Перевод: rograd

Сверка: helenaposad

Редактор: Amelie_Holman

Оформление: Eva_Ber

— Ты уверен, Вилли? — спросил Джексон Ледбеттер. Он одарил меня скептическим взглядом, пока мы сидели в машине, в то время как по парковке кружил снег. — Я не хочу, чтобы ты обнадёживался.

— Ты меня знаешь, — ответил я. — Никогда не встречал душевной боли, которая бы не вызывала желания остановиться и разузнать её получше.

— Я серьёзно.

— Сейчас мы не будем разворачиваться назад, если ты об этом.

Мы были у Бостонского дома для мальчиков: неряшливое на вид здание, слишком много голых окон, слишком много невезучих душ, которые остались незамеченными для Незаурядной Америки, включая глухого мальчика с ВИЧ, которого не совсем ужасала перспектива быть усыновлённым двумя геями.

— Ты ведь не передумаешь? — спросил я.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно. Он может не захотеть нас. В прошлый раз ты не на шутку расстроился, знаешь ли.

— Я поплачу из-за этого позже, но прямо сейчас у нас есть дела, так что подключай свой янки-зад и начинай разминать тазовые мышцы. Сегодня может быть день, когда у нас появится ребёнок, Ледбеттер.

— Ещё сегодня может быть день, когда у нас не появится ребёнок, Кантрелл. Как на гей-пару, на нас не самый высокий спрос, когда дело доходит до сирот, нуждающихся в идеальной семье. Кроме того, мы берём его только на попечительство, по крайней мере, прямо сейчас.

— Ты можешь быть ещё более негативным? Честное Рождество!

— Это называется “управление ожиданиями”.

— Это называется чушью собачьей.

— Я не хочу, чтобы тебе было больно, — искренне произнёс он, беря меня за руку в своей властной манере. — Мы начинаем возвращать нашу жизнь в колею, Вилли. Мы наконец дошли до точки, где можем начать думать о будущем. Мы не были способны на это уже очень давно. Просто не спеши и будь осторожен. Мы никогда не сможем заменить Ноя…

— Не втягивай его в это!

— Будь осторожен. Это всё, о чём я прошу.

В его глазах была мольба, которая заставила меня остановиться.

Я нахмурился, думая о Ное, о том, как мы потеряли его, как у него произошёл скачок роста в пубертатном периоде, который не смогли пережить его повреждённые внутренние органы.

Прошло шесть лет, но этот ужасный момент, казалось, было только вчера.

— Я осторожен, — очень тихо ответил я.

— Я просто не уверен, что ты готов.

— Я готов. Мы делаем это, чтобы смерть Ноя что-то значила. Неужели ты забыл?

— Я не забывал.

— Он меня кое-чему научил.

— Я знаю, Вилли…

— Он научил меня, как жить с такими детьми, как он. И сейчас я собираюсь это сделать. Мы сделаем это, Джек. Мы найдём какого-нибудь травмированного, запутавшегося ребёнка и любовью вернём его в реальный мир. И если мы сможем сделать это, то смерть Ноя не будет бессмысленной глупостью. Она будет значить, что из нее может выйти что-то хорошее. И я не знаю насчёт тебя, но мне нужно знать, что его жизнь не была просто насмешкой Вселенной.

Джексон с отчаянием вздохнул.

— Я один из тех людей, кому нужно любить своих малышей, Ледбеттер, — добавил я. — Всё, чего я когда-либо хотел в жизни, — это иметь детей. Не очень сексуально, но как есть — и не говори, что я не сказал тебе об этом в самый первый раз, когда встретил тебя.

— Когда ты сказал, что хочешь дюжину детей, я предполагал, что ты преувеличиваешь.

— Так и было, — ответил я. — Я остановлюсь на шести или семи.

— Шесть или семь! Господи, Вилли!

— Или даже просто на одном. И этим одним может быть тот, кто внутри этого здания, так что идём.

Я вышел из машины и вздрогнул от невероятного холода.

— Идём, — надавил я, теребя ключи. — Здесь так холодно, что у меня член сейчас замёрзнет и отвалится.

— Упаси Бог!

Джексон взял меня за руку.

— Просто будь осторожен, — снова сказал он, пока мы спешили ко входу.

— Он в своей комнате, — сказала Хизер Дюпорт, пока вела нас вверх по лестнице, вызывающей клаустрофобию. — Он должен играть с другими в общем зале, но…

Она пожала плечами, будто чтобы предположить, что у семилетнего Тони Горзолы не очень хорошо получается играть с остальными, что сообщалось в каждом отчёте его довольно длинного досье, и не единожды.

Акцент мисс Хизер был таким явным, что можно было устроить на нём бостонское чаепитие. То, как она говорила “двор” рифмовалось с Богом, и она мучила свои гласные как настоящая янки. Все в этой холодной адской бездне, известной как Массачусетс, говорили так, будто жевали замороженный картофель.

С тех пор, как семья Ледбеттеров на протяжении многих лет перечисляла деньги на расчетный счет этого учреждения, персонал, казалось, стремился помочь нам найти ребёнка на попечительство или, возможно, усыновление.

— Он согласился встретиться с вами, — сказала Хизер, одаривая нас очередным беглым взглядом своих голубых глаз. — У нас в этом здании почти двадцать детей. Многие из них тоже могли бы вам подойти.

— Тони глухой, — отметил я.

— Ну, да.

— Мы с Джексоном оба знаем язык жестов.

— Я знаю, мистер Кантрелл. Просто у Тони была очень тяжелая жизнь.

— Разве не так у нас всех?

— Я хочу, чтобы вы знали о других вариантах, о детях, которые не так психологически травмированы. Тони милый в своём особенном смысле, конечно, но он наказание. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы…

— Я ценю то, что вы пытаетесь сделать, — сказал я, — но наш сын был ребёнком с особыми потребностями. Мы знаем, во что ввязываемся.

Она ответила неглубоким вежливым вздохом.

— Вот комната Тони.

Она подвела нас к маленькой плотно закрытой двери. Вместо того, чтобы постучать, она нажала на кнопку на внешней стороне двери, которая активировала мигающую лампочку в комнате. Джексон в защитном жесте положил ладонь на мою поясницу, ободряюще улыбаясь. Мы ждали несколько тревожных мгновений, пока откроется дверь, но она не открылась.

Хизер толкнула дверь, и мы увидели, что Тони сидит на детской кроватке у окна в маленькой комнате, окрашенной в странный, даже убогий оттенок голубого. Тони смотрел в окно, должно быть, увидев нас на парковке.

— Тони, у тебя гости, — сказала Хизер, обходя вокруг, чтобы он видел, что она идёт.

Он обернулся и взглянул на неё.

Тони Горзола был худеньким мальчиком с тёмными волосами, светлой кожей и осунувшимся лицом. На маленьком вздёрнутом носике сидели толстые пластмассовые очки. На нём были выцветшие синие джинсы и рубашка, которая была неуклюже заправлена за пояс. В своих руках он сжимал плюшевого мишку, видавшего лучшие времена.

Он всего на мгновение взглянул на нас, прежде чем нахмуриться и опустить глаза.

— Я буду прямо снаружи, — сказала Хизер, уходя.

Моё сердце тревожно стучало, пока я шёл вперёд и наклонил голову на бок, чтобы посмотреть на него.

Привет, Т—о—н—и.

Он нахмурился.

Меня зовут В—и—л—л—и, а это мой муж Д—ж—е—к. Мы с нетерпением ждали знакомства с тобой. Как ты?

Он пожал плечами.

Я знаю, ты, должно быть, напуган.

Он стиснул своего мишку чуть крепче и сжал губы.

Миссис Д. сказала, что ты хотел с нами познакомиться.

Нет ответа.

Если хочешь, можешь провести выходные с нами. Тебе бы этого хотелось?

Он пожал плечами, будто это не имело никакого значения

Мы живём с родителями Д—ж—е—к—а. Они довольно милые. У них хороший дом, бассейн и всё такое. Мы думали пройтись по магазинам, посмотреть кино. Ты в последнее время видел какие-нибудь хорошие фильмы?

Он покачал головой.