Каолин шагнул к нему:

— Ты имеешь в виду решение…

— Почему ты не связался с нами? — вмешалась Риту. — Почему не сообщил?..

— Меня обуяла подозрительность. Я не верил ни телефонам, ни сетям. — Махарал горько усмехнулся. — Паранойя не проходит так быстро, как хотелось бы, поэтому я и послал эту копию, а не позвонил. Но позвольте уверить вас обоих, что сейчас дела идут намного лучше.

Я отступил на несколько шагов, не желая вмешиваться. Риту и Каолин заметно оживились и явно обрадовались. Конечно, не хотелось терять выгодное дельце, однако счастливый конец — это в любом случае хорошо.

Только вот не уходило ощущение беспокойства — происходящее здесь не подходило под определение «счастливый». И хотя перспектива вернуться домой с чеком на внушительную сумму за утреннюю консультацию таяла, меня не оставляло чувство, что работа еще не закончена.

Я припарковался возле канала в Маленькой Венеции и сам прошел на яхту Клары. Надеясь, что она будет дома.

Жить на воде — это в духе Клары. Во времена, когда большинство людей, даже бедняки, заняты лихорадочным возведением собственных домов с претензией на максимум пространства и вещей, она предпочла спартанскую компактность. Прилив и отлив, постоянная качка напоминали Кларе о нестабильности мира, в чем ей виделось что-то ободряющее, что-то обнадеживающее.

Или взять пробоины в переборке, через которые в уютный салон проникали солнечные лучи. «Мои новые иллюминаторы», так назвала их Клара после того, как нам удалось вырвать пистолет из рук Пэла, когда наш друг вдруг сошел с рельсов и дал волю чувствам. В первый раз я увидел, чтобы он оплакивал свою незадачливую судьбу. В тот день его выписали из больницы — то, что осталось, — снабдив новым, сияющим инвалидным креслом, оснащенным современной системой жизнеобеспечения.

Позже, когда мы собрались отвезти Пэла домой, Клара отказалась слушать его извинения и поклялась, что никогда ни заделает оставшиеся от пуль дырки, без которых ей будет «чего-то не хватать».

Теперь вам понятно, почему я всегда, независимо от настроения, прихожу на эту яхту, ставшую постоянным домом Клары.

Вот только на этот раз хозяйки не оказалось дома. Вместо нее я обнаружил на кухне записку.

Ушла на войну.

Не жди!

Я негромко выругался. Уж не решила ли Клара расплатиться со мной за несвоевременное появление моего зомби-двойника на яхте мадам Как-ее-там? Возможно, я испортил кому-то аппетит, но… Впрочем, Клара всегда высоко ставила добрые отношения с соседями.

Потом я вспомнил. Ах да, война. Клара действительно говорила что-то о том, что их резервную часть отправляют воевать против Индии. Или Индианы?

Черт, это может затянуться на целую неделю. Или даже больше. Мне действительно хотелось поговорить с Кларой, а не сидеть в неведении, не зная, где она и что делает в пустыне.

Еще в записке говорилось:

Пожалуйста, не мешай работать.

Мне нужно закончить проект к завтрашнему дню!

Из-под двери кабинета виднелся свет. Должно быть, перед уходом Клара изготовила двойника, запрограммировав ее на выполнение какого-то срочного задания. Наверное, там, в кабинете, сидит, завернувшись в халат, ее серая или даже эбеновая копия, занятая академическим исследованием по лингвистике банту или военной истории Китая. Интересы Клары постоянно менялись, и я даже оставил надежду уследить за ними. Впрочем, такая переменчивость свойственна современным исследователям.

А вот я принадлежу к исчезающему виду — наемным работникам. Моя философия: зачем учиться, если у тебя есть пользующиеся спросом навыки? Никто не знает, когда это устареет.

Магнитный замок неслышно открылся от моего прикосновения, и дверь в кабинет отворилась. Как и указывалось в записке, она была там. Клара, правда, просила меня не беспокоить ее двойника, но иногда мною овладевает неуверенность, и тогда я проверяю всю яхту.

На этот раз, похоже, все было в порядке. Серая копия Клары сидела у стола, заваленного бумагами и дискетами. Моим глазам открылись только ноги, весьма реалистичные по форме, но малопривлекательные на ощупь. Все выше пояса было скрыто голоинтерактивной тканью. Руки копии то взлетали над клавиатурой, то замирали, то изображали сложные жесты.

— Нет-нет! Мне не нужна коммерческая симуляция войны! Я хочу получить информацию о реальном событии! Никаких исторических книг, только документы, касающиеся биопреступлений… Да, да, верно! Реальный ущерб, нанесенный реальным людям…

Я знаю, что суд состоялся сорок лет назад! И что из этого? Ну так адаптируйте! Черт возьми, и это они называют искусственным интеллектом!

Я не сдержал улыбки. Пусть и копия, но это была Клара. Умеющая сохранять хладнокровие в минуты кризиса и способная на глубокое чувство. И эта ее нелюбовь к некомпетентности, особенно у машин. А главное, ей бесполезно объяснять разницу между компьютером и новобранцем, который может испугаться одного лишь крика.

Я часто задавался вопросом, почему Клара, усаживая своих двойников за исследовательскую работу, никогда не загружает себя их памятью. Помогает ли ей это? Ладно, я старомодный. (По уверениям Клары, это одно из моих «милых» качеств.) Но, наверное, мне просто трудно представить, что поддерживает у голема мотивацию, если ему не обещано воссоединение с оригиналом.

Впрочем, — подумал я, — ты ведь и сам это иногда делаешь. Не ты ли предоставил ей в помощь своего эбенового двойника на прошлой неделе. Насколько помнится, он так и не вернулся. Ну и ладно. Надеюсь, мы повеселимся.

Соблазн был, но я все же решил не беспокоить двойника. Кларе нравились специалисты, и копия трудившаяся в кабинете и охваченная исследовательским порывом, будет сидеть за компьютером до тех пор, пока ее недолговечный мозг не «испустит дух». Опять-таки все сводится к личности. Полная концентрация на конкретной задаче, это моя Клара.

Яхта тоже носила отпечаток характера владельца. В наше время все стремятся к роскошному убранству, декоративности, а вот у Клары в доме только самое необходимое, как будто она всегда готова сняться с якоря и умчаться к далеким берегам или даже в другую эпоху.

Многие из имеющихся на яхте инструментов и приборов тоже несут отпечаток ее индивидуальности и хранят тепло ее рук. Например, всепогодная навигационная система, встроенная в рукоятку резной деревянной трости, или набор устрашающего вида самонаводящихся боевых бола, выкованных из куска метеорита. И еще бронированные чадры, свисающие с крючка. Внешняя отделка из полированной титановой сеточки скрывает сам аппарат — свободной формы капюшон-излучатель, способный отправить тебя куда угодно в виртуальном пространстве. Если, конечно, ты так уж хочешь посетить эти стерильные цифровые дали.

Пожалуй, это было единственное твердое выражение ее чувств ко мне. Чадра и пара кукол, изображающих нас двоих и напоминающих о нашей поездке в Денали. Кукла-Клара имела продолговатое лицо, которое сама Клара считала некрасивым (хотя я так не думал), и коротко остриженные каштановые волосы. На мой взгляд, она выглядела настоящей зрелой женщиной, тогда как мое слишком юное лицо, похоже, вечно будет нести печать подростковой угрюмости. Может быть, поэтому я так цепляюсь за то, что представляется мне серьезной работой, тогда как Клара свободно меняет увлечения в поисках лучшего. Что еще?

Никаких сувениров. Никаких побрякушек, никаких трофеев из сотни экспедиций, где ее копии-солдаты ползли под огнем артиллерии и сгорали в лучах лазеров.

Клара многолика: сегодня она прилежная ученица, завтра солдат и международная знаменитость. Ну и что? А кто не привык жить параллельно несколькими жизнями? У человечества есть один самый большой талант — почти безграничная способности привыкать к Тому-Что-Будет… и потом принимать это как само собой разумеющееся.