— Босс?

— Ну? — послышалось недовольное ворчание.

— У нас тут неординарный случай.

— Совсем неординарный?

— Дальше некуда. Пришел слепоглухонемой клиент.

— Да? — В голосе послышалась живая заинтересованность. — И что говорит?

— Босс, он слепо-глухо-немой, — по слогам произнесла я. — Он не может говорить.

— А чего же он тогда хочет?

— Честно?

— Как всегда.

— А черт его знает, босс. Вошел, сел и молчит. Телевизор смотрит.

— Подожди, телевизор ведь не работает, — напомнил босс. — И потом, как он смотрит, если слепой?

— А вы выйдите и сами все увидите, — разозлилась я. — Он уже полчаса здесь сидит.

Через несколько секунд дверь кабинета открылась, и в приемной вырисовалась стройная фигура Родиона. За все время нашего с ним разговора несчастный калека даже не пошевелился.

— Этот? — Босс кивнул на мужчину.

Я кивнула в ответ. Он подошел к человеку, внимательно осмотрел его со всех сторон, помахал перед глазами ладонью, пощелкал над ухом пальцами и повернулся ко мне.

— А как он сюда вообще попал: своим ходом или его принесли?

— Своим, конечно, — обиделась я. — Позвонил, я открыла дверь, он вошел, сел, взглянул на меня один раз, и вот, пожалуйста…

Подперев руками подбородок, Родион в задумчивости заходил перед ним по комнате. Наконец, придя к какому-то выводу, остановился напротив убогого и решительно ущипнул того за мочку левого уха. Никакой реакции не последовало.

— У тебя есть зеркальце? — тихо спросил босс.

Порывшись в ящике стола, я протянула ему пудреницу. Раскрыв ее, Родион поднес зеркало к носу клиента, подержал с полминуты, а затем взглянул на результат.

— Все ясно, — констатировал он спокойно, возвращая мне мое имущество, — клиент мертв.

— Не может быть, — пролепетала я, почему-то чувствуя себя виноватой в случившемся. — Пять минут назад он еще шевелился. Я сама видела…

— Это были предсмертные конвульсии, — невозмутимо пояснил Родион. — Так иногда случается.

— Но он ведь сам пришел! Разве такие конвульсии бывают?

— В этой Сумасшедшей стране все бывает, — пробормотал он, расширяя двумя пальцами веки покойника. — Смотри, глаза уже стекленеть начали. Готов, голубчик.

— Как вы можете так спокойно об этом говорить? — возмутилась я, подходя поближе. — У человека такое горе, а вы…

— Не хнычь. Ему уже все равно. Но меня интересует другое.

— Зачем я его впустила, да? Но…

— Нет, — он распрямился и еще раз внимательно посмотрел на мертвого клиента. — Меня интересует, зачем он к нам пришел.

— Может, он решил, что наш офис самое подходящее место для последнего пристанища? — робко предположила я. — Помните, как Толстой? Ушел из дома, никому ничего не сказав, зашел в будку к станционному смотрителю, лег на лавку и помер…

— Если этот тип Толстой, то я — китайский император, — негромко произнес босс, и лицо его теперь было очень серьезным. — Нет, тут что-то явно не так. Здесь есть какая-то тайна, и я до нее докопаюсь. Он ничего не говорил?

— Ни звука.

— Знаками ничего не показывал?

— Да нет вроде… Ой, постойте! — вспомнила я. — Он лоб платочком вытирал! Знаете, когда сел, то снял кепку, достал платок из кармана. Вот этот, — я ткнула пальцем в торчащий из нагрудного кармана платок. — Потом вытер лоб, снова надел кепку, сунул платок обратно и… все. Начал телевизор смотреть.

— Больше ничего? — нахмурился Родион, пытаясь разгадать значение таинственного послания странного пришельца.

— Потом он посидел, — продолжала я вспоминать мельчайшие детали событий, — медленно повернул ко мне голову, посмотрел на меня, но, кажется, не увидел, опять отвернулся, и все, босс, больше он не шевелился.

— Может, в платочке собака зарыта? — пробормотал он, вытаскивая из кармана покойника платок, затем развернул его и начал изучать. Посмотрел на свет, потряс, помял, снова развернул, снова потряс, пожал плечами и вернул платок хозяину. — Нет, если она где-то и зарыта, то не здесь.

— Может, он зарыл ее в кепке? — осенило меня.

Босс тут же стащил с головы трупа кепку.

— Дай ножницы.

Я подала. Осмотрев головной убор со всех сторон, он, недолго думая, вырезал подкладку, убедился, что и там ничего нет, а затем начал смело кромсать кепку вдоль и поперек, пока та не превратилась в лежащую на полу кучу кусков материи. Я с ужасом наблюдала за его действиями, но вмешиваться не решалась: он босс, ему видней.

— Надеюсь, остальную его одежду не постигнет та же участь? — со страхом спросила я.

— Пока не знаю. — Босс в нерешительности замер с ножницами в руках перед покойным, плотоядно разглядывая его рубашку. — Что-то ведь должно быть, что позволило бы нам узнать причину его прихода?

— Может, сначала обыскать? — догадалась я.

— Логично. Держи. — Он протянул мне ножницы и начал проверять содержимое всех карманов нашего посетителя. Вывернув все, до которых можно было добраться, и не найдя даже хлебной крошки, он уложил тело на диван и залез в задний карман брюк. И выудил оттуда автобусный талон. Совсем недавно пробитый.

— Похоже, у этого товарища был билет только в один конец, — пробормотал он, рассматривая компостерные отверстия на свет. — Нет, тут скорее всего ничего не закодировано. Проклятье!

Опустившись у изголовья на корточки, Родион уставился покойнику в открытые остекленевшие голубые глаза и задумчиво произнес:

— Что же ты хотел нам сказать, человек? Не просто так же ты пришел и умер на диване у частного сыщика. В Москве полно места, чтобы отдать концы, так нет, ты специально приехал сюда, пробив единственный талон, отыскал наш офис, позвонил, вошел, видимо, уже полуживой, и умер. Ну, чего молчишь? Стыдно, что сказать ничего не можешь? — Босс поднял голову и осмотрел приемную. — Наверное, твоя душа еще витает где-то здесь, видит и слышит нас, но помочь ни тебе, ни нам не в силах, ибо бестелесна и бессловесна…

В этот момент во входную дверь позвонили. Я подошла к видеофону.

— Кто там? — Он поднялся.

— Какие-то люди, босс.

— Какие еще люди?

— Незнакомые. Смотрите сами.

Он подошел к столу и взглянул на экран. У входной двери стояли двое крепких молодых мужчин лет тридцати. Оба были в белых рубашках с одинаковыми бордовыми галстуками и с одинаково дебильными физиономиями. Вид у них был такой, словно они пришли к себе домой, а им кто-то смеет не открывать. В дверь опять позвонили, на этот раз настойчивее.

— Это не клиенты, — буркнул босс. — Спроси, что им надо.

— Слушаю вас, — сказала я, включив микрофон.

— Добрый день, — вежливым тоном произнес один из них, со шрамом на лице, глядя прямо в камеру. — К вам можно войти?

— Простите, а по какому вопросу? — так же вежливо спросила я.

Те переглянулись, и тот, что со шрамом, сказал:

— Мы хотим вас нанять. За хорошую плату, разумеется.

Я посмотрела на Родиона. Проведя пятерней по своей шевелюре, он бросил взгляд на покойника, затем, оценивающий, на экран и тихо проговорил:

— Скажи, пусть подождут пару минут.

— Подождите секундочку, — выдала я в микрофон, — сейчас я доложу боссу.

— О’кей. — Оба кивнули, и я отключила аппаратуру.

Взяв тело человека, имени которого мы даже не знали, за руки, за ноги, мы с боссом быстро перетащили его на второй этаж и уложили на кушетке в кладовой, где хранился различный хозяйственный инвентарь. Затем я взяла веник с совком, замела останки покойницкой кепки, проверила, не осталось ли каких следов, и только после этого впустила посетителей. Родион уже сидел со степенным видом за своим огромным дубовым столом в кабинете и делал вид, что читает важные бумаги. У него всегда это получалось великолепно. Пока я вела их через приемную, они то и дело шныряли глазами по сторонам, словно что-то выискивали, и мне показалось, что даже принюхивались. Но если они и могли там что-то вынюхать, то разве что запах моих шикарных духов. Усадив мордоворотов перед боссом, я заняла свое привычное место в кресле сбоку и приготовилась стенографировать.