Сырой, промозглый ветер гонял по ненастному небу косматые серые тучи. Занудливый мелкий дождь сеялся, как из решета, уже четвертые сутки. Рыхлый грязный снег медленно таял, обнажая неубранную листву и разнообразный городской мусор. Голые обледеневшие деревья в скверах жалобно поскрипывали по ночам, когда вместе с ветром из северной стороны вползал морозный туман. Зима была на исходе…

Капитан Тесленко, кутаясь в длинный плащ-дождевик, уже битый час стоял на остановке, дожидаясь маршрутного автобуса. Легкая меланхолия, одолевающая с утра, постепенно переросла в раздражение, которое, как ни странно, согревало.

Углубившись в свои безрадостные (под стать погоде) мысли, капитан совершенно не ощущал ледяных порывов коварного сквозняка, задувающего в многочисленные щели автобусной остановки. Он думал о новостях, которые принес ему вчерашний день и о предстоящем докладе полковнику Храмову.

Тесленко даже в холодный пот бросило, когда он на мгновение представил реакцию шефа на его выкладки. Конечно же, вина тут была седьмого отдела, службы наружного наблюдения, но до наружников у Храмова руки коротки, а капитан Тесленко вот он, рядом, под боком…

Храмов выслушал информацию Тесленко внешне спокойно, а что у него творилось в душе, разобрать по выражению лица было невозможно.

Капитан с трепетом ждал очередного разноса. Если честно, то Тесленко не очень праздновал своего шефа, но страсть как не любил скандалов и ругани, будь то на работе, в семье или на улице. Всяческие склоки и брань, помимо воли, приводили его в смятение, как он ни старался совладать с собой, хотя трусом никогда не был.

– М-да… – наконец проронил Храмов. – Соколики… Наверное, гляделки позаливали с вечера, топтуны хреновы, а нам тут разбирайся.

Несмотря на грозный вид и строгий тон, полковник, похоже, был доволен.

Ответ лежал недалеко, что называется, на поверхности, и Тесленко знал его. Храмов и начальник седьмого отдела издавна недолюбливали друг друга, потому полковнику промашка коллеги была, что живительный бальзам на душу.

Уж на докладе у генерала Храмов попляшет на костях своего соперника, понял капитан. Но от этого ему легче не стало.

– Значит, Михей дал тягу… – продолжал Храмов. – С чего бы это, а?

– Не думаю, что наружники «засветились»… – осторожно сказал Тесленко.

Полковник недовольно поморщился, но капитан сделал вид, что не заметил.

– Судя по всему, Михей просто вышел из игры, – упрямо гнул Тесленко свое. – И я уверен, что не без помощи своего братца, Профессора. На нас Михею начихать. Улик против него кот наплакал. А свидетели во главе с Крапленым пока на свободе. Впрочем, свидетелями их можно назвать лишь с большой натяжкой – уж чем-чем, а болтливостью на допросах они не отличаются. Михей – клиент крученый, его голыми руками не возьмешь.

– Может, его отправили вслед Баркаловой?

– Маловероятно. Он брат Профессора, а тот, судя по всему, играет как бы не главную скрипку в оркестре Крапленого.

– Тогда что?

– По-моему, близится финал, большое дело. Все уже на мази, и этот старый хитрец готовит стопроцентное алиби и себе, и братцу Михею. Потому и отправил его подальше, чтобы он подыскал надежное пристанище для себя и для Профессора. Где, случись чего, можно спрятаться и от Крапленого, и от нас. Если дело выгорит, то я почти уверен, что Крапленый избавится от подельников. Он уже меченый кровью, так что ему терять нечего. Ему нужно менять имя и убираться подальше отсюда. Но об этом догадывается и Профессор. Потому и принимает меры предосторожности. Это, конечно, мои предположения. Но, я думаю, они близки к истинной картине.

– В каком состоянии подготовка нашей операции?

– Люди готовы, товарищ полковник. Объект под наблюдением. Пока тихо.

– Смотри, если дадим промашку, ты у меня попляшешь.

В голосе Храмова прозвучал металл.

– Да уж… – буркнул Тесленко, не поднимая головы. – Еще одна новость есть…

– И, как всегда, малоприятная?

– Точно. Нашли участкового Сушко. Убит ножом в спину.

– Где?

– На Рябушовке. Наткнулись случайно. В заброшенном сарае. Пацаны местные играли, ну и… обнаружили…

– Давно?

– В общем, да. Дней десять назад. Сразу заявить побоялись. Труп уже разложился, а это, сами понимаете, зрелище не для малолетних… Один из них через неделю попал в больницу – нервный срыв. Едва выходили. Вот и признался.

– Оружие?..

– Ограблен. Забрали пистолет, документы и форму. Лицо обезображено до неузнаваемости. Эксперты определили, что это Сушко, только при вскрытии. В свое время он участвовал в задержании бандита, был тяжело ранен в бок, и ему удалили одно ребро.

– Вы свободны…

Помрачневший Храмов грузно поднялся и подошел к окну.

– Вот подлюги… – процедил он чуть слышно сквозь крепко стиснутые зубы…

Мишка Снегирев сиял, как новая копейка. С очередной получки он прибарахлился: купил костюм, рубашку и туфли. И теперь Мишка то и дело смотрелся в карманное зеркальце, поправляя чересчур туго затянутый узел галстука и приглаживая непокорные рыжие вихры.

– Наше вам, – кивнул ему Тесленко, присаживаясь. – Слушай, фраер деревенский, ты чай заварил?

– Извините, не успел…

Мишка покраснел и смущенно заерзал на стуле.

– Ладно, прощаю, – благодушно сказал капитан. – Включи чайник.

– Есть! – по-военному козырнул Мишка, хотя и был без головного убора. – Ну как там? – осторожно поинтересовался он, показав пальцем в потолок.

Ему уже приходилось бывать на оперативках Храмова, поэтому он достаточно хорошо знал, какие перипетии случаются в кабинете начальника уголовного розыска.

– Временный штиль…

Капитан потянулся, хрустнув костями.

– Миша, когда у тебя практика заканчивается?

– Скоро, – заулыбался Снегирев.

– Радуешься? – пытливо посмотрел на него капитан. – Наконец избавишься от зануды-наставника…

– Что вы… нет, вовсе нет!

Щеки Мишки вновь стали пунцовыми.

– Честное слово…

– Да ладно, это я так… – улыбнулся Тесленко.

И только теперь понял, что Мишки ему будет не хватать.

Этот неуемный и шустрый парнишка как-то незаметно влез ему в душу, они даже сдружились, несмотря на разницу в возрасте.

– Жаль, что ты уходишь, – неожиданно вырвалось искреннее признание. – Тебе место в угрозыске, право слово. Вернешься?

– Наверное… Если честно, то еще не думал.

Мишка посерьезнел.

– Хочется дело закончить…

– Кстати, о деле, – сказал, помрачнев, Тесленко. – Есть у тебя что-нибудь новенькое?

– Есть, и очень важное, – оживился Мишка, доставая из своего неизменного «дипломата» бумаги.

– Рассказывай.

– Зарубина видели в городе с полгода назад. Но в райотделе он не появлялся.

– Значит, на учет не встал… Может, все-таки, не он?

– Больше некому, – загорячился Мишка, копаясь в бумагах. – Вот показания заключенных, которые жили вместе с ним в одном бараке. Обладает невероятной силой и реакцией, прекрасно владеет приемами самозащиты. Отлично тренированный, даже в зоне каждый день занимался гимнастикой.

– Это ничего не значит.

– Нет, значит! Я внимательно ознакомился с его делом. Повидал кое-кого из его так называемых «друзей-защитников». Оказалось, что он не виновен, а вся эта история подстроена неким Скоковым, кличка Фонарь.

– Мотивы?..

– К сожалению, выяснить не удалось. Но главное заключается в следующем: вскоре после появления Зарубина в городе этого самого Фонаря нашли мертвым.

– Убит таким же способом, как Валет и Щука?

– Нет. Застрелен.

– Ты считаешь, месть?

– Похоже. Очень даже похоже.

– Тогда причем здесь Валет и Щука?

– Да, в парке их не было. Но Валет жил в одном бараке с Зарубиным, и, насколько мне известно, они были на ножах.

– Это еще не довод. В зоне одно, здесь другое. Тут нужно копать гораздо глубже. И кровь с носа, но нужно отыскать Зарубина.