– Ты боишься? – голос Наставника в нескольких шагах слева. Ничего не видно – повсюду тьма, уже давно наступила ночь. – Тьма для тебя – накидка. Она парализует твои органы чувств, с помощью которых ты привык ориентироваться в этом мире. Стоило прикрыть их, и все: ты ослеп и оглох, ты растерян и обездвижен.

– Она может делать с тобой все, что угодно, ты в ее власти. Сейчас ты подавлен и выступаешь в роли жертвы. Твой страх насыщает ночь опасными излучениями, звучащими на невидимых струнах пространства тревожными аккордами. Злобные существа, которые с легкостью улавливают подобные звуки, обычно приходят к их источнику, чтобы поживиться его силой. Причем человек или животное могут даже не увидеть до последнего момента подстерегающую их опасность.

Адучи, широко раскрыв глаза, осторожно двигается вперед шаг за шагом, пытаясь разглядеть сплетение растительности впереди. Яркая ослепительная вспышка больно бьет по обостренному зрению. Адучи вскрикнул и завалился в сторону, упав на мокрый скользкий мох, устилающий землю под ногами. Этот взрыв света был похож на блик фотовспышки, сработавшей перед самым лицом.

– В темноте зрение работает совершенно по-другому. Зрачки сильно расширяются, привыкая к новым условиям. В это время глаза особенно уязвимы. Любой свет, особенно внезапный и сильный, парализует их. И чем сильнее источник света, тем дольше паралич. Сейчас ты попался на этот трюк. Будь я твоим противником, ты бы оказался полностью в моей власти. Любая ошибка в этом мире может стоить нам жизни, запомни это…

Из обожженных глаз побежали непрошеные слезы. Адучи постарался подавить их в себе, но не смог. Хорошо еще, что Унгена не было поблизости, было бы чертовски обидно, если бы он увидел его в таком беспомощном состоянии. Айрук прочитал его мысли:

– Унген сейчас находится в ста метрах от нас. Он лежит в овраге и размышляет о том, что только что было сказано тебе. Однако ему еще труднее, мне пришлось скрутить его веревками, потому что, ослепнув, он полез драться и очень рисковал окончательно лишиться зрения, наткнувшись на заостренную ветку.

Адучи хмыкнул, представив себе связанного друга, однако строгий голос Наставника заставил его вздрогнуть:

– Ахш… Ты расслабился сейчас, кеспокчи, решив, что это только игра. Это тоже твоя слабая черта – делить происшествия на "важные" и "не важные". И пусть тебя не вводит в заблуждение мой голос. В следующий раз вместо меня может оказаться Кишгуш или любой другой из ночных духов. Они очень натурально могут подделывать голоса. Ведь сейчас у тебя нет никакой уверенности что я – это я, только знакомый голос. Сейчас ты опять полагаешься на свой слух, считая, что рядом Айрук. Но поверь, у тебя не должно быть никакой, абсолютно никакой уверенности в этом…

Адучи почувствовал, как липкий холодный страх пополз по спине, обвиваясь змеем вокруг позвоночника. Эти слова в темноте напугали его. Айрук – или кто-то другой – замер поблизости, очевидно, наблюдая за его поведением. Вдруг послышался слабый заунывный звук. Тело среагировало мгновенно, Адучи принял оборонительную стойку, выхватив из-за пояса небольшой охотничий нож. Движение впереди, и что-то мягкое и холодное коснулось его лица. Мальчик закричал и ударил перед собой, но нож вспорол пустоту. Нужно было атаковать, завладеть инициативой, не позволяя противнику переменить местоположение. Но о какой инициативе могла идти речь, когда все тело сковал железными тисками дикий неуправляемый ужас. К тому же Адучи вспомнил предостережение насчет веток. Острая ветка вполне может пробить глаз, горло или даже живот, если налететь на нее с разбега. Да и преимущества противника были очевидны, он явно видел каждое движение мальчика. Положение было безнадежным. Снова голос Айрука за спиной:

– Испуг заставил тебя забыть все, чему тебя учили. Тебе нужно обуздать свои чувства. Иначе ты мертвец. Человек внутри тебя будет постоянно обманывать. Нечеловек, который тоже является частью твоей сущности, будет постоянно спать. Незавидное положение. Вот сейчас, например, ты не можешь быть уверен, что я Айрук, но все дело в том, что у тебя нет никакой уверенности и в обратном. И ты можешь запросто пырнуть ножом своего Наставника только потому, что он решил немного поучить тебя. Ведь так? Брось нож, кеспокчи… – последние слова не могли принадлежать Айруку. Они были произнесены злобно, с надрывом, с какой-то шипящей интонацией, не свойственной людям. И… затем спокойный голос Наставника с противоположной стороны:

– Брось нож, Максим. Он тебе уже не поможет…

Адучи был готов потерять сознание от страха, но вдруг странная ярость обожгла его изнутри. Он замер, перехватив нож, как учил его Айрук, клинком к руке, крепко зажав рукоятку пальцами в захвате, именуемом "капкан". Вторая рука, согнутая в локте, закрыла горло открытой ладонью. Устойчиво расставив ноги, он уперся ими в водянистый мох и, издал пронзительный вопль: "Тэрь! Арк ахаш", – призывая на помощь Небо и направляя свою силу узким лучом вперед, перед собой, застыл, закрыв глаза. Так он простоял до утра, в настороженной дреме-полусне, готовый умереть и убить одновременно, иногда подбадривая себя и прогоняя сон звонким кличем: "Тэрь! Тэрь!". Голос лже-Айрука больше не беспокоил его, но гвозди страха, вбитые им в нервную систему, не позволяли телу ни на секунду поверить в то, что сейчас рядом никого нет.

Утренняя свежесть принесла с собой ощущение того, что все закончилось. Адучи открыл глаза и, пошатнувшись, осмотрелся вокруг. Невдалеке, прямо на земле, сидел кто-то в серой накидке, скрывающей закутанного в нее с ног до головы незнакомца. Адучи перехватил нож в другую руку и шагнул к неподвижной фигуре. Под ногой хрустнула ветка, и человек в сером, откинув капюшон, развернулся, поднимаясь на ноги. На Адучи смотрели застывшие черты бело-голубой маски…

Сейчас это воспоминание несколько взбудоражило нервы, и Адучи почувствовал, что теряет нить, ведущую его сквозь темноту к Унгену.

"Стойка для ходьбы ночью" могла бы показаться смешной и нелепой при свете дня любому человеку, не имеющему подобного опыта передвижений. Но, окажись этот человек ночью здесь, в безлюдном предгорье, погруженном во мглу, его движения оказались бы гораздо более жалкими и совсем не вызывающими улыбки. Здесь ставка – жизнь. Ночь и Лес ночью – категории, совершенно незнакомые современному человеку. Любое отклонение от специальной системы поведения обычно заканчивается трагически.

Адучи медленно двигался вперед. Одна рука – впереди, проводник и защита от возможной опасности. Другая – сбоку, прикрывает согнутым локтем бок и сжимает нож, готовый молниеносно поразить противника. Голова чуть наклонена вниз, подбородок защищает шею, почти прижимаясь к груди. Зрение расфокусировано. Ноги чуть согнуты в коленях.

Подул легкий ветерок, принеся с собой запахи гнили, тины и воды. Значит, справа болото. Адучи остановился и понял, что настройка безнадежно сбита. Придется применить хитрость.

Он практически на ощупь нашел иссохшее поваленное дерево, срезал ножом несколько веток и, выбрав на земле ровный пятачок сухой земли, сложил их в кучу. Наклонившись, он сложил руки вместе и, образовывая из двух пальцев – среднего и большого – кольца на каждой, соединил их между собой. Так учил делать Айрук, когда предстояло обращаться с огнем.

"Огонь – это энергия, это Сила. Тайшин обязан уметь управляться с огнем. Огонь – это одна из Сил, находящихся в основе мироздания, могущественных Сил, поэтому обращайся с ней почтительно, как с одним из основных Духов-Помощников. Только тогда она не причинит тебе вреда. В нашем теле Огонь находится на кончиках твоих пальцев, средних пальцев на руках. Объединяя его с Пустотой, которая скрыта в больших пальцах, ты замыкаешь Силу в Кольцо и вызываешь ее к жизни…".

Адучи поместил руки перед собой и прошептал, склонив голову и обращаясь к древнему божеству, "Матери Огня", покровительнице шаманов: