– Мы бы создали отличную команду, – храбро заговорил Найджел. – Тебе нужен надежный человек, правая рука. Я могу стать этим человеком.

Тобиас поднял бокал, оставивший мокрый кружок на столе. Были времена, когда шокотерапия казалась единственно возможным лечением.

– Ты в долгах, – спокойно сказал он.

Найджел моргнул, но не отвел взгляда.

– Так?

– Да.

Тобиас позволил себе чуть расслабиться.

– В больших долгах.

– Я совершил несколько глупейших ошибок. И не хочу повторять их снова.

Честность никогда не была отличительной чертой Найджела. Поэтому, столкнувшись с такой откровенностью, Тобиас почувствовал легкую неуверенность.

– Ты пришел ко мне, притворяясь, что хочешь работать, чтобы смягчить меня и занять большие деньги. Так?

– Не так, черт возьми! – Найджел ударил по столу пустым бокалом. Затем оглянулся и понизил голос: – Ты всегда думал обо мне самое худшее. Вся семья всегда думала обо мне самое худшее. Ты задал мне вопрос, и я отвечу. Я говорил правду, Тоби. Правду. Может быть, я здесь потому, что запутался в долгах, и мне нужно – нет, ко всем чертям! – я хочу разобраться с этим – но есть и нечто большее. Я знаю, пришло время мне разобраться со своим поведением.

Тобиас изучал лицо сидящего рядом мужчины. Найджел слегка побледнел под загаром. Необычный, яростный блеск ожесточил взгляд голубых глаз.

– Послушай, я натворил дел в Лас-Вегасе, так?

– Почему ты сразу не сказал мне об этом, когда вернулся? Почему притворялся, что тебе просто все надоело и ты хочешь чего-то новенького?

Принесли цыпленка, и Найджел заказал еще коктейль.

– Мне было стыдно, – сказал он, дождавшись, когда они снова останутся одни. – Неужели так трудно понять? Ты добился потрясающего успеха. Сколько тебя помню, ты всегда добивался успеха. Ты заплатил мне денежную компенсацию, чтобы только я вышел из «Квинна». Я уехал с таким куском, что мог безбедно прожить где угодно.

Тобиас не хотел даже думать об огромной сумме, промотанной Найджелом.

– Я сделал вшивые ставки и проиграл, – продолжал Найджел. – Ты винишь меня за то, что я не хотел раскрывать тебе всю подноготную?

– Нет – Тобиас развернул бумагу и достал дешевые деревянные палочки. – Сколько тебе сейчас нужно?

Найджел оттолкнул тарелку.

– Ты не слушаешь… Или не слышишь меня. Я не хочу занимать денег. Я хочу работу. Я хочу работу, от которой мог бы оттолкнуться. Тебе не нравится идея иметь меня поблизости, Тоби? Так что ли? Мне нет места в «Квинне»?

Их отец мечтал, чтобы оба сына вошли в дело. Их дед мечтал об этом же.

– Хорошо, – сказал Найджел, отводя глаза. – Извини. Я не должен был спрашивать. Я упустил свой шанс много лет назад, когда взял деньги и отвалил. Забудем об этом.

Он начал подниматься.

Тобиас схватил его за руку.

– Сядь.

– Мне не нужна жалость.

– Хорошо. Ты ее и не получишь. Сядь! – Он должен попытаться посмотреть на ситуацию глазами своего отца и деда – как возможность спасти Найджела от него самого. – Скажи мне, как ты представляешь себе свою работу в «Квинне»?

Найджел снова уселся, поставил локти на стол и подпер голову рукой.

– Я представляю, что буду учиться у тебя. Сам по себе я могу ничего не достичь, но с тобой я научусь, как добиваться успеха. Я верю в это.

– Ты хочешь изучить дело? Ты об этом говоришь?

– Да, – Найджел снова повернулся к Тобиасу. – Включи меня в ведомость. Раньше ты выплачивал мне содержание, теперь я хочу его зарабатывать. Сделай меня своим помощником, или как это у вас называется. Или помощником твоего помощника, если это то, чем является женщина в твоей конторе.

– Глэдис – мой секретарь. У меня нет помощника, – и он никогда не был нужен. – Ты совершенно ничего не знаешь о том, чем мы занимаемся, а у меня нет времени читать лекции. И если мы пойдем на это, тебе придется учиться, наблюдая и слушая.

Найджел наклонился поближе.

– Я смогу. И я изучу компанию, Тоби. Даю слово, я добьюсь того, что буду полезен тебе.

Несмотря на дурные предчувствия, Тобиас улыбнулся.

– Тебе придется дать мне время, чтобы привыкнуть к новому Найджелу.

– Чертовски великодушно с твоей стороны дать мне шанс. Но я изменился. Перед Богом клянусь, я изменился.

– Нам нужно будет обсудить зарплату, – оба знали правила – они были оговорены в тот день, когда Найджел ушел. Тобиас контролировал «Квинн». – Тебе придется сказать мне, что тебе нужно, чтобы избавиться от… Тебе придется сказать мне, сколько тебе нужно.

– Я выплачиваю понемногу. Не скажу, что я в отличной форме, но свожу концы с концами, используя содержание.

– Работая со мной, будешь стоить дороже.

Найджел откинулся на спинку стула и вытер рот рукой.

– Так ты согласен?

Тобиас подумал о Синтии. Но этот вопрос можно обсудить потом. Он сказал:

– Да.

– Ты возьмешь меня?

– Да. Начинаешь завтра. Ровно в семь тридцать. Утра. На помойку блестящие ботинки, и надень что-нибудь, что хорошо смотрится в грязи.

– Боже! – Найджел нашел руку Тобиаса и пожал ее. – Ты не пожалеешь, я обещаю. Ты еще будешь гордиться… Ты будешь рад, что согласился взять меня.

– Буду стремиться к этому.

В конце концов, что он терял?

– Ты сказала: ленч, – в устах Синтии Делайт Квинн такое пустяковое слово, как «ленч», прозвучало весьма значительно.

Перис послала своей сводной сестре взгляд, предупреждающий о бесполезности дальнейших жалоб, и остановилась у открытых дверей на террасу слишком дорогого шестнадцатиэтажного кондоминиума, где жила Синтия.

– Ленч вчера, если уж вдаваться в детали, – Синтию было нелегко запугать. – А сейчас почти время обеда следующего дня, – держа одной рукой бутылку белого вина за горлышко и пару бокалов за ножки, она прошла мимо Перис и остановилась в лучах солнечного света.

Вчера. Сегодня. Часы и дни пролетали теперь незаметно для Перис. Неужели только позавчера ее мир стал распадаться на кусочки, а потом появился Тобиас Квинн, чтобы завершить этот процесс?

Синтия, с пламенеющими в заходящем солнце рыже-золотыми волосами, уселась на белый металлический стул и скрестила ноги, упакованные в серебряные колготки. Между ее грудей, на подобранном в тон колготкам серебряном джемпере, выступило мокрое пятно.

– Сгоняешь вес? – спросила Перис. Она задержалась так надолго не только из-за дел. Решить, что и сколько рассказать Синтии – тоже требовало времени.

– Я занимаюсь этим каждое утро, – бросив на Перис проницательный взгляд бирюзовых глаз, Синтия взяла в руки бутылку. – Что-то происходит, так?

Прислонившись к косяку, Перис подождала, пока ей вручат бокал, и сказала:

– Слишком многое. Извини за вчерашнее. Хотя я звонила.

– Ммм. И я прощаю тебя, любовь моя. Я девчонка с запросами. Ненавижу кого-то ждать.

Одна из привилегий роскошных женщин – люди редко заставляют их ждать.

– Ты все еще пишешь? – спросила Перис.

– Как никогда! – Синтия вытянула свои невероятно длинные красивые ноги. – Старшая сестренка, дорогая, это будет нечто. Сильная вещь.

Перис всегда боялась высоты. Даже на таком расстоянии от террасы она почувствовала тошноту. Она уселась на пол, глядя на Синтию, которая отказывалась признавать страх своей сестры перед высокими местами. Им обеим было по двадцать девять, но день рождения Перис был на два месяца раньше, отсюда и «старшая сестра».

– Я знаю, ты считаешь, что все, что я делаю, – это потакаю собственным прихотям, в то время как ты работаешь руками, – продолжала Синтия. – Но настанет день, и я удивлю тебя. И это будет скоро. Если и есть сейчас горячая тема, так это тайны Сиэтла.

Перис пригубила вино и нашла его слишком сладким.

– Сиэтла?

– Ага. Только не задавай мне вопросов. Чем больше говоришь о произведении, тем труднее потом писать. То, что сказано, уже сказано.