— Не будем разводить длинных дискуссий, — сказал он, лишь только Русов вошел в каюту. — Ситуация вам всем известна. Все вы опытные, технически грамотные судоводители, всякое в вашей жизни случалось... Так вот, как поступить на этот раз? Итак. Вот оно, главное... — Капитан на первую позицию положил радиограмму Огуреева. — Наша задача: получить топливо и подешевле, но... — Капитан положил рядом радиограмму от капитана порта Уолфиш-Бей сэра Макдональда. — Если это не просто угроза? Арест судна, а значит, и арест всех нас...

— Можно мне? — нетерпеливо шагнул к столику Жора. — Капитан! Люди без топлива! А если ураган?! Сможем ли мы жить спокойно, если окажемся виноватыми в гибели моряков? Капитан, подкиньте к эрдеошке Огуреева просьбу о топливе Попова и заверения сэра Томаса Мердла. Мы должны идти в Уолфиш-Бей за топливом.

— Подозрительно мне все это, — проговорил Волошин. — «Коридор»? Дело в том, что некоторые могущественные фирмы за большие деньги откупают у порта такие коридорчики, подходы к пирсам, которые могут занимать лишь те суда, которые идут именно к ним. И вряд ли, фирма «Шелл» обманет нас, ведь слишком крупное имя в торговом мире. Международный скандал, коль южноафриканцы задержат нас в этом коридорчике... Но идти по нему надо точненько. Чуть выйдем из коридорчика, и нас действительно могут сцапать... Очень все подозрительно, уж и не знаю, что сказать.

— Я «за», — сказал стармех Володин. — Надо топать за горючкой, капитан.

— Ну а что скажет старпом? — спросил капитан. — Слушаем вас.

Русов пожал плечами: ну о чем тут говорить? Угрозы этого сэра Макдональда, «коридор» сэра Мердла — риск, но что такое понятие риск для них? Ведь это же не случайность, а естественное состояние обычной морской работы, черт возьми... Все молча глядели на него, и Русов вновь повел плечами, ясно, что надо идти в Уолфиш-Бей.

— Все свободны, — сказал капитан и, как карты, смешал радиограммы.

Тихо. Звездно. Какая ночь. Обильная серебристая россыпь над головой, впереди, позади. Какое это чудо — звездная ночь в открытом океане. Не закрытые от взора домами и деревьями, космические миры плавно раскачивались над головой и мягко всколыхивались в черной, маслянистой на вид воде. Чуть горьковато, наверно, нагретой за день пустыней, пахнул ветерок, он плыл из Африки и нес с собой легкую песчаную пыль, похрустывающую на зубах. Звезды вверху, и звезды внизу. Склонившись над крылом мостика, Русов глядел, как острый форштевень идущего на большой скорости танкера вспарывал черную, кажущуюся живой шкуру океана и звезды испуганно взметывались, рассыпались, плясали в подвижных складках воды. Какие-то огненные шары вспыхивали ярко-голубым, серебристым светом, их будто подкидывали из океанских глубин к поверхности океана множество маленьких и больших шаров-огней. И серебристо-голубая, взбитая винтом дорожка стелилась следом за танкером — то ночесветки загорались и тухли, а можно было представить, что это звездная пыль, мелкие и острые осколки звезд, разрубленных стальным форштевнем танкера... Звезда упала с неба. Еще одна... Да, наловить бы для Нинки полную горсть звезд!

— Николай Владимирович! — окликнул Русова Шурик Мухин, он стоял у рулевой колонки, вел танкер по курсу. — Чиф! — Русов вошел в рубку, и Мухин сказал, понизив голос: — Кто-то ходит по пеленгаторному мостику. Слышите?.. Не Юрик ли?

Русов прислушался и действительно услышал над головой чьи-то шаги.

— Видно, с Великим Командором переговаривается. Взгляну.

На верхнем пеленгаторном мостике действительно находился Юрик. На голове кастрюля, к которой проволокой была привязана поварешка. Черенком вверх. Юрик глядел из-под кастрюли в небо, коротко и резко постукивал согнутыми пальцами о металл. Возле ног стоял чемодан и «красный аккордеон». Русов подошел. Юрик поглядел на него, поднес палец к губам и продолжал вызывать космос. Русов проследил за его взором: над самым урезом горизонта смутно светилась подковка Северной Короны. Не желая мешать переговорам,, Русов отошел к краю мостика. Вот и еще одна звездочка скатилась. Русов пригляделся: прямо в океан упала. Во-он, круги разошлись... Улыбнулся. Отчего и не пофантазировать в такую ночь? А вот эта падает прямо на мостик. Ну уж если о« эту не поймает, то... Нет, проскочила звездочка мимо его раскрытой ладони.

— Хотите себе много-много счастья? — окликнул его Юрик. Он снял с головы кастрюлю, поставил, как боевой шлем, возле ног, облокотился о леер возле Русова, вздохнул: — Никак не достучаться. Вот и антенну усилил. — Он кивнул на поварешку. — Какие-то шумы, трескотня в эфире.

— А чего чемодан-то притащил?

— Да пора мне. Вызываю светолет, но отчего-то никто не выходит на связь.

— Придется тебе отложить полет, Юрик... Почему? Магнитная буря в нашем районе. Вот и Бубин жалуется, никак не можем с радиоцентром управления связаться. Страшные помехи. Слушай, ты что-то о счастье сказал, а?

— Жаль, опоздаю на конгресс. О счастье? Расскажу вам одну историю, которая несколько лет назад произошла у нас на Гемме. Слушаете?.. Уберите все же пока ладонь, не ловите звезд... Так вот, жила в Северной провинции девушка...

— Где это?

— А разве вам не известно, что на Гемме есть две провинции? Северная и Южная? Видите ли, Гемма вращается, как волчок, и одновременно вокруг солнца. Поэтому в Южной провинции всегда светит солнце, у нас нет дня и ночи, как у вас. В Южной провинции и обитает все население Геммы, а в Северной постоянная ночь. Морозная, звездная ночь, и геммики бывают там лишь в командировках и научных экспедициях. В Северной провинции гигантские ледники, и все продукты питания, громадные запасы для всего населения Геммы мы содержим там, в специальных ледяных тоннелях. Оттуда же мы берем и воду. По специальным трубопроводам она поступает в Южную провинцию...

— Очень интересно, но ты начал рассказ про девушку.

— Ее зовут Уна. Она была вместе с родителями на Главном Леднике. Длительной, трудной была командировка: ее родители, известные ученые, выпиливали из ледников доисторических животных, с тем чтобы впоследствии оживить и пополнить коллекцию Главного Парка Природы: динозавтров, плезиозавтров, бронтозавтров, мамонтов.

— И такое возможно?

— Вполне. Доведется вам побывать в наших краях, увидите этих животных, спокойно пощипывающих травку... Однако об Уне. Девчушка очень грустила по своему теплому, солнечному югу. Какой она считала себя несчастливой! Выходя из дома, она глядела на небо и говорила: «Небо, я так хочу быть счастливой! Как десять, как сто геммиков! Небо, ну как мне стать счастливой?» И однажды Небо ответило: «Подставь ладонь, видишь, сколько звездочек падает? Мороз будет леденить тебе ладошку, но ты терпеливо жди. Поймаешь звездочку и будешь счастливой, как сто геммиков», Уна засмеялась, скинула варежку и подставила ладошку. Мороз куснул пальцы. Ладонь покрылась инеем, стала звонкой и прозрачной, как льдинка, но Уна терпела. Она хотела быть очень-очень счастливой. Слезы текли из ее глаз и звонко, как стеклянные бусинки, падали на лед, такой там страшный, трескучий мороз... И вот, о чудо! Одна из звездочек упала в ладошку Уны, и она сжала свои ледяные пальцы. Ладошка тотчас отогрелась, стала розовой и теплой. «Спасибо, Небо! — сказала Уна. — Значит, теперь у меня будет много-много счастья? Как у десяти, нет, как у ста геммиков?» Она прислушалась. Похрустывали, отламывались и падали с айсбергов сшибленные ветром льдинки. Воздух был такой холодный, что замерзал и кружил над головой Уны ледяной пылью. И вот что сказало Небо. «Да, Уна, ты будешь очень счастливой, но только тебе надо отпустить звездочку. Подожди, не разжимай пальцы и слушай внимательно». Уна стиснула зубы, теперь звездочка не то что грела, а жгла ей ладонь. А Небо сказало: «Как только ты отпустишь звездочку, все-все твои желания исполнятся. И все то счастье, что могло бы быть у ста геммиков, станет твоим, личным счастьем...» Уна сильнее сжала пальцы. Спросила удивленно: «Могло бы быть? Как это понять? Говори же, Небо, ой как жжет мне ладонь звездочка!» Она напрягла слух и в шорохе ветра услышала шелестящий, как морозный ветер, голос: «Уна, у каждого геммика есть лишь одно, его личное счастье. Одним везет, у них много счастья, у других его меньше... Но откуда же взять еще много-много счастья? Его можно лишь о т о б р а т ь у других. Так вот, как только ты разожмешь пальцы, счастье ста геммиков перейдет к тебе. И ты будешь счастлива всегда-всегда, пользуясь счастьем других, понимаешь?.. Ста геммиков...» — «А они? Те сто? Станут... несчастливыми?» И Небо ответило: «Конечно. Ну что ты задумалась? Разжимай же свои пальцы...» — Юрик смолк, поглядел в сторону Короны. — Скажите, Русов, разве можно желать себе счастья, отнимая его у других?..