— Лена, Марго не звонила?

— Нет, Николай Самсонович, — кротко ответила секретарша, мысленно чертыхаясь, — метания шефа ей уже порядком надоели.

— Куда же она подевалась? — уже, в десятый раз простонал он, на что ко всему привычная Лена терпеливо повторила:

— Но ведь Марго всегда несколько дней не выходит на работу, когда работает над статьей.

— То было с обычными очерками, а здесь — сенсационный материал! Ты понимаешь — это же сенсация! Сен-са-ция! — отчеканил шеф. — Промедление в такой ситуации смерти подобно!

— Понимаю, — смиренно кивнула Лена, для самоуспокоения уже трижды мысленно послав начальника к черту.

— Все газеты уже опубликовали материал, все! Заголовки на первой полосе! А мы? Как всегда, в хвосте.

— Да, Николай Самсонович, — машинально поддакнула опытная секретарша, уже не слушая его стенаний, а шеф подозрительно воззрился на нее и возмущенно возвысил голос:

— Что — да? Что мы в хвосте?

— Нет, я имела в виду… — Лена замялась, пытаясь подобрать слова, которые не вызовут нового приступа гнева у вспыльчивого Змея Горыныча. Последних его фраз она не слышала, а потому прибегла к универсальному ответу вышколенной служащей:

— Вы, как всегда, совершенно правы, Николай Самсонович.

— М-да… — произнес тот, глядя на девушку с сомнением, но не прочел на ее лице подвоха и спросил уже обычным тоном:

— Ты ей звонила?

— Постоянно названиваю, — с готовностью ответила секретарша, дав себе слово впредь быть повнимательнее, когда начальство желает выговориться. Никто не берет трубку.

— И что ты по этому поводу думаешь? — Как всегда, выплеснув излишки эмоций, Самсоныч стал почти благодушен.

— Марго отключила телефон и корпит над сногсшибательной статьей. Умненькая Лена знала, что эта журналистка пользуется особой благосклонностью шефа, а потому всегда изображала лояльность по отношению к ней. — Вы отправили ее на презентацию Астраловой в пятницу, а сегодня всего лишь понедельник. Марго пишет долго, зато материал будет оригинальным.

— Ладно, подождем, — совсем успокоился Самсоныч. — Номер немного задержится, но не разочарует читателей. Конечно, можно тиснуть новость и начать верстать номер, но тогда будет как у всех. А Маргоша наверняка подаст материал в особом ракурсе, она это умеет.

— Разумеется, Николай Самсонович, — заулыбалась Лена, мысленно перекрестившись, — шеф направился к двери.

А заместитель главного редактора, вернувшись в кабинет, подумал, что в этой банке со скорпионами под названием «редакция еженедельника» есть всего два человека, общение с которыми проливает бальзам на душу.

К Леночке он благоволил, как и к Марго. Секретарше всего двадцать, совсем девчонка, на год младше его внучки. Маргоша постарше, но обе такие трогательно беззащитные, да и начальника почитают почти как отца родного, ценят хорошее отношение и преданы ему, не то что остальные сотрудники, циничные, распущенные и неблагодарные.

Николай Самсонович Фалеев числился заместителем главного редактора, но хозяин газеты — его сын Илья, так что мнение замглавреда было решающим. Согласно ведомости, и Марго, и Леночка получали обычный оклад, а в его кабинете обеим ежемесячно вручался конверт с отеческим напутствием.

— Ты заслужила, душа моя. Работаешь лучше всех, а у нас теперь не советская власть, чтобы всех уравнивать. По труду и оплата.

Вот принесет Марго сенсационный материал и получит премиальные, а вдобавок должность обозревателя светской хроники. Только ей по силам вести эту колонку, и она справится с блеском — у его любимицы свой стиль, свой взгляд на актуальные проблемы, и читатели их еженедельника будут в восторге.

— Ларка звонила, прилетает восемнадцатого мая, — сообщила Алла верному оруженосцу через пару дней.

— Здорово! — обрадовался тот.

— Да уж, соскучилась я по любимой подружке, — призналась Алла. Столько лет были неразлучны, а теперь болячки развели нас по разным частям света. Ларка поправляет здоровье в Италии, а я тут кантуюсь, хотя не прочь погреться рядом с ней на солнышке.

— А че, Олег тебя еще не пускает?

— Воздушно-солнечные ванны полезны, но мой любимый лечащий врач считает, что авиаперелет будет слишком большой нагрузкой на мой еще не окрепший организм.

— Тада с Ларкой на дачу махните. Гляди, как солнце-то жарит! Почище всякой Италии загорите.

— Да, мой Санчо Панса, именно так мы и сделаем, — согласилась Алла. Одна проблема — на какую дачу поехать? Подружка любит свою, а у меня теперь аж две. Правда, отобранный у паршивца Яшки Паршина навороченный особняк я надумала продать — мама хочет жить на нашей старой даче, а мне эти новорусские хоромы без надобности.