– Джеймс, теперь вы полностью расслаблены, все части вашего тела отдыхают. Вы чувствуете, что ваши руки стали легче перышек. Они просто невесомы.

Терри смотрел на Нуна, но тот не двигался, что было хорошим знаком.

– Так, а сейчас я возьму воздушный шарик, наполненный гелием, и привяжу за ниточку к запястью вашей левой руки. Вот, я так и делаю. Теперь к вашей руке привязан воздушный шарик, Джеймс, и я его отпускаю.

В то же мгновение левая рука Нуна начала подниматься, пока не оказалась выше головы. Маккалеб только наблюдал за происходящим. Прошло полминуты, но рука Нуна тянулась вверх без видимого напряжения.

– Хорошо, Джеймс, а теперь я беру ножницы и хочу обрезать нитку.

Терри потянулся к столу и взял ножницы. Он раскрыл их, а затем резко закрыл, как будто перерезал воображаемую нить. Рука Нуна упала вниз. Маккалеб снова посмотрел на Уинстон, было ясно, что пока он удовлетворен своими успехами.

– Хорошо, Джеймс, вы полностью расслаблены, и ничто вас не тревожит. Я хочу, чтобы вы мысленно нарисовали такую картину: вы гуляете по пляжу и неожиданно заходите в сад. В цветущий прекрасный сад, в котором полным-полно порхающих бабочек и поющих на разные голоса птичек. Здесь очень спокойно и необыкновенно красиво. Вам никогда в жизни не доводилось бывать в подобном месте. Сейчас вы пройдете по саду и выйдете к маленькому зданию с несколькими дверьми. Это двери лифтов, Джеймс. Они деревянные с золочеными полосами по краям, и они тоже очень красивые. В этом месте все красиво. Джеймс, двери открываются, и вы заходите в лифт, зная наверняка, что он привезет вас в вашу любимую комнату. В комнату, куда никто, кроме вас, войти не может. Хозяин здесь вы, здесь вы чувствуете себя необычайно спокойно и уютно.

В этот момент Маккалеб поднялся и встал прямо перед Нуном, всего в нескольких шагах. Нун не проявил никаких признаков того, что чувствует рядом чужое присутствие.

– Кнопок в лифте десять, вы находитесь на десятом этаже, а вам нужно спуститься вниз, на первый этаж. Нажимайте кнопку, Джеймс, и лифт поедет вниз. Чем ниже вы опускаетесь, тем более раскрепощенно вы себя чувствуете, все ваше напряжение постепенно ушло.

Маккалеб резко поднял руку и задержал параллельно полу сантиметрах в тридцати от лица Нуна. Потом он начал совершать движения: поднимать руку, заводить ее за спину и снова поднимать на уровень лица Нуна. Терри делал это с опредленной целью: подобное движение его руки нарушало ровное падение света на лицо Нуна и создавало у того ощущение, что он опускается по пролетам в лифте.

– Мы все еще спускаемся, Джеймс. Ниже и ниже. Вот девятый этаж. восьмой.седьмой. Мы опускаемся, и вы чувствуете себя все более расслабленно. Мы проехали шестой этаж, теперь пятый. четвертый. третий. второй. и вот мы внизу, на первом этаже. Двери лифта открываются, и вы заходите в свою комнату. Вы здесь, Джеймс, в средоточии абсолютного покоя.

Маккалеб вернулся к своему стулу и велел Нуну зайти в «комнату», где его ждет самое удобное кресло на свете. Он велел Нуну сесть в кресло и «утонуть», «раствориться» в нем, подобно сливочному маслу на не слишком горячей сковороде.

– Не торопитесь, Джеймс. Просто медленно утопайте в своем кресле, слейтесь с ним, – говорил Терри.

Подождав несколько секунд, Терри сказал Нуну, что в комнате прямо перед ним стоит телевизор.

– В руке вы держите пульт. Это особенный телевизор и особенный пульт. По этому телевизору вы можете смотреть все, что захотите. И с изображением вы можете экспериментировать как угодно. Вы можете увеличить его и уменьшить, перемотать вперед и назад. Словом, все, что угодно. Включайте телевизор, Джеймс. И мы посмотрим, что вы видели в ночь на двадцать второе января, когда вы ехали к банкомату, чтобы взять немного денег. Терри постоял неподвижно несколько секунд.

– Включайте телевизор, Джеймс. Включили?

– Да, – ответил Нун, произнеся, таким образом, первое слово за полчаса.

– Вот и хорошо. А теперь вернемся в тот вечер, Джеймс. Расскажите нам, что вы видите.

Теперь Джеймс Нун рассказывал свою историю, будто Маккалеб и Уинстон ехали вместе с ним в машине.

– У меня есть аварийка, я ее включаю. И вот он едет! Торможу! Он едет так, что… чуть не сбивает меня, урод! Я чуть не…

Нун вскидывает левую руку, сжимает ее в кулак и выставляет вверх средний палец – всеми узнаваемый жест в сторону водителя-лихача, который чуть не сбил его. Когда испытуемый все это проделывал, Маккалеб внимательно смотрел ему в лицо, отметив, что под закрытыми веками глаза движутся очень быстро. Терри всегда ждал этого симптома от человека под гипнозом, это означало, что тот погрузился в глубокий транс.

– Он умчался, и я въезжаю на парковку. Но я вижу… Я вижу мужчину, лежащего на земле у банкомата под светом фонаря. Он не движется. Тогда я выхожу из машины, чтобы посмотреть. но повсюду кровь. Мужчина мертв! В него стреляли. Уф, надо звать на помощь. Я бегу к своей машине за телефоном. Я могу позвонить и позвать на помощь. Мужчина точно застрелен. Столько крови. она повсюду!

– Хорошо, Джеймс. – Маккалеб впервые прервал своего пациента и обратился к нему на «ты»: – Очень хорошо.

Теперь я хочу, чтобы ты взял свой суперпульт и перемотал все назад, чтобы мы увидели, как та машина выезжает с парковки. Как, сможешь?

– Да.

– Хорошо, ты перемотал?

– Да.

– Так, начинай прокрутку, но в замедленном режиме. Крути как можно медленнее, чтобы ты мог видеть буквально все. Изображение движется?

Маккалеб четко задавал вопросы. Нун отвечал на все положительно.

– Хорошо. Я хочу, чтобы ты нажал «паузу», когда будешь видеть в наилучшем ракурсе, в момент, когда она направляется прямо на тебя.

Какое-то время Маккалеб подождал.

– Вот, получилось, – сказал Нун.

– Хорошо. Ты можешь сказать, какая это машина?

– Да. Черный «чероки». Она довольно заляпанная.

– Можешь сказать, какого она года выпуска?

– Нет. Но это самая последняя модель. «Гранд Че-роки».

– А сбоку ты ее видишь?

– Вижу.

– Сколько сбоку дверец? – спросил Терри.

Это было что-то вроде теста, чтобы убедиться, что Нун описывает то, что видит, а не то, что ему внушили. Терри помнил, что на видеозаписи с места преступления помощник шерифа, который первый разговаривал с Нуном, сказал ему, что новая отделка машины означала, что это была «Гранд Чероки». Маккалебу было необходимо подтверждение, что свидетель действительно видел последнюю модель, а у этой модели четыре дверцы – по две с каждой стороны.

– М-м. по две дверцы с каждой стороны, – произнес Нун. – Всего четыре дверцы.

– Хорошо. Теперь обойди машину спереди. Ты видишь какие-нибудь повреждения на машине, царапины может быть, вмятины?

– Нет.

– Никакие детали не отсутствуют?

– Да нет, все на месте, – ответил Нун.

– А как насчет бампера? Тебе виден передний бампер?

– Да.

– Хорошо. Возьми свой пульт и увеличь изображение бампера. Ты видишь теперь пластинку с номерами?

– Нет.

– Почему нет, Джеймс?

– Она закрыта.

– Чем она закрыта?

– Уф… Вроде бы футболкой. Футболка обернута вокруг бампера и закрывает номера. Да, кажется, футболка.

Увидев мельком лицо Уинстон, Маккалеб прочел на нем явное разочарование. Он между тем продолжал задавать вопросы.

– Ладно, Джеймс. Теперь возьми пульт и увеличь изображение самой машины. Сможешь сделать это?

– Легко.

– Сколько человек находится внутри автомобиля?

– Один. Водитель.

– Отлично. Приблизь-ка его. И опиши мне, что ты видишь.

– Нет, я не могу, – сказал Нун.

– Почему не можешь? Что случилось?

– Свет бьет в глаза. Он фары включил. Свет бьет прямо в глаза, и я ничего.

– Ладно. Бог с ним, Джеймс. Снова возьми пульт и перемотай немного. Возвращайся назад и иди вокруг машины до тех пор, пока не поймаешь лучший ракурс водителя. Скажешь мне, когда закончишь.