Вечером Марго, расположившись на втором ярусе нашей кровати, завела разговор о покупке для нее комплекта оружия и доспехов. Разумеется все только самое необходимое и недорогое. За прошедший день «корабельное радио» в лице Гуфара поведало о тех бесчисленных опасностях и баталиях, которые удалось пережить только ее господину и его дяде, поэтому для нее борт «Сафанны» в настоящее время представлялся одним из самых опасных мест в мире. Но надо отдать ей должное — девочка не сдрейфила, а только озаботилась превентивными мерами, которые позволят с большей долей вероятности избежать участи экипажа, который она уже заочно записала в смертники. Немного поразмыслив, решил, что ее желания не лишены смысла — мало ли что может случиться при переходе Красного моря и караванного пути до Александрии, а как боевая единица она внушительная сила — и дал добро. А также решил приобрести стреломет, как на «Амире» — тоже не помешает.

После утренней побудки отвел всю свою команду на пляж, где извалял каждого в гальке, а потом всех с помощью тех же щита и копья, отдубасила Марго. Далее довольная рыжая прихватив Басима и мой кошель, отправилась за покупками, а я с командой перешел к водным процедурам. Кроме андоррца плавать не умел никто — пришлось надавить «на слабо», чтоб загнать всех в воду. До тех пор пока не пообещал первому кто научится плавать золотой, энтузиазм команды был практически на нуле. А затем пообещал каждому научившемуся плавать еще один золотой за обучение этому искусству пары новобранцев, которых будет не менее сотни — дело пошло.

Выбор Марго Дед одобрил. Мелкоячеистая кольчуга двойного плетения до локтей и бедра, набитый хлопком поддоспешник. Островерхий шлем с кольчужной брамицей и со стрелкой, прикрывающей нос. Полутораметровое копье с обоюдоострым листовидным наконечником не менее сорока сантиметров длины с небольшим крюком на конце. Листовидный легкий щит со стальной окантовкой и дециметровым шипом в центральной части. Латная рукавица, наруч и наплечник на правую руку. Завершал ансамбль широкий кожаный пояс со стальными бляхами и длинный кинжал — скорее дага — с усиленной гардой.

Море Ахмар, как называли местные красное море, встретило нас пологой почти незаметной волной и слабым но устойчивым юго-восточным, восточным ветром. Такая погода продержалась все три недели нашего морского пути. До Каира добрались без особых приключений, если не считать нападения полдюжины беданов (остроносая гребная лодка) с африканской стороны. Зафар отдал нужные команды, «Сафанна» повернула мористее и пошла правым галсом, встав на полный багштаг (наиболее благоприятный курс относительно ветра). При повороте скорость судна упала, и расстояние от преследователей до вожделенной добычи сократилось до каких-нибудь ста пятидесяти метров, когда мои бывшие пираты сделали пристрелочный залп из луков, а я спустил тетиву стреломета. Прикрываясь щитами чернокожие гребцы сбились с ритма, а «Сафанна» будучи почти в балласте и после килевания, поймав ветер всеми парусами, стремительно стала набирать скорость. Все чего удалось добиться незадачливым разбойникам, это подойти на дистанцию семидесяти метров, получить тяжелый дротик в лидирующий бедан, который пробив щит выставленный на носу лодки, выкосил гребцов левого борта. Лодку развернуло бортом, а лишившиеся основной защиты остальные пираты, кто не сиганул в воду, тут же были истыканы стрелами. Преследование продолжалось еще минут пять — за это время разбойники приблизились всего на пару метров и потеряли еще один экипаж целиком и больше десятка человек в остальных лодках.

И еще один примечательный факт — Марго заговорила на русском. То есть как заговорила — стала осмысленно вставлять в арабский текст русские словечки. Я поначалу не обратил на это особого внимания, думал обезьянничает. Но когда, услышал, как она распекает Басима ставшего ее слугой, денщиком и просто преданной собачкой, вставляя к месту обороты из великого и могучего, поинтересовался — откуда дровишки. Оказалось, это птица поясняет ей смысл запомнившихся ей часто повторяемых мной слов и фраз, и вообще учит ее «божественному языку». А возможно такое стало благодаря тому что птица немного знает латынь, коверкая и неправильно произнося слова, но в общем понятно. Я тут же поинтересовался у Деда, откуда он знает латынь — ведь после мед училища он должен был запомнить то же, что и я — рецепе солюционис верига нитенсис (возьми раствор брильянтовой зелени) и еще два десятка слов.

— Саня, я почти пятнадцать лет прожил в Испании, а отделочники — кузовщики сплошь итальяшки. Вот и пришлось выучить на сносном уровне оба языка, а они — что тебе конечно не известно — романской группы, то есть произошли от латыни. Вот и получается немного на мелко-бытовом уровне общаться с Марго.

А в остальном все шло по плану — тренировки, спарринги, мастер классы от виртуозов своего дела, теоретические занятия от Зафара, который пережил десятка полтора абордажей — и как нападающая, и как принимающая сторона. Не забыл «поработать» с излишней агрессией Лейса — тут уж пришлось постараться, и без сюрпризов не обошлось. Когда я ввел его в глубокий гипноз, он заговорил на непонятном резком языке. Приглашенный на сеанс Дед сказал, что язык очень похож на норвежский, где ему приходилась бывать с сыновьями на рыбалке. Когда снова перешли на арабский Лейс «вспомнил», что зовут его Эрик, а его отца Олаф Золотобородый, и что он конунг из рода Кнютлингов. Что с этим делать я не знал, но на всякий случай взял на заметку. После этого сеанса Дед посоветовал попробовать с помощью того же гипноза подучить Марго русскому языку — то есть дать ей базу в виде основных существительных, прилагательных и глаголов, а дальше он сам подучит и поправит. Мои «уроки» вскоре принесли свои плоды — к концу рейса рыжая заговорила, смешно путая роды падежи и времена, но вполне понятно, и сама понимала русскую речь достаточно хорошо. И вот за день до окончания нашего морского путешествия, я после ужина улегся на корме, разглядывая звездное небо и думая о чем-то возвышенном и вечном, когда подскочила «как наскипидаренная» Марго.

— Саня! Надо срочно помочь матери царя!

— Для начала, надо помочь ей стать матерью. — Я лукаво подмигнул и похлопал ладошкой по парусине, на которой лежал. — Или ты на это и намекаешь.

— Тьфу на тебя! — Возмущению рыжей не было предела. — Я говорю не о себе, а о Зое Карбонопсиной и о ее сыне царевиче Константине.

Все понятно — Дед в уши «надул», типа — «матери царей всех стран, объединяйтесь!», манипулятор старый.

— А тебе-то это зачем? Тоже решила помочь князю Игорю.

— Ты о чем? Не знаю, о каком князе ты говоришь. Я хочу помочь царице Зое! — Ее голос никогда не был таким взволнованным. — Я помогаю вернуть трон ей, она помогает вернуть трон мне! Пойми, такой шанс упускать нельзя! В случае удачи я могу рассчитывать на помощь всей Византийской Империи.

Вот это поворот! Такое Деду не придумать! Конечно, этот разговор он начал неспроста, явно рассчитывая получить себе рыжую в союзницы, чтоб вдвоем додавить меня и тем самым заставить ввязаться в эту авантюру. Но девочка-то какова — с ходу вычислила свою выгоду. А ведь она права — в случае успеха для Зои не будет обременительно помочь Марго транспортом, оружием, провиантом — чтобы сформировать из ее сицилийских соотечественников боеспособную дивизию, и усилить ее по-тихому своим экспедиционным корпусом — тоже не проблема. А больше и не нужно. Духовенство — которое и так за нее — обработает простой народ как надо. Правящая верхушка неоднородна и наверняка расколется или драпанет, когда армия Марго, поддерживаемая народом и духовенством, приблизится к столице. Вассалы в дела хозяев не полезут. Все — шах и мат, «Царица умерла — да здравствует царица!». Вот только мне какой резон идти на самоубийство. Вызволить Зою из монастыря куда ее упекли — это даже не полдела, а просто позорная для нее эмиграция, вернуть власть таким путем не получится — за Романом гвардия, наемники и флот. Единственный выход завалить Романа, но это вам не занюханный раджа из индийского Мухосранска, а император Византии, попытка ликвидации которого повлечет неминуемую гибель меня родимого, да и всех кто будет меня сопровождать. Марго ожидала моего ответа — я молчал. Пауза явно затянулась. Еще раз вглядевшись в мое лицо и видимо не найдя в нем ничего кроме равнодушной отстраненности, она продолжила.