- Убийца, я? - приподнимаясь, переспросил я, не веря своим ушам. - Но тогда чего ради...
Субудай-багатур мановением руки заставил меня опуститься на свое ложе.
- Это правда, что ты пришел из вечерней страны?
- Да, - ответил я, не раздумывая, помня, что из всех пороков монголы больше всего презирают и ненавидят ложь.
Как и у других кочевых народов, само выживание в условиях пустыни зависело в первую очередь от гостеприимства хозяина, его честного и строгого соблюдения собственного слова.
Он наклонился вперед, положив ладони на колени.
- Несколько лет тому назад я повел своих воинов на запад от двух великих внутренних морей, туда, где сама почва черна как смола и так плодородна, что там выращивают злаки выше человеческого роста.
"Украина", - подумал я.
- Люди в этой стране тоже имеют розовую кожу, как и ты?
Я бросил невольный взгляд на Аглу, молча сидевшую на корточках рядом с моей подстилкой.
- Верно, - подтвердил я. - Люди с таким цветом кожи живут на этой земле и дальше на запад, вплоть до великого моря.
- Дальше на запад лежат королевства, где еще не ступало копыто монгольского коня, - продолжал Субудай, на мгновение утратив свою невозмутимость. - Богатые, сильные страны.
- Я слышал о людях, живущих в этих странах, - подтвердил я. - Русские и поляки, венгры, немцы и франки. А еще дальше на острове, не уступающем по размерам Гоби, бритты.
- Ты пришел из этого королевства? - спросил Субудай.
Я отрицательно покачал головой.
- Нет, я проделал куда более длинный путь. Мне пришлось пересечь великое море, такое широкое, как земли, лежащие между нами и Каракорумом.
Субудай слегка отклонился назад, пытаясь представить себе столь огромное пространство воды.
Как я уже говорил, из того, что я слышал и видел, я сделал вывод, что лагерь монголов был расположен где-то на территории современного Ирана, более чем в тысяче миль от монгольской столицы Каракорума, находившегося на севере пустыни Гоби.
- Я взял тебя под свое покровительство, так как убежден, что ты говоришь правду, - повторил он небрежно. - Но я хочу знать все, что ты знаешь о западных королевствах, их городах, силе и устройстве их армий, искусстве и доблести их воинов.
Я заметил, что Агла едва заметным кивком головы дала мне понять, что отказать Субудаю или хотя бы попытаться дать ему неполную или неточную информацию для меня равнозначно подписанию собственного смертного приговора. Впрочем, похоже, знаменитый полководец даже не допускал возможности отказа. Не давая мне опомниться, он продолжал:
- Но прежде всего ты должен убедить меня в том, что страхи Хулагу абсолютно беспочвенны. Итак, объясни мне, с какой целью ты хочешь увидеть Великого хана? У тебя нет ни даров для него, ни других знаков, подтверждающих твою миссию. Ты дал ясно понять Хулагу, что прибыл сюда не для того, чтобы выразить свою покорность Ослепительному от имени твоего короля. Какое же другое послание ты собираешься передать Угэдэю?
Я продолжал колебаться. Разумеется, у меня не было и не могло быть никакого послания Угэдэю. Я просто изобрел этот предлог и назвал себя послом, чтобы спасти свою жизнь. Субудай бросил на меня надменный взгляд. В его голосе зазвучали железные нотки:
- Всю свою жизнь я провел на службе Великого хана Угэдэя и его отца, Великого Потрясателя Вселенной, чье имя чтут все монголы. Оба они доверяют мне, и я ни разу не обманул их доверия.
Намек был совершенно ясен. Если сам Чингисхан доверял Субудаю, как я осмеливался сомневаться?
- Хорошо, я скажу, - произнес я медленно, тщательно обдумывая каждое слово. - Я пришел в эту землю, чтобы предупредить Великого хана о происках дьявола, способных уничтожить его самого и всю империю монголов.
Темные глаза Субудая впились в мое лицо, точно пытаясь проникнуть мне в душу.
- Кого ты называешь дьяволом? - уточнил он.
- Существует человек, не похожий ни на одного другого известного мне. Темноволосый и темнокожий, с глазами, горящими ненавистью.
- Ариман, - уверенно произнес Субудай.
- Вы знаете его? - переспросил я, чувствуя, что у меня внезапно пересохло в горле.
- Еще бы! Это он предсказал нашу победу над войсками Джелал-ад-Дина [старший опальный сын последнего шаха Хорезма Мухамеда, долго и успешно сражавшийся против войск Чингисхана] и обещал Хулагу, что он покорит Багдад и навсегда уничтожит власть халифа.
На мгновение я закрыл глаза, пытаясь припомнить известные мне истории о Гарун-аль-Рашиде, знаменитом герое сказок "Тысячи и одной ночи", и славном городе Багдаде. Насколько я помнил, его великое царство было сметено волной монгольских завоевателей. Пышный цветок цивилизации ислама раздавили копыта монгольских лошадей. Города сожжены, волшебные сады безжалостно вытоптаны и вырублены, миллионы людей вырезаны или проданы в рабство.
Пока гордые рыцари Европы безуспешно пытались противостоять арабам в горах Испании и равнинах Святой Земли, монгольские захватчики разбили само сердце ислама, обратив цветущие поля Шинара в выжженную пустыню.
- Ариман - дьявол, - повторил я. - Он намерен уничтожить государство монголов.
Субудай не выказал ни возбуждения, ни тревоги, как, впрочем, и доверия к моим словам.
- Однако до сих пор все его пророчества сбывались, - невозмутимо подытожил он. - Монголы одерживали одну победу за другой.
- Он здесь, в лагере? - спросил я. - В таком случае, скорее всего, это его люди пытались убить меня, а не сверхисполнительные слуги орхона Хулагу.
- Нет, - небрежно бросил Субудай. - Он покинул лагерь две недели тому назад.
- И куда он направился? - спросил я, уже заранее зная, каким будет ответ монгольского вождя. Увы, мои худшие подозрения полностью оправдались.
- Подобно тебе, он хотел отправиться в Каракорум для разговора с Великим ханом. Он уехал две недели назад.
- Две недели назад, - машинально повторил я. - Я должен перехватить его.
- Зачем?
- Он опасен. Я должен предупредить Великого хана о его замыслах.
Полководец в задумчивости покрутил кончики своих усов. Кажется, это был единственный признак неуверенности, который мне когда-либо довелось наблюдать у него. Я повернулся к Агле, не сделавшей ни одного движения в течение всего нашего разговора. Сейчас она молча смотрела на Субудая, ожидая его решения.