Он уже не мог думать ни о Никитине, ни о Крестном, его мозга просто не хватало на такой объем информации. Единственное, что осталось в его голове от всех предыдущих размышлений, что теперь ему надо так же по «заячьи» шарахаться и от ментов, которые прежде, еще сегодня утром, у него не вызывали опасения.

Но раз Никитин вышел на его след...

Иван поймал себя на том, что озирается по сторонам, как затравленный зверь. Это было хуже всего. Это привлекало внимание к нему даже тех, кто им не интересовался вовсе. Плохо понимая, что делает, Иван почти бегом заскочил в какой-то магазин.

Напряжение сразу ослабло. Два десятка покупателей, пять продавцов, вот, собственно, и все, за чем нужно было теперь следить. Внимательно осмотрев зал, Иван не обнаружил ничего для себя подозрительного.

Магазин оказался продовольственным. Яркие бутылки, упаковки, коробочки, пачки рябили в глазах на открытых стеллажах, между которыми бродили покупатели с металлическими корзинами. Иван взял корзину и прошел в зал.

«Надо что-то купить, – подумал он, – чтобы не привлекать внимания.»

Он минут пять побродил между стеллажами, бросил в корзину бутылку пива и пакетик чипсов, и понял, что пора уходить. Если он задержится дольше, то привлечет внимание персонала. А что предпримет этот персонал дальше, предположить трудно. Собственно – все, что угодно. Может вызвать ментов, а может устроить разборку силами собственной охраны.

Реальной опасности это не представляло, по сути дела, никакой, но главный враг Ивана был сейчас шум вокруг него. Можно даже сказать, что Иван больше всего боялся сейчас шума.

Он пошарил по карманам джинсовой куртки и с отвращением обнаружил сотню долларов десятками. Рублей не было. Еще один повод привлечь к себе внимание, подумал Иван. Хотя, конечно, тысячи москвичей ежеминутно пытаются расплатиться долларами, но Иван хотел бы сейчас принадлежать к тем миллионам жителей Москвы, которые долларов не имеют.

– Девушка, можно зелеными? – обратился Иван к продавщице, стоявшей за кассой у выхода.

Та мельком оглянулась и кивнула. Полезла в сумочку, достала свои деньги, отсчитала стоимость ивановых чипсов и пива. Иван протянул ей десятку.

– По четыре? – спросила она.

Несмотря даже на экстремальность своей ситуации, Иван не мог не удивиться.

– По четыре? – переспросил он.

– По шесть – в обменном пункте, – отрезала продавщица, отсчитывая ему сдачу рублями.

«Да хоть по два, только давай быстрее,» – думал про себя Иван. За ним уже стояли человек пять к кассе, и он чувствовал себя, как на сцене.

Бутылке пива он нашел применения тут же, едва сделав шаг из дверей магазина. Улица вновь навалилась на него множеством звуков и движений.

Услышав визг тормозов и звук открываемой дверки, Иван резко обернулся и увидел остановившийся у тротуара «опель» и вылезающего из него молодого мужчину, как две капли воды напоминавшего тех, кого он видел у Крестного на его «базе отдыха».

Машина остановилась прямо за спиной у Ивана.

«Охотник», – мелькнуло у него в голове. Откуда он мог взяться и как вычислил Ивана, размышлять было некогда. Иван коротко взмахнул бутылкой и обрушил ее на голову вылезшего из машины мужчины.

Не дожидаясь, пока тот упадет, Иван выхватил пистолет и выстрелил сначала ему в голову, а затем в салон автомобиля, не видя даже, кто там сидит, лишь автоматически целясь туда, где скорее всего могла находиться голова пассажира, сидевшего рядом с водителем.

Только сворачивая уже за ближайший угол Иван понял, что это был не охотник. Просто понадобилось мужику что-то срочно купить, да на свое несчастье затормозил он прямо за спиной у Ивана. Его смерть была случайна и бессмысленна.

Ивану стало плохо, словно, он предал кого-то, словно нарушил какое-то свое правило, свое обязательство перед кем-то.

«Я не могу убивать всех подряд, только потому, что они попадаются под руку, – подумал Иван. – Так я перестану быть профессионалом, я стану маньяком, который убивает, сам не зная, для чего.»

Иван вспомнил шутку Крестного, – как бы Иван не перестрелял пол-Москвы. Но ему, почему-то было совсем не смешно.

Крестный, по сути дела, придумал для Ивана испытание убийством. Тот кто его проходит – профессионал высшего класса. Те, кто не проходит, становятся или трупами, если их настигают охотники, или маньяками, если им удается от охотников уйти.

Был уже вечер вторника, первого дня игры. Впереди было еще шесть дней, сквозь которые нужно было пройти и не стать ни трупом, ни маньяком.

Иван блуждал всю ночь по пятачку Москвы, зажатый площадью Ильича, в районе которой его наверняка поджидают, если не охотники, так люди Никитина, Товаркой сзади, где на путях наверняка обнаружили уже труп Старшины и разыскивают убийцу, и многолюдной улицей слева, которая, как он потом сообразил была, конечно, Нижегородской, и которую он просто боялся, не зная сам, почему, может быть потому, что она так неожиданно на него свалилась. Не говоря уже о том, что и там он основательно наследил, оставив после себя один труп. А может быть и не один. Кто знает, что там с пассажиром машины стало после его выстрела.

У Ивана оставался один путь – к центру Москвы. Ему очень не хотелось двигаться в этом направлении. Там было гораздо больше людных улиц, охотник мог подойти к тебе вплотную, а ты мог и не заметить этого.

Но, главное, на многолюдной улице еще нужно было научиться существовать. Научиться принимать ее течение и маскироваться под него, под капельки людской массы, которые составляют потоки московских улиц. Для этого нужно было сохранять внешнее спокойствие, чтобы не выделяться из общей массы, и, кроме того, научиться следить за всей массой одновременно, не пытаясь регистрировать каждое ее движение, что было даже теоретически невозможно.

И все же двигаться к центру было лучше, чем кружить на окраине Таганского района, пугая редких ночных прохожих, и рискуя нарваться на какой-нибудь милицейский патруль.

Опять стрелять? Только для того, чтобы вновь убегать? Для того, чтобы ждать нового патруля и вновь поднимать пальбу? Иван еще не сошел с ума, чтобы считать такое поведение для себя привлекательными.

Поэтому где-то под утро он все же решил, что пора ему пробираться сначала к Таганской площади, а потом и дальше – в Замоскворечье.

Почему туда? Да черт его знает, почему? Он не мог ответить на этот вопрос. Единственное, что он мог сказать себе – если не туда, то куда?

Замоскворечье, по крайней мере, он знал хорошо. И помнил пустынные полянские и ордынские улочки и проезды, ему они сейчас казались такими спокойными и привлекательными.

На рассвете он заставил себя выйти на Садовое кольцо, на улицу Чкалова. Народу почти не было, Иван сидел на остановке и дожидался троллейбуса. Через полчаса к нему подсела кокая-то старушка, вида самого простого, из тех, что живут торговлей на базаре и сбором бутылок. Иван не почувствовал при ее приближении никакой опасности.

– Эй, мужик, – бесцеремонно толкнула она его в плечо, – ты куда едешь-то? Куда тя несет?

Иван не глядя оттолкнул ее руку.

– Нет, мужик, ты не прав! – заявила баба. Она была серьезно пьяной.

– Нет, ты скажи, на хрена тебе куда-то ехать, если тут рядом, все есть. Тебе же некуда ехать-то мужик! Не-е-ку-да!

Она погрозила Ивану пальцем, вновь схватила его за плечо.

– Пойдем со мной! – по пьяному убедительно и делово заявила она. – Нет! Не думай. Себя я не предлагаю.

Пьяная бабка кокетливо покрутила толстым безобразным задом.

– У меня там все есть. Все найдем. Были б деньги. У тебя есть деньги? А мужик?

Иван просто не знал, как от нее отделаться, и был в некоторой растерянности. Свернуть ей шею было проще простого. Без всякого шума. Но Ивану не хотелось этого делать! Он хотел одного – спокойно сидеть и ждать троллейбус. И если бы это спокойствие никем не нарушалось, он готов был просидеть так сутки.

– Ты че, глухой, да? – приставала бабка. – Деньги у тебя есть? Есть?