— Да, это были вы, капитан...

— Чертова тряпка! Стягиваю башку, а все равно трещит. — Капитан сорвал с головы полотенце, поднялся, распрямился, зашагал по каюте. Остановился перед Русовым. — Но ведь ты пришел не для того, чтобы поделиться воспоминаниями, а?

— Михаил Петрович, мне действительно припомнилось детство. Пойду к себе. Все ж поспать надо. — Русов направился к двери. Подумал, не следует ли рассказать капитану про «инопланетянина»? Усмехнулся, чушь собачья. Сказал: — Спокойной ночи.

— Минутку... С этой водой, — остановил его капитан. — Не пора ли уже поворачивать к островам?

Он кивнул Русову, не глядя подал руку, крепко пожал и задержал его ладонь в своей несколько дольше, нежели надо было бы для обычного пожатия.

Русов стоял в углу ходовой рубки, он медлил, не уходил к себе в каюту, глядел на залитую лунным светом поверхность океана и очень боялся, чтобы Жора что-нибудь не ляпнул, не начал бы расспрашивать его, почему вдруг капитан изменил свое решение. Так было хорошо, покойно на душе. Да, хорошую дорогу выбрал он в жизни, это именно его дорога, без которой жизнь иначе и не мыслится. Опасная, проклятая порой, но такая прекрасная морская дорога! И еще он размышлял о том, какое же это счастье, когда человек находит в жизни именно свою дорогу, Вот птица летит на юг. Без карт, маяков, без ориентиров, но никогда не сбивается со своего пути. Ученые говорят — внутри у птицы есть маленький биологический компас... Так вот, не каждый человек несет в душе такой компас и в жизни своей сбивается с пути, не ту дорогу выбирает, а когда вдруг понимает это, оказывается, что годы-то уже пролетели и нет времени выбирать новый путь!

Однако что он тут застрял? Забрав лоцию, чтобы перед сном полистать ее, Русов вышел из ходовой рубки и вдруг увидел доктора и Юрика. Стоя в закутке перед дверью на палубу, они о чем-то тихо переговаривались. Заметив старпома, смолкли. Юрик что-то буркнул доктору и сбежал по трапу вниз, а Русов кивнул Анатолию: зайди.

— О чем вы там беседовали, док? — спросил он Гаванева в каюте.

— Да чушь какую-то несет, батанушка.

— Что еще за «батанушка»?

— Словечко такое старинное, как бы «отец», «батя». А что?

— Из Даля?

— Угу... Люблю иногда полистать. Хочешь, дам томик?

— Не надо. Что он тебе говорил? Что инопланетянин? — Доктор кивнул, Русов поглядел в его глаза.

Раньше как-то не обращал внимания, а тут увидел: глаза у доктора были серыми. — Послушай, док. Вот ты осматривал ту женщину. Помнишь, у нее на груди белые пятнышки? — Доктор опять кивнул. И вот что еще приметил Русов, вглядываясь в лицо доктора: какая-то особая цепкость улавливалась в его пристальном взгляде. Поежился. Сказал: — Не странно ли, что и у Юрика такие же?

— А чего тут странного? — Доктор пожал плечами, усмехнулся. — Это очень распространенная болезнь кожи. Да вот и у меня такие же. — Он расстегнул рубашку, и Русов увидел, что на смуглой коже доктора рассыпаны мелкие пятнышки и лишь одно, как планета среди звезд, крупное, лучистое. Доктор засмеялся, посерьезнел, потрогал лоб Русова ладонью. — Вид у тебя неважный, чиф. Может, какую таблетку презентовать?

— Ты поглядывай за Юриком, док, — сказал Русов. — Парнишка он спокойный, симпатичный, но все же... Иди. До завтра.

Доктор ушел, Русов с решительным видом сел за стол, пододвинул бумагу и написал: «В Академию наук СССР. Считаю необходимым сообщить о следующем...» Задумался. «Да-да, надо сообщить в Академию наук о Юрике Роеве. Все, что он узнал от него. Письмо отослать авиапочтой из того порта, где они будут брать топливо, с тем чтобы...» Он засмеялся, сгреб бумагу, разорвал, крепко растер лицо ладонями. Лег в койку и подумал, уж не «сошли» ли у него мозги с «фундамента»? Ведь он же самый настоящий ненормальный, коль может поверить, будто Юрик, да и доктор инопланетяне? Стоп-стоп! Эти... геммики прибыли на Землю три года назад? Именно тогда и доктор появился в их конторе!

«Ненормальный... Нинка, схожу с ума». Русов лег на спину, уставился в подволок. За переборкой глубоким, грудным голосом мяукал Тимоха. Тосковал, наверное, по кошечке Манюське с «Омеги» и котятам, раздаренным почти по всем судам Южной экспедиции. В каюте стармеха утробно всхлипывала музыка. «И время ни на миг не остано-овишь», — тянула Алла Пугачева. Шарканье ног по трапу. С лязгом распахнулась железная дверь в машинное отделение, и послышался зычный голос Алексанова: «Ванька, хрен моржовый, куда синюю масленку подевал?!» И тяжкий гул машины ворвался во внутренние помещения судна. И снова лязг и грохот захлопнутой двери... Русов закрыл глаза, натянул одеяло на голову, заснуть бы, заснуть. Шаги в коридоре, кашель. «А рябчиков с картохой фри если они пожелають?! — жаловался кому-то кок. — Я, может, и из ресторана потому и убег, что...» Пр-роклятие, ну как тут заснешь?

Конечно же, он самый настоящий ненормальный. Да и можно ли быть нормальным человеком от такой жизни? Все они, все до одного моряки — люди чокнутые, ненормальные. Три, четыре, шесть месяцев в море, вдали от суши, родных, близких. Вдали от женщин... Рубка. Каюта. Рубка, каюта... Небо и вода, вода и небо! Коротенькие, сумбурные стоянки в родном порту. Горячечные ночи. Жаркие ласки изголодавшейся по любви жены, ее слезы, и сам ты как зверь, дорвавшийся наконец-то до желанной добычи. Любовь? А утром тяжеленная башка, беготня по конторам, начальству, выколачивание запасных деталей, карт, лоций, продуктов. Необходимых до выхода в море ремонтов. И постоянное, гнетущее ощущение скоротечности времени, безумного бега минут и часов, стремительно сокращающих такое коротенькое пребывание на Суше...

Ах, эта морская, выбранная тобой в жизни дорога! Ну может ли быть нормальным человек, если он в течение одного лишь рейса несколько раз меняет часовые пояса, из весны стремительно вкатывается в лето, из лета — в осень, зиму, а потом, возвращаясь из южных широт домой, опять в весну, лето и осень. Какая же страшная ломка происходит в организме. Ломка, которой никто как бы не придает значения, что поделаешь, работа!.. Но все это корежит твою нервную систему, психику, здоровье. А вахты? Можно ли остаться нормальным человеком, если каждые сутки тебе приходится подниматься в четыре утра? Чем и как возместить недостающие организму часы сна? Попробуй-ка засни днем...

А тут еще... инопланетяне. Отлично! Надо порасспросить Юрика о его планете. Войти в доверие... Он, Русов, включается в игру: рейс быстрее пройдет. Что они хотят, эти, гм... пришельцы из космоса? Перенять опыт нашей жизни или научить тому, чего мы не знаем? А может, заброшены на Землю с целью войны, захвата нашей планеты иными космическими цивилизациями? Русов засмеялся: игра начинала ему нравиться. Ну, док, удружил, ах ты «одинокий» мужик! Напроситься бы в недолгую поездочку т у д а, к н и м...

Лоцию бы еще островов Кергелен почитать, где они?

А, ладно, на вахте...

«Жи-изнь невозможно повернуть наза-ад...»

Дверь открывается, чьи-то легкие шаги, зыбкая тень на переборке.

Это ты, Гемма?