Трент прочитал это в моих глазах и победно скривил губы. Но затем я подумала об Але. Однажды я уже была его фамилиаром. Ну, в некотором роде. И это был ад на земле. А в то время он еще не собирался меня убивать. Этим я бы не рискнула. В этот раз я собираюсь принимать решения головой, а не потому, что меня подталкивает к этому Трент, давя на мои больные места, и я не собираюсь испытывать из-за этого чувство вины.

Меня на мгновение охватила дрожь, а затем все прошло. Подняв подбородок, я уставилась на него. У него начал дергаться глаз, когда он увидел мое возмущение.

— Нет, — сказала я дрожащим голосом, — я не пойду. Если я соберусь в Безвременье, то Ал засечет меня через три секунды после того, как я потяну линию. И все, я труп. Вот так просто. Ты можешь сам спасать эти чертовы образцы.

— Нам не нужна помощь, Морган, — сказал Трент напряженным голосом. Но я заметила, что он ждал моего ответа, прежде чем сказать. Кери была не единственным упрямым эльфом. И я задумалась, а не хочет ли он доказать, что чего-то стоит, чтобы произвести на нее впечатление.

— Это не мои проблемы, — пробормотала я, поправляя свою заплечную сумку, — я должна идти.

Чувствуя себя отвратительно, я открыла дверь и вышла, заодно пихнув Джона локтем в живот, так как он не успел убраться с моего пути достаточно быстро. Я раньше никогда особо не задумывалась о грандиозных планах Трента по спасению эльфов, но сейчас мне было совсем не по себе.

Я успокоила себя тем, что ребенок Кери все равно будет жить, независимо от того, есть ли у них только образец ткани тысячелетней давности от нее или двухтысячелетний образец из Безвременья. Разница была лишь в том, сколько усилий им придется к этому приложить.

Я скривилась, вспомнив те три лета, которые я провела в лагере отца Трента «Загадай Желание» для умирающих детей. Было бы глупо считать, что все дети из этого лагеря выжили. Они были просто живым прикрытием для тех детей, у кого были деньги, чтобы заплатить Каламаку за лечение. И я бы отдала что угодно, чтобы не испытывать ту боль, когда знаешь, что твои друзья умирают.

Люди прекратили болтать, когда они увидели меня, но я махнула им рукой, чтобы меня оставили в покое. Я рванулась к дверям, не заботясь о том, что Джон подумает, его хозяин добился от меня всего, чего хотел. И не останавливалась, пока не вышла на улицу.

Меня тут же окружил уличный шум и солнце. Медленно я вспомнила, где нахожусь, и постаралась справиться с лицом. Моя машина была на другой стороне. Я не оглядывалась, когда прошла перед окном витрины, пряча глаза и доставая телефон из сумки. Расстроенная, я нажала кнопку вызова последнего номера, чтобы сказать Маршалу, что мне срочно надо к другу и я дам ему знать, если успею на Площадь Фонтанов к трем.

Я должна была поговорить с Кери.

Я резко, не снижая скорости, свернула налево в гараж, так как все еще была зла на Трента. Только благодаря ежедневной практике краска не поцарапалась. Я любила свою машину, и, несмотря на то, что я дернула ручку скорости так, словно была гонщиком Инди-500 (ежегодная 500-мильная гонка в Индианаполисе), я не собиралась причинять вреда моему четырехколесному символу независимости. Особенно после того, как я, наконец, получила назад свои права, и Бог знает когда полученная вмятина была зарихтована. К счастью, церковь находилась в тихом жилом районе, и лишь 60-летние дубы наблюдали мой гнев.

Я врезала по тормозам, и моя голова дернулась туда-сюда. Извращенное чувство удовлетворения наполнило меня. Бампер был в четырех дюймах (10 см) от стены. Идеально.

Схватив сумку с заднего сидения, я выскочила и хлопнула дверью. Время приближалось к двум. Кери, наверное, еще спала, поскольку эльфы, когда могли, придерживались в отношении сна тех же привычек, что и пикси, но я должна была с нею поговорить.

Только я занесла ногу, чтобы сделать шаг, как услышала стрекот пиксиных крыльев и откинула волосы, независимо от того, кто это был. Ставлю на то, что Дженкс — это его привычка, стоять на карауле с несколькими детьми и отсыпаться потом, когда другие на ногах.

— Рейч, — сказал Дженкс в качестве приветствия, пикируя на мое плечо. В последний момент пикси изменил направление, заметив мою кислую физиономию. Он завис перед моим лицом. Ненавижу, когда он так делает.

— Что, Айви звонила? — спросил он, и его поза изображала оскорбленную добродетель. — Она на карнизе спереди. Эта хреномундия появилась не в мое дежурство. Ты должна использовать заклинание или что-нибудь подобное.

Мои брови поднялись. «Она на карнизе»?

— Кто на карнизе?

— Горгулья! — Воскликнул он сердито, и моя тревога развеялась. — Толстожопая, прыщемордая, длиннолапая горгулья.

— Что, правда? — сказала я, поскольку стояла именно там и, вглядываясь в колокольню, не видела никакой горгульи. — И как давно она там?

— Можно подумать, я, блин, знаю! — заорал он, и я поняла причину его гнева. Кто-то проскользнул сквозь его линию защиты, и ему это не нравилось. Заметив мою улыбку, Дженкс уперся руками в бедра, продолжая реять впереди. — И что тут смешного?

— Ничего, — я продолжила путь, двинувшись влево, чтобы пройти к Кизли, а не в церковь. Крылья Дженкса зажужжали, когда я сделала неожиданное движение, и он поспешил следом. — Мы поговорим с ним или с ней сегодня ночью, хорошо? — сказала я, желая узнать точку зрения Айви прежде, чем мы натворим глупостей. — Если горгулья молодая, возможно, она просто искала место, где пристроиться.

— Горгульи не пристраиваются, они затихают в засаде, — пробормотал пикси, и его крылья агрессивно застрекотали. — Что-то с ней не так, иначе она была бы с родственниками. Они не перемещаются, если только не задумали что-то реально скверное.

— Может, это такой же бунтарь, как ты, Дженкс, — заметила я, и он тихонечко вздохнул.

— Куда ты намылилась? — резко спросил он, оглянувшись на церковь.

Внезапно мое дурное настроение вернулось.

— Поговорить с Кери. Я заезжала к Тренту, кода он мерил костюм.

— И что такого важного с Кери? — он преградил мне дорогу, словно пытаясь защитить такую маленькую, но самоуверенную женщину, как я.

Удержавшись на кончиках пальцев, я затормозила, чтобы увидеть его реакцию.

— Она от него беременна.

— Беременна!

Этот визгливый вопль был прерван вспышкой выброшенной пыльцы, заметной даже в ярком послеполуденном свете.

— Это цветочки, — сказала я, шагая по пустынной улице и направляясь к старому, шестидесяти-с-лишним-летнему дому, принадлежащему Кери и Кизли. — Он хочет отправить меня в Безвременье за образцом, чтобы их ребенок родился без отклонений. Попытался сыграть на моем чувстве вины.

И это почти сработало.

— Беременна, — повторил он, и его заострившееся лицо отражало шок. — Я, блин, обязан ее понюхать.

Скрип моих ботинок по мостовой стих.

— Ты можешь по запаху определить, когда кто-то ждет ребенка? — спросила я потрясенно.

Дженкс пожал плечами.

— Иногда. Я не уверен в отношении эльфов, — он метнулся по тротуару, а затем снова ко мне. — Ты можешь идти чуточку быстрее? Я бы хотел это сделать прежде, чем солнце сядет, и эта хреномундия на карнизе проснется.

Я огляделась и обнаружила Кизли тремя домами дальше. Он радовался осенней погоде, сгребая листья. Он был для меня здесь столь же неуместен, как кролик на пожаре.

— Дженкс, — сказала я внезапно. — Это я собираюсь разговаривать. Не ты.

— Да, да, да, — отозвался он, и я угрожающе на него уставилась. — Я понял. Кери могла ему еще не сказать.

Частота жужжания его крыльев упала, хотя он не снизился ни на миллиметр.

— Ладно, — согласился он, колеблясь.

Мои ботинки застучали по тротуару и пятнистому рисунку, которые создавало солнце, несмотря на то, что разноцветные листья все еще цеплялись за темные ветви. Кизли — Леон Бейрн? Я думала и разглядывала его. Леон был единственным колдуном, кроме меня, кому удалось уйти из ОВ и остаться в живых, несмотря на то, что ему для этого явно пришлось инсценировать собственную смерть. Ему должно было быть под пятьдесят, но он просто жил по документам своего отца и старался выглядеть соответственно.