— Будьте осторожны. Помните о Сопротивлении, они были самонадеянными, но действовали очень эффективно.

— Меня тогда не было на свете.

— Меня тоже, но я слышала много рассказов о Сопротивлении. Опасайтесь беспечных французских денди, они могут внезапно ужалить, как кобра.

— Это все дерьмо, как они сами говорят. Если они и знают о нас, то не воспринимают всерьез. Неужели они не понимают, что мы готовы умереть? Отомстим за Ашкелон.

— Да здравствует Ашкелон!

— Ашкелон, — раздался гортанный шепот в Иерусалиме.

— Вы знаете, кто я такая?

— Конечно. Я молился за тебя и твоего мужа под апельсиновыми деревьями. Он будет отомщен, мы отомстим за него, поверь мне.

— Я хотела бы узнать, как у вас идут дела.

— Ох, ты так холодна, Баш, так холодна.

— Мой муж никогда так не считал. Как ваши успехи?

— Черт побери, мы больше похожи на евреев, чем сами эти поганые евреи! Эти черные шляпы, дурацкие белые шарфы. Мы можем взорвать этого ублюдка, когда он выходит из кнессета. Некоторые из нас смогут даже ускользнуть, чтобы снова продолжить борьбу. Мы только ждем новостей и твоего сигнала.

— Это займет какое-то время.

— Сколько понадобится, Баж. По вечерам мы переодеваемся в форму израильской армии и трахаем оголодавших евреек, и каждый из нас молит Аллаха, чтобы в их животах выросли арабы.

— Вам следует заниматься делом, мой друг.

— Мы и занимаемся еврейскими шлюхами!

— Это не должно идти в ущерб вашей главной миссии.

— Никогда. Отомстим за Ашкелон!

— Да здравствует Ашкелон!

Амайя Бажарат вышла из кабины телефона-автомата в вестибюле отеля и положила назад в сумочку различные кредитные карточки, которыми ее снабдили в Бахрейне. Поднявшись на лифте, она прошла по богато убранному коридору к их номеру. Тускло освещенная гостиная была пуста, и Бажарат прошла через нее в темную спальню. Николо, как обычно голый, развалился на большой кровати и спал. Его прекрасное тело притягивало Бажарат, она внимательно смотрела на него, невольно сравнивая с бывшим мужем. Оба мужчины были высокими, стройными, с мускулистым телом. Конечно, один из них был значительно моложе, но сходства между ними было много. Ее тянуло к таким телам, точно так же, как всего два дня назад тянуло к обнаженному телу Хоторна. Внезапно она услышала и почувствовала свое учащенное дыхание, потрогала набухшие соски и ощутила ноющую боль внизу живота, которой никогда не испытывала раньше. Много лет назад доктор в Мадриде сделал ей простую операцию, исключающую возможность иметь детей, — так она сама захотела.

Бажарат подошла к кровати, разделась и была теперь совершенно обнаженной, как и тело, лежащее перед ней на кровати.

— Нико, — тихо позвала она. — Проснись, Нико.

— Что? — пробормотал юноша, хлопая глазами.

— Я пришла к тебе... мой дорогой. — «Возьми меня, — подумала она, — ты один остался у меня!»

— Что за номер телефона в Париже? — спросил Хоторн, стоя рядом с падроне ж обращаясь к Пулу.

— Я проверил, — ответил лейтенант. — Сейчас там около десяти утра, поэтому я подумал, что никого не потревожу... номер в Женеве я оставил для тебя, потому что ты знаешь все эти шпионские штучки.

— Так что с Парижем?

— Какое-то сумасшествие, Тай. Это бюро путешествий на Елисейских полях.

— Ну и что произошло, когда ты позвонил?

— Дураку ясно, что это номер частного телефона. Женщина сказала что-то по-французски, а когда я сказал по-английски, что, надеюсь, не ошибся номером, она уже на английском поинтересовалась, на самом ли деле мне нужно бюро путешествий. Я сказал, что да и что у меня срочное дело... Тогда она спросила, какой мой цвет, я, естественно, ответил, что белый. Она спросила: «И дальше», а я не знал, что ответить, и она повесила трубку.

— Ты просто не знал пароль, Джексон, да и не мог его знать.

— Пожалуй, что так.

— Я поручу это дело Стивенсу, если только не склоню падроне к более тесному сотрудничеству.

— Я ничего не знаю об этом! — закричал инвалид.

— Возможно, что и не знаешь, — согласился Тайрел. — Эти номера не стерты, значит, звонил кто-то другой, кто не знал, как стереть их из памяти компьютера.

— Я ничего не знаю!

— А что насчет Палм-Бич, лейтенант?

— Такое же сумасшествие, коммандер. Это номер телефона шикарного ресторана на Уорт-авеню. Они сказали, что столик я должен заказывать за две недели, если только меня нет в их привилегированном списке.

— Здесь вовсе нет никакого сумасшествия, Джексон, все это части одной мозаики. Привилегированный список означает, что ты должен назвать определенное имя и пароль, которые тебе неизвестны. И это дело я тоже поручу Стивенсу, как и в случае с Парижем. — Тайрел опустил взгляд на старика, с помощью салфетки ему удалось остановить кровотечение на левой щеке. — Тебе предстоит путешествие, дружище, — сказал Хоторн.

— Я не могу покинуть этот дом.

— Придется покинуть...

— Тогда уж лучше прямо сейчас пусти мне пулю в голову.

— Это было бы разумно, но у меня другие планы. Я хочу, чтобы ты встретился с некоторыми моими бывшими коллегами из другой жизни. Ты должен...

— Мою жизнь можно поддерживать только в этом доме! Ты хочешь получить труп?

— Конечно, нет, хотя что касается лично тебя, то это спорный вопрос, — ответил Тайрел. — Поэтому я предлагаю тебе отобрать самые необходимые лекарства и медицинское оборудование для небольшого перелета. Через несколько часов ты будешь в больнице на материке, и готов поспорить, что тебе будет предоставлена отдельная палата.

— Меня нельзя увозить отсюда!

— Не хочешь ли заключить пари по этому поводу? — спросил Хоторн и сунул руку в сумку, услышав треск заработавшей рации.

Голос Нильсен звучал ровно и спокойно, но было понятно, что она с трудом сдерживает тревогу.

— У нас возникла проблема, — сообщила она.

— Что случилось? — крикнул Пул. — Ты в опасности?

— В чем дело? — спросил Тайрел.

— Пилот гидроплана передал по радио английскому патрульному ватеру, что сломался левый руль и он терпит аварию. Авария произошла примерно в ста двадцати километрах от берега. Катер двинулся к нему на помощь, если только бедный парень еще жив.

— Кэти, скажи мне совершенно откровенно: исходя из того, что ты знаешь о самолетах, это могла быть диверсия?

— Я и сама об этом думаю. Такой возможности я не учитывала, а надо бы! Ведь взорвали же наш самолет... Чарли...

— Успокойся, майор, и не отклоняйся от темы.

— Дерьмо!

— Ладно, ладно, успокойся. Каким образом это можно было подстроить?

— Тросы! — Кэти быстро объяснила, что все подвижные детали самолета управлялись с помощью двойных стальных тросов. Представлялось невероятным, чтобы оба троса могли оборваться одновременно.

— Диверсия, — подвел итог Тайрел.

— Были подпилены оба троса, поэтому они и оборвались одновременно, — сказала Нильсен, уже взяв себя в руки. — Я даже не предполагала, что такое возможно. Проклятье!

— Может быть, ты прекратишь самобичевание, майор? Я тоже такого не предполагал. Кто-то на Сен-Мартене сумел перехитрить Второе бюро, и если ему или ей удалось сделать это, то мы все просто дураки.

— Черт побери, пригласи специалистов на этот остров, и пусть они поджарят пятки этому дьяволу. Он один из них!

— Поверь мне, Кэти, кто бы он ни был, с ним уже покончено. Вот так обстоят дела.

— Я этого не вынесу! Что, если этот пилот-англичанин уже мертв?

— Вот так обстоят дела, — повторил Хоторн. — Может, теперь ты поймешь, почему многие люди в Вашингтоне, Лондоне, Париже и Иерусалиме боятся покидать свои кресла и телефоны. Мы имеем дело не с психопаткой, не с террористкой-одиночкой, ас одержимой злодейкой, которая руководит злобными фанатиками, стремящимися убивать в готовыми ради этого жертвовать своими жизнями.

— Что же нам делать?

— Прямо сейчас подгони субмарину к берегу бухты я приходи сюда в дом. Камуфляж мы уберем, так что ты легко нас найдешь.