— Ничего не трогайте, — быстро говорит Полынский. — К вам скоро прилетят новые люди, они же вас и вывезут.

— Хорошо. Будем ждать.

Со стороны сельвы доносится короткая автоматная очередь. С доном покончено. У меня возникает идея.

— Могу я сделать свое предложение? — спрашиваю Полынского.

— Да, конечно, Влад.

Полынский настроен благодушно.

— Нам здесь один человек помог довольно основательно… Его зовут Видалес. Мне кажется, он подходит на роль местного управляющего…

— Хорошо. Я передам твою просьбу… У тебя все?

— Да.

— Тогда до встречи дома. Не забудьте заехать к нашим друзьям… — это Полынский напоминает о Белоруссии.

— О'кей!

Кладу трубку. Неплохо я придумал с этим Видалесом, почему бы и не иметь на всякий случай своего человека в джунглях наркобизнеса? Возвращается Лева. С порога показывает рукой, что все у него путем. Я прохожу к выходу.

— Будем здесь ждать новых хозяев, — говорю ему. — Пойду, хочу поболтать с завом.

— Угу… — кивает мне Лев и вытаскивает из кучи посуды в углу на тумбочке кофейник. — Кофейку хочешь?

Отрицательно мотаю головой:

— Пока нет. И так духота чертова…

Действительно, душно. Под мышками все пропотело, и чертовски хочется принять душ или поплескаться в озере. Но озер тут, похоже, нет.

На взлетке окликаю Видалеса.

— В лад! Мы тут достали все, что от Николая осталось. Нужно похоронить, — слышу в наушниках голос Гены.

— Давайте. Сделайте все как надо, — отвечаю ему.

Видал ее отделяется от группы рабочих, которые собрались на взлетке и слушают, о чем рассказывают им пилоты захваченного самолета.

— Значит, так… — говорю подбежавшему латиносу. — Я могу посодействовать, чтобы ты стал здесь новым хозяином… Как тебе эта мысль?

Видал ее только разводит руки, улыбаясь до ушей.

— Я был бы вам бесконечно признателен, сэр! — говорит он, преданно заглядывая мне в глаза. Потом вдруг спохватывается и смотрит на меня с удивлением: — Так вы не из ЦРУ?

Видя его вытянувшуюся физиономию, не могу удержаться от смеха.

— Тебя это, приятель, не касается, — отвечаю ему внушительно.

Он трясет головой:

— Понял, сэр! Извините!

— То-то же. Значит, будешь моим протеже, а о благодарности мы еще поговорим…

Видалес понимающе кивает.

— Ладно, иди пока к своим. Будем ждать твоих новых хозяев. Можешь предложить остаться и этим, — киваю в сторону рабочих. — Им все равно придется искать себе дело.

Поворачиваюсь и иду обратно, не обращая внимания на слова благодарности латиноса. Я не строю иллюзий на его счет, но помогать он мне будет как миленький.

— Сэр! — кричит Видалес мне в спину.

Оборачиваюсь. Латинос подбегает.

— Сэр! Раз уж здесь могут появиться новые люди, почему бы нам не воспользоваться старым материалом…

Я с недоумением гляжу на него.

— О чем ты? — спрашиваю устало. Видалес немного мнется, потом решается:

— Там, — он кивает в сторону сельвы, за которой скрыта лаборатория, — есть небольшой сейф…

Я усмехаюсь. Латинос, что называется, на ходу режет подметки.

— Мы могли бы разделить содержимое на три части… — говорит Видалес.

Подумав, киваю:

— Хорошо. Стой здесь.

Вида л ее улыбается, оставаясь на месте.

Забираю Леву, и уходим за латиносом обратно к лаборатории. Наши парни пока хоронят Николая.

Сейф мы рванули пластитом и выудили из его нутра солидную кучу стодолларовых купюр. Когда на двух самолетиках прилетели новые хозяева, я представил им Видалеса. Они в один голос заявили, что уже обо всем в курсе, — Видалес оказал им неоценимую услугу, и лучше человека на должность местного управляющего не найти.

Латинос уже успел где-то притырить сворованные деньги, карманы у него не оттопырены, улыбается, довольный собой. Сегодня у него удачный день. Через Видалеса я объяснил новым его хозяевам, где засели остатки прежних хозяев. Человек тридцать боевиков тут же умчались, вооруженные до зубов, по взлетке, чтобы раздолбать убежище Карраскильи.

Уже через полчаса мы грузимся всей командой на самолет и отваливаем из этой чертовой се львы, оставив там тело нашего боевого товарища. Остается там и мой агент, занявший достаточно высокое положение в наркоиндустрии этой страны. Связь с ним я обговорил заранее.

Дорога на Брест заполнена транспортом по самое не могу. В основном тропа эта — барыжья, челночная. Легковушки с прицепами, забитыми товаром, катят из «Пшекии» в Белоруссию, Россию. Гонят наши сограждане также и подержанные «ведра» из Голландии и Германии.

Я и Лев шуруем на «пятисотом» «мерсе», купленном в Германии. Паспорта наши и визы — английские. Мы вроде как импортные дяди из Туманного Альбиона, бизнесмены с кучей липовых документов, утверждающих, что компаньоны фирмы «Интернешнл Хорп энд К» имеют предложить кое-какие товары за бывший «железный занавес». Лавэ у нас колумбийского — море, а посему наша дорожка тут может стать не очень-то и безопасной. Я предлагал Льву мотануть в Австрию и положить деньги на наши счета, но возможность побыстрее увидеться с Лерой закупорила Леве все его чертовы извилины и напрочь отшибла наработанные оперативные знания. Мужчину может погубить только женщина. Не один серьезный профи погорел на этом. Мне оставалось только поддержать Льва, чтобы он не рванул к Лере в одиночку, забыв обо всем на свете. Я рулю, Лева то ли дремлет, то ли мечтает — не поймешь. Сворачиваю с трассы к заправочной станции. При большом транспортном потоке по автостраде на заправках удивительно мало машин. Можно подумать, что все в поездку из России и обратно затариваются своими канистрами с горючкой. Катить еще порядком. Варшаву мы проскочили транзитом, и Лев даже отказался взглянуть на город: он ему, дескать, надоел еще за время работы в КГБ. Не сомневаюсь, что население Варшавы в те дни слегка поубавилось… Перед нами заправляются только две машины — старенький «опель-кадетт» и «бээмвушка» третьей серии, которой в этом году стукнет уже совершеннолетие… Тут и гадать не надо, кто перед нами, наших людей видно за версту.

Безработица в России сильно преувеличена, работа есть, и ее навалом, а вот плата за труд такая, что безработный где-нибудь в Штатах за эти деньги даже плюнуть откажется. Лева на почве своей влюбленности отколол в Берлине номер — купил два компакт-диска, на русском языке разумеется, и все бы ничего, если бы это была попса, а он взял «Лесоповал» и Михаила Круга. У парня совсем шифер съехал: чистокровные, можно сказать, англичане слушают русский блатняк!.. Я выкинул диски от греха подальше, а Лев изволил даже ненадолго обидеться, но потом все-таки согласился, что русский шансон для сэров не катит…

На выезде от заправки нас тормозят польские менты. Их «фордешник» я давно срисовал и предложил Льву пари, что скоро у нас могут начаться заморочки на трассе.

Польский легавый на паршивом английском долго выясняет, что, кто мы такие и какого хрена через Польшу и так далее. Мы терпеливо объясняем с любезными улыбками, как и положено фирмачам, и, раскланявшись, двигаемся дальше.

— Жди гостей… — прокомментировал Лева наш разговор с ментами, когда мы влились в поток машин на автостраде.

Ментяры, конечно же, нас «пробивали» — интересовались, не приставали ли к нам на дороге рэкетиры. К нам действительно пока никто не подкатывал, но, значит, скоро подкатят. Здешние менты пашут в рабочем режиме, имея с братками свою «законную» долю. Оружия у нас нет — здесь, я думаю, серьезных конфликтов не будет. Есть, правда, парочка дорожных перочинных ножиков, которые за холодное оружие никто не принимает. В умелых руках эти ножечки могут оказаться пострашнее пистолетов. У нас руки умелые.

Проскакиваем Мазовецки, и на выезде, миновав черту города, нашу машину догоняет «семьсот сороковая» БМВ темно-синего цвета. Из бокового открытого окна стереотипный бычок в кожаной куртке и цветастой рубахе с расстегнутым воротом показывает мне рукой, что нужно остановиться. Спокойно отруливаю к обочине, останавливаю «мерседес». БМВ, проскочив слегка вперед, подает к нам задним ходом. Из машины выгружаются двое накачанных парней и подходят к нам небрежной, даже вальяжной походкой. У обоих под распахнутыми воротами рубах болтаются золотые цепи в два пальца толщиной, а под куртками заметно выпирают прикрытые «пушки» в наплечных кобурах. Один остается немного позади, второй крепыш подходит к нам. Мы с Левой тоже вышли из машины и стоим перед капотом «мерса».