— Вы, получается, как бы сдались?

— Вот именно! А надо было остаться на заводе. Знаете, какие на нем чистки прошли? Серьезнейшие! Даже директору досталось: предупреждение ему вынесли.

— А вы куда ушли?

— На следующий день после увольнения был принят на «Днепроспецсталь», где и работал до пенсии.

«С Валерием Золотухиным я снимался в фильме „Единственная“»

— Вы в курсе, Петр Иванович, что в Запорожье, на проспекте Металлургов, установили памятник главному герою фильма «Весна на Заречной улице»?

— Конечно! Мне об этом сразу сообщили. И я поехал «знакомиться» с ним. Но нашел памятник не сразу — поначалу отправился в сторону Сталевара [памятник Сталевару тоже установлен на проспекте Металлургов, — прим. авт.]. Но затем обратился к дворничихе: подскажи, значит, где искать. Она взглянула на меня внимательно и говорит: «Мне кажется или вы на самом деле на Рыбникова похожи? Фуражка точь в точь, как у него на памятнике».

— Это ж здорово, что вас узнали!

— Ну, наверное, — произносит Петр Иванович, вытирая повлажневшие глаза.

…Заглянув в архив двойника Николая Рыбникова, я с удивлением обнаружил в нем фотографии известных в киношном мире людей. Некоторые снимки Петр Иванович самолично делал — скажем, Юрий Никулин, пребывая в Запорожье, снимать себя с любого ракурса разрешал только ему. Некоторые же карточки были вручены Петру Ивановичу — допустим, фото Ады Роговцевой с дарственной надписью.

— Еще я с Валерием Золотухиным был знаком, — окончательно сражает меня Петр Иванович. — Я с ним в фильме «Единственная» снимался. Это тоже наша, запорожская, картина. И в фильме «В одну единственную жизнь» в эпизодах снимался. Там в главной роли Николай Олялин. И эта картина у нас, в Запорожье, снималась.

Уж совсем напоследок я попросил Петра Ивановича надеть — для снимка на память, фуражку, сделавшую его двойником знаменитого актера. Когда Петр Иванович просьбу уважил, перед нами предстал… Николай Рыбников. Или вышедший на пенсию его герой Саша Савченко. Извиняюсь, Александр Савченко.

В тему

Как и где снимали «Весну на Заречной улице»

«Когда весна придет, не знаю. Пройдут дожди, сойдут снега… Но ты мне, улица родная, И в непогоду дорога». Эти бесхитростные слова Алексея Фатьянова, положенные на мелодию Бориса Мокроусова, навсегда остались в сердце всех, кто любит фильм Марлена Хуциева «Весна на Заречной улице».

А начиналось все очень прозаически: для того, чтобы заработать немного денег, Феликс Миронер написал пьесу, из которой получился сценарий. Запуститься группа смогла на только что возродившейся после войны Одесской киностудии. На выбор ей предлагали несколько металлургических городов, где бы могли проходить съемки. Запорожье оказалось первым по дороге.

Жители города за Днепровскими порогами до сих пор с гордостью показывают всем приезжающим подлинные места съемок фильма. Только сцену в парке снимали не в известном каждому запорожцу «Дубовом гаю», а в Одессе. В середине 50-х подходящего для фильма парка в Запорожье просто не нашлось.

Войти в образ сталевара Саши Савченко актеру Николаю Рыбникову помогал сталевар «Запорожстали» Григорий Пометун, ставший в 28 лет Героем Социалистического Труда. Перед началом съемок его вызвали в партком, познакомили с Марленом Хуциевым. Режиссер попросил молодого сталевара помочь молодому актеру, окончившему музыкальное училище, войти в образ металлурга.

Так началось их знакомство, переросшее затем в дружбу.

[Фото Сергея Томко и из архива Петра Доли]

Сталевар «Запорожстали» Петр Доля

Сталевар Саша Савченко, роль которого сыграл Николай Рыбников

Кадр из фильма: у пивного киоска

Петр Доля у себя дома

История 26-я. Как на беглого проффесора засаду устраивали

ПОПЕРВОСТИ я решил не реагировать на озвученные по ТВ ростовские бредни бывшего экс-гаранта Януковича, попросту называемого в народе Овощем, которому, не сомневаюсь ничуть, со временем придется таки ответить в суде за все его преступления против украинского народа.

Ну, подумал я, пусть мелет.

Однако, набравшись терпения и дослушав шлепера, как очень точно проффесора никаких наук назвал генпрокурор Украины Юрий Луценко, я понял: если не последует комментариев к прокрученным едва ли не по всем телеканалам разглагольствованиям Януковича, кто-то ведь за чистую монету может воспринять его откровенную ложь.

Итак, что он там говорил об автобусах из Крыма?

Цитирую: «Я видел оперативную информацию, как расстреляли восемь автобусов людей из Крыма, которые ехали на Майдан поддержать свои взгляды, которые противоречили радикальным. Их расстреляли, а затем подожгли. И когда взорвался бензобак, люди воспользовались этим и побежали в лес».

Между прочим, «восемь автобусов людей» — это более трехсот человек. Чтобы такую ораву рассеять в лесу [!], понадобилось бы народу… не меньше, пожалуй.

Как мне представляется, события разворачивались так. После пересечения админграницы с Крымом — где-то на юге Запорожской области, в самой лесистой, как известно всем, местности Украины [смеюсь в голос], ехавших «поддержать свои взгляды» крымчан взяли в оборот… егеря… ну, скажем, из горно-пехотной дивизии СС «Эдельвейс».

Кроме них, кто еще там, в лесах бескрайних, мог хозяйничать?

В моем воображении легко рисуется картина, как егеря поджигают из огнеметов «автобусы людей», а люди из тех автобусов, проваливаясь по пояс в снег, пытаются укрыться в глубине леса. Преследующие их егеря стреляют им в спину, ну а тех, кто падает, выбившись из сил, заставляют петь гимн Украины и… есть стекло [нисколько не фантазирую: такие вещи тоже озвучил проффесор-шлепер].

Следующая цитата Януковоща, тоже напрямую связанная с Запорожской областью: «Я вам скажу, что когда двигался мой кортеж в сторону Крыма, в районе Мелитополя была засада. Наша передовая группа их обнаружила. Они обнаружили людей в форме без опознавательных знаков и услышали иностранную речь. Наверняка это тоже были наемники, наверняка. Нам удалось уйти от этой ловушки».

Ну, зачем так сразу: наемники…

Ведь это могли быть, скажем, танкисты гитлеровского фельдмаршала Манштейна, целый полк которых специально для этого случая — для устройства засады на бегущего от гнева своего народа проффесора, фельдмаршал еще с войны оставил в бурьянах под Мелитополем.

И, вышедший навстречу кортежу унтер офицер манштейновец, на мундире которого красовались Железный крест и знак «За десять побед в рукопашном бою», спросил, наклоняясь к открывшемуся со стороны водителя окну:

— Гебен зи мир битте этвас копеек?

Кто, мол, такие и куда направляетесь?

— Ауф дем штюк брод! — бодро отрапортовал водила, заметив, как с заднего сиденья мертвой массой сползает уже не гарант: транспортируем к месту погребения, ваше благородие, отдавшего концы проффесора овощеводства.

Унтер кивнул головой и крикнул тоже вышедшим на дорогу из засады бойцам, одетым в форму немецких танкистов, но без опознавательных знаков:

— Хлопцы, тут «двухсотый»!

После чего, еще раз наклонившись к машине, добавил:

— Причем уже с запахом.

И кортеж с мнимым «грузом двести» помчался дальше — в Гаагу.

С остановкой в Ростове.

Ну, уж! — произнесет после прочитанного недоверчивый читатель. Так таки танкисты Манштейна и сидели неопознанными все после военные годы в мелитопольских бурьянах. Сказки!