— Ты погоди еще радоваться. Кабы тебя самого тут под дерновое одеяльце не уложили… — одернул его Исин.

Большой костер, разложенный торговцами посреди поляны, был уже недалеко, когда в воздухе пронесся новый звериный вопль и среди людей сидевших вокруг костра возникло замешательство. Они вскочили с мест, указывая руками в темноту. Богатыри невольно посмотрели туда, куда указывало с десяток пальцев.

Поодаль от костра они увидели клетку. Она не была пустой — пламя костра отражалось в чьих-то глазах двумя зелеными огоньками. Послышался властный голос.

— Какой дурак оставил клетку открытой? Где эти неверные? Опять вино пьют?

Другие голоса тут же подхватили этот крик:

— Дверца! Дверца!

Но зверь в клетке не стал дожидаться, когда люди придут в себя, Он мощным ударом распахнул ее — на траву посыпалась какие-то миски, и выпрыгнул на поляну. Сейчас они могли рассмотреть его целиком.,

Великолепный пардус, размером никак не меньше сажени очутился посреди лагеря. Купцы в большинстве своем не стали проявлять отвагу. У кого не хватило сил убегать — застыл на месте. От зверя до богатырей было шагов тридцать, не больше. Он вошел в круг света, разлитый вокруг костра. Хвост, словно ошалев от страха метался вокруг него, задевая то левый, то правый бок.

— Какой он здоровый! — сказал Исин.

— Не длиннее меча! — отозвался Гаврила, привычно берясь за орудие убийства.

— Ты его как резать собрался? Вдоль или поперек?

Избор сделал шаг вперед и его халат вспыхнул словно костер, с которого ветер сдул золу и пепел. Зверь прищурился, заворчал. Уже не обращая внимания на купцов он, прижимаясь брюхом к траве, медленно скользил к воеводе.

— Если мы его убьем, то вряд ли обрадуем хозяев. По нашим местам зверь редкий. Дорогой, наверное.

— Сердобольный какой… Может быть, тогда и накормишь его? — спросил хазарин, вращая головой, чтобы найти хотя бы палку. — Может у тебя рука или нога лишняя есть?

Гаврила задышал и плюнул — вспомнил, что ни пардус ему, ни он пардусу ничего плохого сделать не могут. Его меч со скрежетом вернулся в ножны.

— Везет вам. Опять ваша потеха … — сказал он, скрещивая руки на груди. — Любят вас Боги…

— Не на всех у них, видно, драконов хватает — напомнил Избор богатырю о недавнем прошлом. — Кому-то приходится и с пардусами дело иметь.

— Его бы живым взять! — сказал Исин. — Вот за это они нам спасибо точно сказали бы…

— Тебе-то что, очень нужно? Это спасибо? — спросил Исин.

— Да не помешало бы. Сделай мы им что-нибудь хорошее, и они ответят нам тем же! Есть же хочется!

Исин, как знаток Востока, не мог не согласиться с Масленниковым, но все-таки сказал:

— Вы для Руси доброе дело сделайте — талисман сберегите. А уж все остальное по возможности.

Переговариваясь, они не отрывали глаз от зверя. Тот тоже не сводил с них глаз, увидев в людях нечто привлекательное. Блестящие глаза его перебегали с одного на другого. Как оказалось, в свете костра могли блестеть не только пардусовы глаза. Камни, усыпавшие халат Избора возвращали свет костра назад, и блеск их привлек зверя. Издали воевода казался похожим не то на догорающий костер, вспыхивающий жаркими углями, не то на туманность в звездном небе. Он сделал шаг вперед. Зверь зажмурился, зарычал, присел на задние лапы.

— Сейчас прыгнет, — предупредил сотник воеводу. — Ты бы хоть пальцы в кулак сжал …

Избор не ответил. Под взглядом пардуса он сделал несколько шагов в сторону и встал так, чтоб фигура богатыря оказалась между ним и зверем.

Едва Избор спрятался за Масленникова как зверь, которому было безразлично на ком выместить свое голодное раздражение прыгнул на богатыря. Избор видел, как напряглась спина Гаврилы, но он не дрогнул, не отступил назад. Он был неколебим, как скала.

После этого все произошло так, как и должно было произойти по расчетам Избора. Зверь, выпустивший когти, пролетел сквозь богатыря. Это получилось настолько неожиданно для пардуса что из Гавриловой спины он вылетел перевернувшись хвостом вперед. Этого-то и ждал Избор.

Аккуратно, чтобы упаси Бог, не повредить хвост, Избор ухватился за него, и, крутанув зверя, бросил его назад. Вой зверя, уже не злобный, а жалостный пронесся по воздуху и влетел точно в открытую дверцу. Избор отряхнул руки и сказал, глядя на тени вокруг.

— Всего и делов то. Раскрутить и бросить.

— Поймать за хвост, — напомнил хазарин.

— Конечно.

Они переглянулись и рассмеялись,

— Кто бы вы ни были, вы пришли вовремя! — Раздалось у них за спиной. Они повернулись. Стоящий рядом с ними человек был сух и как-то необычайно бородат. В руках он держал сеть, и это делало его похожим на паука. Пока побратимы разглядывали его, он бросил сеть в траву и сразу утратил зловещее сходство.

— И все-таки кто вы?

Избор смерил его взглядом. Оценил богатый халат, богатые одежды его спутников столпившихся за его спиной сказал:

— Хожалые люди, наемники, — ответил Гаврила, как и договаривались

Караванщик кивнул. Если он и имел что-то против наемников, то умело скрыл это. Казалось, что в этих трех слов было достаточно, чтоб удовлетворить его любопытство, и он перевел свой взгляд на Избора,

— Я — Избор. Калика перехожая. Спутник этих славных наемников.

— Калика? — переспросил караванщик. — Что значит «калика»?

Гаврила усмехнулся непонятливости купца — ведь вое было так просто.

— Калика — это святой человек, угодный Богам, — пояснил он.

Лицо караванщика просветлело.

— Дервиш?

Избор, поколебавшись, кивнул, но Гаврила не согласился с караванщиком и раздраженно ответил:

— Я же сказал — Богам, а не только твоему Аллаху!

Караванщик в ответ усмехнулся и поправил наемника:

— Нет Бога, кроме Аллаха и Мухаммед — пророк его!

Гаврила горделиво поднял подбородок. По нему видно было, что уж он-то точно знал, что караванщик ошибается. Караванщик не менее гордо расправил плечи. И не миновать бы драки, если б Избор не встал между ними.

— Если ваши Боги слушают вас сейчас, то она наверняка смеются над вами.

— Что ты такое говоришь? — надменно удивился караванщик.

— Почему? — спросил ревнитель древлянских Богов.

— Если вы верите в разных богов, то уж предоставьте им самим доказывать кто из ни более достоин поклонения, Велес, Стрибог, Тенгри-хан, Христос и Аллах договорятся между собой, — он поднял руку. — Там в небесах им сделать это просто. Попробуйте и вы сделать то же самое тут

Караванщик поле недолгого молчания кивнул головой — то ли от того что считал себя хозяином положения, то ли вспомнив о том, что именно он является начальником каравана и сделал шаг назад, к костру.

— Клянусь Аллахом ты прав, дервиш! Идемте к костру. Может быть, его свет и тепло, данное нам Аллахом, отогреют ваши души и рассеет тьму невежества царящие в них.

Избор одобрительно улыбнувшись Гавриле пошел за караванщиком. Слишком уж они были известны и богатырь посчитал нужным вести себя не так как всегда, чтобы обмануть соглядатаев, если они тут были. Люди дошли до костра. Скрестив ноги, караванщик первым сел на ковер и, приглашающе проведя рукой по густому ворсу, указал гостям место рядом с собой.

— Дервиш! — обратился караванщик к Избору, но тот поднял руку, обрывая речь торговца.

— Я не дервиш. Возможно, что ты оказываешь мне честь, называя меня так, но я не дервиш. Я — калика перехожая. Зови меня лучше так. А кто ты, почтенный, к сожалению, не знаю твоего уважаемого имени? Купец?

Хозяин погладил бороду, а заодно и живот.

— Да, ты прав. Я купец. Меня зовут Муаммар Каффади. Со своим караваном я иду из славного города Бухары.

Он еще раз коснулся руками своей бороды, и пробормотал что-то обращаясь к Аллаху. Гаврила смотрел на него подозрительно, решая не прячет ли купец кинжал в рукаве и нет ли у него кольчуги под халатом.