Жених был солидный, интеллигентный, остроумный человек с весьма перспективной специальностью. «В конце концов, Настюша, электронике принадлежит будущее, — со вздохом говорила мама. — А Константин Сергеевич прекрасный инженер и у него несомненно большой талант…» Всю жизнь проработавшая простой чертежницей, мама преклонялась перед техническими умами.

Сыграл свою роль и жилищный вопрос. Пока Настя была маленькой, мамина однокомнатная квартира на первом этаже неказистой пятиэтажки близ Измайловского парка, отнюдь не казалась ей тесноватой. Но со временем возникли проблемы. И мечта иметь собственный просторный дом превратилась для Насти в навязчивую идею.

Помимо прочих неоспоримых достоинств, Константин Сергеевич обладал еще одним — собственной двухкомнатной квартирой у метро «Коломенская», — что тоже в какой-то степени повлияло на Настино решение. Был он покладист, не пил, не курил, общался исключительно с порядочными людьми. И наконец, уверял Настю, что искренне любит ее.

Они познакомились совершенно случайно, в автобусе. По дороге размечтавшуюся по обыкновению Настю внезапно захватил врасплох контролер и уже готов был наложить на смущенную студентку педагогического института неминуемый штраф. Но тут за нее неожиданно вступился какой-то совершенно посторонний человек: торжественно передал ей смятый проездной талон, который якобы только что по ее просьбе прокомпостировал. Недоверчиво покосившись на новоявленного Робин Гуда, контролер, поверив его благообразно-солидной внешности оставил Настю в покое.

Так они и познакомились. А через полгода последовала свадьба. По предложению жениха, чьи желания и воля сразу сделались для Насти законом, торжество было тихим и скромным. Исключительно по-домашнему, как говорил Константин Сергеевич. «Исключительно» — было у него вообще любимое слово, как у многих других «так сказать». Настя пригласила на свадьбу лишь нескольких самых близких подруг, хотя ее бы воля — могла бы привести в дом и весь свой курс. Посидели. Выпили шампанского. Скромно прокричали: «Горько!» Нельзя сказать, чтобы Настя чувствовала себя в тот день счастливой. Но сердце подсказывало ей, что девичьим воздушным замкам и мечтам пришел конец, и отныне начинается для нее настоящая взрослая жизнь…

И вот сегодняшнее утро, эти злосчастные щипцы. Не дослушав строгой нотации своего повелителя, Настя неожиданно для себя вспылила и, схватив за руку испуганную громкой перебранкой родителей Зайку, хлопнула дверью и вышла вон. При ее миролюбивом и мягком характере это, несомненно, был очень серьезный поступок. И Настя, хоть и с опозданием, но вполне осознала всю непредсказуемость его последствий.

Поэтому, проводив Зайку в школу, она, чтобы не думать в дороге о происшедшем скандале, не представлять себе в лицах неизбежный вечерний разговор с мужем, сгоряча купила у лоточников какую-то первую попавшую на глаза газету — как оказалось, необыкновенно скучную, поскольку разговор в ней шел исключительно о проблемах большого бизнеса и политики.

Тем не менее Настя мужественно заставила себя читать эту несусветную тягомотину, которой ей выше головы хватало и на работе, где она изо дня в день скрупулезно переводила с английского бесконечные каталоги товаров, составляла деловые письма иностранным партнерам своего шефа, а при необходимости толмачила и на переговорах и презентациях.

Платили за этот титанический труд, в сущности, не так уж много. Но куда больше, чем в рядовой средней школе, где Настя проработала ровно год, изрядно попортив себе нервы, и откуда бежала, не вынеся затхлой атмосферы прокуренной учительской и безраздельно царящих в ней сплетен, интриг и вранья.

При безработном муже скромная по нынешним меркам Настина зарплата казалась солидной суммой, хотя ее все равно хватало в обрез. Так продолжалось уже второй год, и Настя изрядно вымоталась. Но ни словом, ни намеком не попрекнула мужа, который после ликвидации своего электронно-секретного ящика, где благополучно просидел многие годы, ежедневно ходил из угла в угол и перекладывал на столе бесконечные листы никому не нужных электронных схем.

Разумеется, он искал работу. И даже несколько раз почти нашел, но… Всякий раз намечавшееся было дело в последний момент расстраивалось. То потому, что специалисту такого класса, как он, негоже выполнять столь примитивную работу. То потому, что обещают мало, а требуют много. То по совершенно банальной причине, имя которой — возраст.

Угнетенный всем этим «исключительным кошмаром», муж стал нервен, раздражителен, временами даже груб. Ему и в голову не приходило, что Настя испытывала те же трудности, когда решила сменить место работы и профессию. Она ходила на компьютерные курсы, целыми днями звонила по объявлениям о трудоустройстве, моталась ежедневно из конца в конец Москвы, — пока, наконец, не нашла торговую фирму «Кларисса», куда ее и приняли, совместив за одну зарплату должности секретаря и переводчика.

Любила ли она своего мужа? Когда-то несомненно, любила. Той странной любовью, какую подчас испытывает мечтающая о прекрасном принце школьница к молодому и симпатичному учителю. И хотя принцем Константин Сергеевич явно не был, симпатичным человеком его признавали открыто даже недруги. Друзья же ценили его за ум — «совершенно исключительный», разумеется.

А досужие сплетни о наличии у него, гм, столь же одаренных подруг бальзаковского возраста, Настю не тревожили — мало ли что наговорят люди? Тем более, что муж не уставал клясться ей в неувядающей супружеской любви и рыцарской верности.

Покоренная комплексом этих неоспоримых достоинств, Настя безропотно подчинялась мужу и доверяла ему во всем. Единственное, в чем она с самого начала наотрез отказалась ему уступить, была перемена фамилии. И вовсе не потому, что Насте не нравилась его — Квашнин. Для нее сохранение девичьей фамилии было как бы верностью памяти предков, которых Настя, благодаря матери, знала, по меньшей мере, до седьмого колена, и которыми по праву гордились.

Ее «мелкопоместный аристократизм», как исключительно метко было замечено мужем, и некоторые неискоренимые родовые черты характера подчас не только серьезно раздражали Константина Сергеевича, но и самой Насте доставляли в жизни немало хлопот, в том числе и на работе…

В дверях старинного двухэтажного дома, купленного фирмой два года назад едва ли не в виде руин, а теперь отремонтированного по европейским стандартам, Настю встретил охранник, плечистый розовощекий молодец в камуфляжной форме, добродушный балагур и весельчак по имени Игорь.

— А, Варвара-краса длинная коса! Привет!

Но, едва взглянув ей в лицо, нахмурился и озадаченно спросил:

— Ой… Чего это с тобою, Настя? Случилось что?

Даже не пытаясь улыбнуться, Настя лишь молча кивнула ему и устало зашагала по лестнице вверх.

— А то скажи, — по-братски бросил вдогонку Игорь. — Может, тебя того… Обидел кто-нибудь? Так я мигом разберусь!

Настя не ответила. Игорь ей нравился, хотя и был несколько простоват. В обычные дни они всегда весело приветствовали друг друга, перебрасывались озорными шуточками, случалось, даже болтали о том, о сем. Но сегодня у нее был не обычный день. Видно, интуитивно почувствовав это, Игорь не стал докучать Насте излишними и бесполезными вопросами. И она была ему искренне благодарна за это.

Не успела Настя войти в приемную, как на нее тропическим ураганом обрушилась Светка Космачева, бойкая красотка, в меру легкомысленная и не в меру развязная. С Настей они работали в одной комнате и очевидно поэтому считались в коллективе подругами, хотя на деле это было не совсем так.

— Настюха! Ты чего, мать совсем сдурела?! — напустилась на нее Светка, ошарашенно выкатив свои кукольные разбитные глаза. — Тут старик уже рвет и мечет! Полчаса тебя нет — а к нему опять эти хреновы иностранцы понаехали. Я уже заколебалась их кофем поить…

Бледная, с неподвижным сомнамбулическим взглядом, Настя со вздохом опустила ресницы и безжизненно произнесла: