«Помощник» приехал в город через два дня, в пятницу. Позвонил в десять утра, пригласил на встречу в ресторан. Не самый шикарный, «Zio pepe», с живой музыкой в стиле джаз и уютными столиками. К тому же — почти в центре.

Я позвонил по номеру, оставленному «костюмом», доложил — кто, где и когда. Голос в трубке поблагодарил и посоветовал разговорить «источник». Попросил не беспокоиться о том, чтобы запоминать факты — с этим без меня разберутся.

«Помощник», Марк, неожиданно хорошо говорил по-русски. Сделал заказ. Я быстро пролистал меню, попросил то же самое.

— С чего начнем? — бодро спросил Марк, разглядывая музыкантов и пару посетителей в другом конце зала. Какой дурак ходит в рестораны по утрам? — Техническая сторона?

— Знаю, — буркнул я. — Фотонные двигатели. Звездолеты строятся внутри астероидов диаметром семьдесять километров…

— Железно-никелевых, — подхватил Мрак. — Ко- торые одновременно и защищают корабль с колонистами, и служат топливом. Двигатели работают на прямой аннигиляции, без антивещества.

— За пять лет разгоняются почти до скорости света.

— Да, — согласился француз. — До звезд тридцать — сорок световых лет, для экипажа проходит что-то около десяти лет.

Официант принес кофе. В издевательски маленьких чашечках. Марк размешал сахар, отхлебнул с радостно-ожидающим выражением на лице. Причмокнул, покачал головой, поставил чашечку на блюдечко. У меня пальцы не пролезали в ручечку чашечки. Кофе хватило на два глотка.

— Ладно, — кивнул я. — Зачем вам это надо?

— Вы не читали буклеты? — полюбопытствовал Марк.

— Я в них не верю.

— Я могу только рассказать чуть подробнее, — огорчился «помощник». — Погода на земле становится все хуже. Ресурсов все меньше. Добывается руда на Луне и Марсе, понемногу осваивается система Юпитера и Меркурий, китайцы готовят экспедицию на Сатурн… Но вы же понимаете — у Солнечной системы нет будущего. Если человечество не пойдет на звезды — будущего просто не будет. Мы задохнемся на этом шарике.

— Это лирика, — оборвал я.

— Это — трагедия, — не согласился Марк. — Кроме того, переизбыток «лишней молодежи». Молодых людей, которым, грубо говоря, не нужно беспокоиться о хлебе. О быте, другими словами. Они начинают искать себе занятие.

— С жиру беситься, — кивнул я. Тоскливо заглянул в чашечку.

— Хиппи, панки, скинхеды, антиглобалисты, готы, эмо — молодежь ищет себя. Не находит — и деградирует. Спивается. Колется. Прыгает в окна. Мы — даем цель.

— Как благородно.

— Вы тоже «лишняя молодежь», — неожиданно заявил Марк, посмотрел мне прямо в глаза. Я понял, как глупо выглядит мое ворчание. — Вы знаете теорию мелких группировок Фримена Дайсона?

Я помотал головой.

— Все мы испытываем психологическую потребность чувствовать себя отождествленными с группой, предпочтительно не слишком большой, имеющей общую цель и общего врага. Когда мы перечисляем наиболее творческие периоды человеческой истории, мы неизменно упоминаем Иерусалим восьмого века до нашей эры, Афины пятого века до нашей эры, Флоренцию четырнадцатого века нашей эры. И в каждом случае мы имеем город, размеры которого едва превосходят размеры современной деревни, — Марк говорил слишком ровно — наверное, цитировал. — Глубочайшей пользой, которую принесет космонавтика человечеству, будет возвращение людей к жизни в условиях малых группировок.

— Все это очень хорошо, — кивнул я. Решил, что пора выполнять задание «костюмов» — выяснять то, чего нет в рекламе. — Что вы с этого имеете?

— Что?

— Какую вы получаете выгоду?

— Помогаем человечеству.

— Вы меня за дурака держите? Такие деньги не выбрасывают на ветер.

— Успокойтесь, Виктор, — попросил Марк. — Кажется, у вас стереотип: западный человек всегда делает бизнес и не может позволить себе ничего такого, что не приносит прибыль.

— А разве не так?

— Это то же самое, что заявить, будто русский не может бросить пить…

— Что вы равняете?! — разозлился я. — Выгоды ищут все! И ваши, и наши!

— И пьют все, — кивнул француз.

— Это передергивание!

— Разумеется, — улыбнулся Марк. — Как и в случае с бизнесом.

— За счет чего вы существуете? Вас кто-то спонсирует?

— Мы на самообеспечении. Понимаете, все имущество колонистов переходит к нам. Несколько миллионеров окупают создание звездолета и оплачивают полет тысячам бедных. Мы обеспечиваем много рабочих мест — причина, по которой нас поддерживает правительство. Поскольку основная стройка идет на орбите Марса…

— Почему?

— Дешевле пригнать готовый звездолет к Земле, заодно опробовав фотонный двигатель и все системы, чем гнать материалы за миллионы километров. Рабочие на Марсе снижают уровень напряженности на Земле, заодно осваивается планета. Мы стараемся заинтересовать работников, чтобы «марсиане» не возвращались на Землю после окончания контракта. И еще одно, — Марк наклонился ко мне. — Где тут у вас микрофон, чтобы товарищи из КГБ услышали максимально четко?

— Что?! — я вскочил.

— Сядьте, — поморщился француз. — Всех организаторов «пасут» спецслужбы. После того, как ваш корабль улетит, мы предложим вашим правительствам сотрудничество. Сейчас изготавливается по два корабля в год — для Америки и Европы. Мы поможем организовать строительство третьего. Конечно, делать его будет Россия, но понадобятся специалисты на Марсе — и мы обещаем, что ваших сограждан станем набирать в первую очередь. На тех же условиях самообеспечения правительство получит несколько тысяч рабочих мест. Господин майор, вы все услышали?

Говорили долго — до вечера.

Я боялся выходить на улицу — к «костюмам», которые могли решить, что я их предал. Француз просто не желал покидать прохладное помещение ресторана — за окнами стояла июньская жара.

Приходили и уходили посетители. Играл джазовый оркестр. «Помощник» рассказывал мне обязанности организатора. Собрать команду, которая будет обрабатывать анкеты подавших заявки — из трех «братских» стран набралось уже больше пяти тысяч. Организовывать встречи. В будущем — обеспечивать корабль необходимыми припасами.

— Мы будем только помогать, — говорил Марк. — Деньгами, советами. Это — ваш полет, ваша колония. Важно, чтобы вы это осознали с самого начала. И еще одна ваша обязанность как организатора — найти праведника и уговорить его лететь.

— Что?!

— Вероятность благополучного исхода полета девяносто пять — девяносто восемь процентов.

— То есть каждый двадцатый звездолет погибает? — во рту пересохло. Про это в буклетах не было ни слова.

— Именно поэтому мы рекомендуем брать на борт праведника, — кивнул Марк. — Он может спасти корабль.

— Как?

— Как в Библии. Если в городе есть хоть один праведник…

— Вы сами в это верите?

— Я хочу верить.

«Помощник» рекомендовал снять квартиру, а лучше — офис.

Для начала я ограничился балконом своей квартиры и радиотелефоном. На балконе было жарко. В одном углу на полках лежало скопившееся за много лет барахло. В другом — доживало свой век дряхлое кресло. За окнами темнел недостроенный торговый центр. Возились с ним лет пятнадцать. Кирпичные обвалившиеся стены долгостроя за хлипким деревянным забором давно стали частью пейзажа — как протоптанные тропинки напрямик через газоны. Трубка радиотелефона разряжалась. Нагревалась. Список контактов медленно, но неизбежно подходил к концу.

Больше половины друзей и знакомых поддерживали мысль улететь к звездам. Некоторые соглашалась «подойти как-нибудь, когда время будет» — заполнить анкету. Войти в команду и помочь организовать полет согласились двое. Ролевик, которого чудом удалось выловить дома, и разочарованная в науке, ВУЗе и преподавателях студентка пятого курса.

Димка обозвал «молотком», пообещал подъехать переговорить лично.

— Команда наберется, — сказал Андрей. Журналисту я позвонил по мобильному — тарифу без разницы, в каком городе собеседник. Разговоры обещали оплатить.