"А нам ведь ночевать вместе, - думала Летиция. - Интересно, дойдёт до чего-нибудь серьёзного? Вообще мы знакомы меньше суток... И это были самые удачные мои сутки за последние лет пять".

   За очередной поворот она завернула первой. И - застыла, как в стену врезалась.

   В петле, тянущейся с потолка, покачивался труп.

   В глазах потемнело.

   ...нет, никакой не труп, конечно, очередная роботизированная кукла, уже начинающая медленно тянуть руки и поднимать веки. Но Летиция пыталась вдохнуть - и никак не могла; перед глазами стояла другая комната, солнечная, светлая, с взмывающими вверх пылинками, с покосившимся карнизом над окном...

   - Драгоценная? - осторожно спросил Белый, кончиками пальцев невесомо касаясь её плеча.

   Обнимать не стал, как почувствовал что-то.

   "Глупо было бы думать, что дом ужасов обойдётся без повешенного".

   - Мне надо на воздух, - сказала Летиция, пытаясь выдавить из себя улыбку, любую, хоть даже страшненькую. - Всё в порядке, я не собираюсь играть по чужим правилам... по чужим правилам... - она резко выдохнула и шлёпнула себя по щекам. - Так. Здесь душно, правда, может, выйдем? И я хочу матери позвонить. Ничего?

   Он молча взял её под локоть и повёл наружу - прямо сквозь стены, декорации, механизмы и муляжи. Заняло это не более минуты. Снаружи Летти достала телефон и набрала мамин номер; ответили не сразу.

   - Давненько ты не звонила, солнышко.

   - Ну, работа, всё такое! - с деланной живостью отозвалась Летиция. - Как вы там? Съездили на побережье, как собирались?

   В течение следующей четверти часа на неё вывалили, как обычно, гору бессвязной информации - о повышении у отчима; о том, что младший из братьев готовится к поступлению в Высшую Школу и хочет пойти по её, Летиции, стопам; об ошеломляющих тропических ливнях на Южном море; о том, что во двор забрела чёрная собака, и на семейном совете постановили удочерить её и назвать Паркой...

   Постепенно от сердца отлегло.

   Коротко попрощавшись и пообещав звонить чаще, Летти обернулась к Белому, который всё это время терпеливо ждал в стороне, ковыряя информационный стенд. К тому времени от стенда, честно говоря, осталось не так уж много - собственно, только каркас.

   - В парке, конечно, весело, но тут один недостаток: слишком много народу, - улыбнулась она бодро. - И ещё тут отвратительно кормят. Как насчёт того чтоб прогуляться до Воздушных Садов? Во-первых, там сейчас в разгаре сезон цветения лилий. Во-вторых, в конце бамбуковой аллеи есть кафе с традиционной кухней, где готовят просто потрясающе, только там бы и питалась, если б не Дора. Дора, как понимаешь, это святое.

   - Ты умеешь сделать соблазны неотразимыми, о прекрасная, - степенно ответил Белый. - Что ж, веди. Мы снова поедем в ужасной механической повозке, начинённой демонами?

   - На такси? Да, пешком тут далековато...

   Так, болтая, они покинули парк аттракционов. Инцидент в доме ужасов по взаимному - безмолвному - соглашению решили замять, но Летиция понимала, что рано или поздно объясниться придётся.

   "Всё потом, - думала она, вызывая такси. - Сначала - цветы и обед... или ужин? Нам определённо нужна пауза, передышка. А то уже глаза разъезжаются..."

   Чешуйчатое глазастое существо размером с кошку, притаившееся у мусорного бака, ей определённо померещилось.

   Если что и роднило Летти с городом, куда она переехала больше десяти лет назад, так это сложные отношения с везением, логикой и в целом с родом человеческим. Сити начали строить всего два века назад, но взялись за дело с размахом - лихо и разухабисто. Начать хотя бы с того, что холмистая местность, изрезанная бесчисленными глубокими оврагами и бурными речушками, долгое время вообще считалась непригодной для возведения чего-либо, кроме охотничьих времянок или рыбачьих навесов.

   "Да ну, ерунда какая-то, - сказали первопроходцы. - Законы градостроительства - для слабаков".

   Исходя из этого, собственно, они и продолжили действовать.

   Невозможно проложить прямые дороги? А давайте тогда пророем холмы насквозь, под землёй оно даже лучше - солнышко не припекает, дождик не донимает.

   Речки мешают? Так мостов наделаем всяких, покрасивее, от туристов отбоя не будет!

   Нельзя строить здания выше четырёх этажей и заводы? Ну так давайте натыкаем по округе пока то, что можно, а там авось научный прогресс шарахнет...

   И ведь шарахнул же!

   Казалось, что само существование Сити бросает вызов учёным, архитекторам и инженерам. Сколько диссертаций было защищено, сколько консерваторских судеб разрушено - не перечесть! Город рос, словно какой-то безбашенный монстр, набивая пещеру сокровищами: чуть дальше на север, где холмы переходили в такие вполне себе полноценные горы, обнаружили и железо, и уголь, а на равнинах стали добывать известняк и доломит. Разбогатев на добыче и переработке, Сити получил в глазах человеческих ещё большую притягательность, почти гипнотическую. Если здесь что-то делали, то оно было либо самым-самым, либо вопреки.

   Самая первая телебашня.

   Самый большой театр.

   Небоскрёб, возведённый по особой технологии там, где этого ещё никто и никогда не делал...

   Апофеозом стали Воздушные Сады.

   "Часть территории вы освоили, конечно. Вон, даже до залива добрались, - брякнул однажды некто высокопоставленный и скептически настроенный. - Но вот этот дикий-дикий участок с перепадами высоты в четыреста метров вам вечно глаза мозолить будет".

   "Да вы что? - флегматично отозвался мэр, правнук тех самых первопроходцев. - А по-моему, вам".

   И набрал пару номеров, созывая потомков гениальных безумцев, которые положили начало Сити. А через тридцать лет на пустыре, где глубокие каменистые расщелины прежде соседствовали с островерхими возвышенностями, раскинулся парк. Девяносто видов только деревьев, каналы, водопады, ручьи, застеклённые оранжереи... Изломанность рельефа на руку сыграла - здесь было теперь на редкость живописно, а необходимость передвигаться в основном на фуникулёрах и по подвесным дорогам лишь добавляла романтики. Воздушные Сады хорошо пропиарили в местной и иностранной прессе, обозвав "невиданным чудом света".

   Неназванный высокопоставленный чиновник, говорят, то ли удавился от зависти, то ли съел собственный галстук.

   Мэр наконец-то ушёл на пенсию, овеянный славой.

   - ...ну, а мы получили самое чудесное место для отдыха, какое можно вообразить, - закончила Летиция длинный рассказ. - И хорошие поступления в бюджет, спасибо туризму. Эй, ты слушаешь?

   - А? - рассеянно откликнулся Белый. И честно добавил: - Нет.

   Летти проследила за направлением его взгляда и улыбнулась:

   - Это глицинии, - повела она рукой, указывая на деревья с широкими сплющенными кронами, словно бы сплошняком увешанные пушистыми гирляндами - лиловыми, розовыми, белыми. - Они уже отцветают, жаль, мы самый пик не застали.

   - Я знаю, - мягко ответил он. - В императорских садах, недалеко от того места, где я родился, тоже росли... Впрочем, не имеет значения. Пройдём же в парк. О, счастливая, счастливая моя доля, дважды отмерено мне удовольствие!

   - Почему это? - заинтересовалась Летиция, направляясь к кассам. В отличие от парка аттракционов, очередей здесь особенных не было.

   - Буду любоваться и цветами, и тобой, о прекрасная.

   - Жаль, не могу вернуть тебе комплимент, - покаянно вздохнула она. Белый споткнулся и, удерживая равновесие, замахал руками самым неизысканным образом. - Тебя ведь, собственно, и не видно. Что не под хламидой, то под маской... То есть я хотела сказать "под роскошными одеждами, что ниспадают складками до земли".

   Не успела Летти договорить, как он исчез. В горле сразу пересохло; за весёлыми приключениями и перепалками как-то совершенно позабылся первый момент страха и это совершенно серьёзное "я тебя съем". Но стоило Белому Лису скрыться, а значит, перевести её из разряда "своих", посвящённых, в категорию случайных прохожих - сразу всё прекрасно вспомнилось.