Она внезапно сообразила, что ребенка стоит осмотреть еще раз. Теперь она начала снизу и на крохотной ножке обнаружила привязанную бумажку.

— Что это? — удивилась госпожа, хотя в душе была очень довольна своей догадливостью.

Господин Ню не мог разделить ее заслуг, зато умел читать. Взяв бумажку, он вытянул ее перед собой, словно собираясь фотографировать, и подвигал взад-вперед, как бы наводя резкость. Он всегда читал так, но на сей раз почти ничего не увидел:

— Странно, как будто написано, а потом стерто! Госпожа, не доверявшая его зрению, заглянула сбоку, точно продевала нитку в иголку, и насупилась. Действительно, иероглифы были почти стерты.

— Посмотри с обратной стороны! — сказала она, не столько веря, что там что-нибудь написано, сколько по привычке, потому что всегда глядела в оба, даже покупая хурму.

На другой стороне в самом деле оказались иероглифы, но тоже стертые.

— Этот похож на иероглиф «ма» (лошадь), — сказал старик, точно самому себе.

Ху тут же решил блеснуть своей смекалкой:

— У многих бывает такая фамилия! Мать, наверное, не захотела бросать ребенка просто так, вот и написала записку, а потом застеснялась и стерла. Иногда даже на стенах пишут такое, что стирать приходится. Темное это дело! — Он вдруг подумал, что его версия не очень выгодна для ребенка, и срочно поправился: — В общем, ничего тут особенного нет, самое обычное дело!

Чувствуя, что он недостаточно загладил свою неловкость, Ху размышлял, что бы еще такое сказать, но тут в разговор вступила госпожа Ню:

— Если тебя послушать…

Разносчик мысленно бранил себя на чем свет стоит, но старуха по-прежнему держала ребенка у груди и продолжала уже совсем по-другому:

— Хоть он и прислан небом, ясно, что он не с неба свалился, что у него есть отец и мать. Но я заклинаю тебя помалкивать. Во-первых, потому, что иначе тебя поразит небесная кара, а во-вторых, я не хочу, чтобы потом его люди попрекали. Дай ему Десять юаней!

Последняя фраза уже относилась к мужу. Старик немедленно повиновался, но, передавая деньги, заявил:

— Шесть юаней от жены, а четыре от меня! Продолжая чувствовать себя неловко, разносчик зачерпнул из своей корзины горсть земляных орехов и положил на о/гол:

— Мы, уроженцы Шаньдуна, называем арахис плодом долголетия, так что пусть этот ребеночек живет до ста лет!

Госпоже Ню понравилось это пожелание:

— Дай ему еще десять юаней! Фу, какая горечь! Но смотри, чтоб никому ни слова!

Ху поклялся, что будет молчать до могилы, а старик, отдавая ему деньги, вновь присовокупил:

— Шесть юаней от жены, а четыре от меня!

Когда разносчик ушел, господин Ню огляделся по сторонам.

— Куда это Тигренок запропастился? Может, мне самому сходить за кормилицей?

— Иди-иди и без нее не возвращайся! Понял? — вдохновила его жена.

Но на сей раз старика не нужно было учить.

— Хоть до утра буду искать, а найду.

После ухода мужа госпожа Ню еще внимательней разглядела доставшееся ей живое сокровище и окончательно пленилась им. В ее глазах не было некрасивых детей, хотя новорожденные дети не очень привлекательны. Вместо носа — какой-то мясной холмик надо ртом, на голове всего несколько волосков, да и те не черные, а неизвестно какие. Правда, глаза всегда большие, по крайней мере, так считалось с древности до наших дней. Воображение госпожи Ню точно следовало за ее милосердием.

Глядя на младенца, похлопывая его, баюкая, женщина так радовалась, что даже прослезилась. В пятьдесят с лишним лет получить сына, да еще по воле самого неба! Даже если его подбросила какая-нибудь беспутная бабенка, его подбросили именно к ним, а уж тут без неба явно не обошлось. Это бесспорно. Кроме того, как приятно думать о том, из какого материала сшить распашонки, какого цвета выбрать одеяльца, сколько сделать пеленок. Как отпраздновать первые три дня ребенка, как отметить первый месяц, как потом его женить, как он будет носить траур после твоей смерти…

Да, но что сказать родственникам и знакомым? Что ребеночка принесло ветром? Не пойдет. Что оп подкидыш? Тем более не пойдет. Хорошо, что Тигренка нет дома, это тоже небесное благоволение, а то у него язык быстрее молнии. Да и тетушка Лю, на счастье, отлучилась — у нее язык не медленнее. Итак, двух молний нет в доме, значит, можно сказать, что младенец достался в наследство от дальних родственников, которые живут бог знает где. Нет, «бог знает где» не годится — как они могли доставить его сразу после родов? В общем, они живут не очень далеко, мать умерла во время родов, а отец не смог с ним справиться, вот и прислал сюда. Бедный младенчик!

Ну а как его назвать?. Надо бы что-нибудь связанное с небом. Тяньи (Небесная воля)? Нет, так называется лавка, где торгуют соей. Тяньлай (Небесный приход)? Похоже на название ломбарда. Правда, есть хорошее выражение «небесный чиновник дарует счастье», но больно уж длинное. Ага, возьмем из него только два слова — Небесный дар (Тяньцы)! Оно звучит несколько простовато, по-даосски, однако госпожа Ню всегда больше уважала даосских бессмертных, чем мудреца Конфуция, а теперь и вовсе перестала думать о мудреце. Так наш герой обрел семью, фамилию и имя.

В результате всего сказанного мы так и не знаем настоящих родителей Ню Тяньцы. Это создает немалые трудности для его биографа. Даже на ипподроме, представляя очередную лошадь, подробно рассказывают всю ее родословную, а наш герой, увы, действительно как будто свалился с неба. На что же опираться, описывая его особенности и способности, часто связанные с наследственностью? Ладно, не будем трогать этого щекотливого вопроса, поговорим о его внешности. Но и здесь нужно иметь какие-то точки отсчета. Обычно говорят: глаза у него — как у тети, улыбка — как у дяди, — тогда рассказ получается связным и выглядит правдоподобным. У коровы должны быть рога, у человека — история, а наш герой похож на какое-то плывущее облако: без связей, без корней. Что же с ним делать?

Придется сосредоточить внимание на окружающих героя вещах, потому что они связаны с ним и в то же время вполне реальны и упорядочены. Скажем, при разговоре о Ню Тяньцы нельзя обойтись без супругов Ню, Тигренка, распашонок и пеленок — все они влияют на нашего героя и, пожалуй, имеют не меньшее значение, чем наследственность или воспитание. Если следовать этим путем, начнем с господина Ню.

На свете есть много людей, которых нелегко определить, и господин Ню — один из них. Только ты его соберешься сфотографировать, то бишь описать, как он зевнет. А если не зевнет, так глаза закроет, причем обнаружишь ты это лишь тогда, когда уже проявишь пленку. В общем, он все время проскальзывает между пальцами. Ты можешь встретить его имя на рекламах частных врачей, физиономистов, хиромантов, видеть его самого на улицах, храмовых праздниках, собраниях акционеров и заседаниях торговых союзов, но он никогда не привлечет твоего внимания. И сам он то ли знает, то ли не знает тебя, иногда даже собственное имя забывает, потом вдруг вспоминает. Смеется он всегда беззвучно, ты вообще не слышишь его голоса, хотя говорит он без умолку. Просто он никого не трогает своей речью. Он как будто учитывает, что все равно — говорит он или не говорит. Временами он словно выскакивает из собственного тела и смотрит на себя со стороны, поэтому он обычно не зазнается, а с улыбкой успокаивает себя: «Да, я такой, ничего не поделаешь!» Конечно, иногда он зазнается и даже корчит из себя невесть кого, но всего на три-четыре минуты, на большее у него дыхания не хватает. Иначе он не позволил бы госпоже Ню взять над собой верх. Кстати, насчет верха: если бы он был рыбой, он никогда не плавал бы наверху, в чистой воде, непременно копошился бы в иле.

Это вовсе не значит, что он слаб и всегда терпит поражения. Напротив, он очень удачлив, но неизвестно почему. У него, что называется, мудрость без мудрости, удача без усилий. Например, господин Ню был одним из самых видных людей в своем городе Юньчэне. Некогда он владел ломбардом, потом лавками, где торговали углем, маслом, вином, да и сейчас еще держал три лавки, вполне преуспевающие. Но он по-настоящему ни в чем не разбирался, знатоки его, естественно, не уважали, а на каждый из своих нелепых шагов он шел с улыбкой. И в результате этих нелепых шагов деньги все-таки плыли к нему. Если, скажем, ему предлагали купить старый дом, который абсолютно никому не был нужен, он отвечал с довольным видом, как будто только что съел миску отменной лапши с курицей: «Ладно, возьму!» После этого развалюха лет семь-восемь стояла без жителей, потому что у нее даже крыши не было. И вдруг в один прекрасный день находился человек, которому позарез требовалась земля, на которой стояла эта развалюха, ибо он надумал строить здесь больницу. Господин Ню с улыбкой отвечал: «Ладно, бери!» — и получал в пять раз больше, чем в свое время платил. Что означала при этом его улыбка, никто не знал, в том числе и он сам.