— Это не кот, а настоящий сторожевой пес. Ганс посмотрел на графа и еле заметно улыбнулся. Он кивнул и запустил пальцы в ярко-рыжий мех кота, посапывающего возле его резного стула с гнутыми ножками. Хвост Нотабля слегка вздрогнул в ответ. Глаза чуть приоткрылись. Сейчас кот был сама кротость. Катамарка кивнул.

— Полагаю, никому не доведется услышать всю правду о той ночи. Корстик не сможет рассказать, а вы с Аркалой не захотите.

— Думаю, вы правы.

— Могу я спросить вас, что вы унесли с собой из поместья Корстика?

— Это нескромный вопрос, граф.

— Я готов просить прощения, Ганс, — сказал граф с небрежным жестом. — Просто естественный интерес. Вы совершили великое дело для Фираки в ту ночь, и я хотел узнать, вознаградили ли вы себя.

— Что ж, я расскажу вам, — сказал Ганс. — Так и быть. К тому времени, когда ужас и возбуждение поутихли, в дом набилось полно народу; там был Аркала, еще один мой знакомый сержант городской стражи Гайсе и толпа их людей. Я не вынес оттуда ни одной проклятой вещички и возвращаться туда не собираюсь.

Он повернулся и уставился на Джемизу, все еще удивляясь собственной нерешительности, не позволившей ему втолкнуть ее в первую попавшуюся дверь по дороге сюда. Наверное, она затронула в нем какие-то струнки; изящная и привлекательная молодая женщина, проявившая такой повышенный интерес к его особе, не могла не всколыхнуть этих струнок.

Ганс стряхнул с себя оцепенение и нахмурился: «Привлекательная! Я даже не знаю, привлекательна Джемиза или нет, там, под этим проклятым покрывалом!»

— Не будешь ли ты так любезна снять это дурацкое покрывало, детка? Никто здесь не собирается нападать на тебя — какие бы ценности ты под ним ни прятала.

— У меня есть имя! — Ее глаза вспыхнули и заискрились, словно темный нефрит, погруженный в масло. Она сдернула покрывало, и первое, что заметил Ганс, были полные чувственные губы, накрашенные помадой того же оттенка бургундского вина, что и покрывало. Прелестное личико заканчивалось внизу тонким подбородком с ямочкой, а ее носик был... ее рот был…

Ганс заморгал и вздохнул. Проклятие! «Созданная для поцелуев» — эти слова напрашивались сами собой. Уличная девчонка Джемиза была на редкость хороша! «А Мигнариал, наверное, ждет меня!»

— Вам не откажешь в мудрости, дорогая, — сказал Катамарка. — Можно понять, почему вы предпочитаете прятать подобную красоту!

Интересная вещь, Джемиза даже не пыталась прихорашиваться.

— Вы пришли в «Грифон», чтобы найти меня, даже не зная при этом, как я выгляжу, — сказал Ганс. — Вы упомянули про мой дар передвигаться ночами и сказали, что ищете такого человека. Вы слышали о моих недавних делах, граф? Каковы ваши намерения?

— Йолю я полностью доверяю, — сказал Катамарка. — Вы хотите, чтобы и она слышала то, что я собираюсь вам сказать?

— Я ее не приводил! Она просто прилипла ко мне. Что вы сейчас предлагаете, выбросить ее в окошко?

Джемиза издала тонкий горловой звук, от которого у Нотабля вздрогнул хвост.

Граф Катамарка посмотрел мимо нее на задрапированное занавесками сводчатое окно с открытыми ставнями и улыбнулся.

— Это необязательно. — Он сделал небрежный жест. — Йоль, дай ей несколько монет. Джемиза, спустись-ка вниз в общую гостиную, пока мы немного потолкуем о делах.

— Хм-м! — Она выразительно посмотрела на мужчин. — Хм-м! — повторила она, не в силах найти слова, выражающие все свое возмущение. Ее недвусмысленно выставляли за дверь как раз в тот момент, когда она решила, что ей удалось утвердиться в потрясающей компании: герой Фираки и богатый аристократ. Она машинально начала натягивать на голову покрывало, когда ей вдруг пришел в голову веский аргумент. — А что, если меня там не будет, когда вам придет в голову спуститься?

Трое мужчин молча уставились на нее.

— Хм-м! — Джемиза удалилась, передернув плечиками. Йоль запер за ней дверь.

— Нет, Йоль, — сказал ему хозяин. — Лучше открой дверь и постой возле нее, хорошо? Открытая дверь не привлекает любителей подслушивать.

— Очень разумно, — прокомментировал Ганс. — Старая сумезская пословица? Катамарка засмеялся.

— Нет еще. О, Ганс, кажется она назвала вас просто Гансом?

— Я это тоже заметил, — равнодушно ответил Ганс. — Похоже, я ей понравился.

— О да. Ганс… Вам доводилось слышать о кольцах Сенека? Ганс покачал головой. Внутри у него возникло некоторое напряжение, вызвав легкую судорогу, словно на спину ему прыгнула обезьянка. В нем проснулся фанатичный приверженец приключений. Ганс из санктуарских илсигов, как заметил недавно новый магистр Аркала, был авантюристом и искателем приключений по прозвищу Шедоуспан — Порождение Тени. Именно Шедоуспан насторожил сейчас уши.

— Слово «кольца» всегда звучит интересно, — сказал Ганс. — Кольца, имеющие имя, это еще интереснее. «Кольца кого-то или откуда-то» — это звучит значительно и особенно интересно.

Вопреки собственным словам он не подался вперед, демонстрируя заинтересованность. Напротив, он развалился, небрежно раскинув ноги. Катамарка подумал с любопытством, как быстро этому юнцу удастся при необходимости вскочить из такой расслабленной позиции. Возможно, очень быстро, если потребуется; южанин двигался с грацией танцора или кошки.

Граф кивал головой.

— Вы поняли меня правильно. Драгоценности Сенека очень древние, настолько древние, что для многих они представляются лишь легендой. Это неверно. Они существуют, во всяком случае, три прекрасных кольца, и мне известно, где они находятся.

— Хм-м, — осторожно хмыкнул Ганс. — И что же, они ценные?

— О, я бы сказал, что мы могли бы управлять всей Фиракой с их помощью, если бы захотели.

Шедоуспан внутри Ганса насторожил уши с предельной кошачьей чуткостью. Ганс фыркнул.

— Фирака! Я мог бы найти лучшее применение этим кольцам, граф! Я не являюсь гражданином этого города и не собираюсь задерживаться здесь. Между прочим, вы узнали обо мне многое из того, чего вам не следовало бы знать. Позвольте в свою очередь спросить: Катамарка, вы маг?

— Нет.

— И не имеете отношения к чародейству?

— Не имею отношения к чародейству. Ганс кивнул, заметно повеселев.

— Вам известно, где находятся некие древние кольца, и вы хотите их заполучить. При этом вам необходим я. Предположительно, чтобы украсть их для вас.

— Вы дважды угадали. Для кражи колец требуется личность с вашим талантом и опытом, Ганс! Со способностями, которыми ни я, ни Йоль, смело признаюсь в этом, не располагаем.

«Потому что вы такие величественные, благородные, честные и достойные», — подумал Ганс, но ничего не сказал. При этом он был невозмутим и знал, что в глазах у него не отразилась эта мысль.

Граф Катамарка искоса смотрел на него.

— Не заключить ли нам соглашение прежде, чем я продолжу?

— Что делает эти кольца такими недоступными, граф? Что их охраняет?

— Ганс... я не имею ни малейшего представления. Хорошие люди пробовали в прошлом. Ганс хмыкнул без улыбки:

— И плохие люди тоже, готов поклясться.

— Без сомнения. Я имел в виду, что те люди умели проникать туда, куда нет доступа, избегать ловушек, обманывать часовых и уходить с... ну, с тем или этим, в зависимости от обстоятельств.

— Угу. Люди эти были не столь хороши, как я, — сказал Ганс утвердительно. — Но…

— Согласен, — сказал Катамарка. Его вытянутая рука, затянутая отливающей серебристым блеском тканью, медленно, неосознанно вращала бокал. — Так или иначе, я пришел к выводу, что вы прибыли в Фираку, потому что слышали о кольцах.

— Не слышал, — сказал молодой человек. Он выглядел совершенно расслабленным: развалился на стуле, вытянул ноги в черных кожаных штанах и свесил руку. Пальцы легко касались ярко-рыжего меха. — Я просто... просто приехал сюда. Вы, кажется, упомянули ловушки и часовых? Какого рода ловушки и какие часовые?

— Ганс, повторяю и заверяю вас: не имею ни малейшего представления.

Два человека смотрели друг на друга в молчании, полном раздумий о часовых и ловушках, расставленных вокруг колец. Трех очень, очень ценных колец. Первым заговорил сумезский дворянин: