— Итак, известный авантюрист Джеймс Уокинг, совершивший весьма ловко и довольно смело (надо отдать ему должное) кражу редчайшего калифорнийского слитка золота в горном музее города Регина, теперь перенес арену своих действий к нам, в Балтимор.

В городе Регина полиции не удалось поймать его, но, тем не менее, при совершенно необычных обстоятельствах, о которых я как-нибудь потом расскажу тебе, был сделай слепок пальцев его левой руки. Он сейчас находится у меня и может стать хорошей уликой в раскрытии преступления, связанного с Сюзанной Гренье. Он хранится в сейфе моего рабочего кабинета и является одной из ценнейших реликвий моей криминалистической коллекции.

— Конвертики Уокиига фиолетового цвета. Вы, конечно же, обратили на это внимания, начальник?

— Еще бы. Ну-с, итак, он у нас в Балтиморе.

— Что вы решили теперь предпринять, начальник?

— Займусь розыском невесты барона Винклера, пропавшей без вести Сюзанны Гренье… Меня интересует, что вы думаете о господине, попутчике барона?

— Честно говоря, затрудняюсь сказать что-либо определенное, патрон.

Нат Пинкертон ничего не ответил на это, быстро встал и направился к дому, насвистывая мелодию своего любимого вальса из «Принцессы долларов».

Навстречу сыщику вышел его второй помощник — Гайнц Мориссон. Было видно, что он чем-то сильно озабочен.

— Я должен сообщить вам нечто чрезвычайно важное, мистер Пинкертон.

— В чем дело, Гайнц?

— Уокинг в Балтиморе!

— Это нам уже известно, дорогой мой, — сказал, смеясь, Боб Руланд.

— Ну, рассказывай, в чем дело, — перебил Боба Пинкертон.

— Сегодня в вагоне поезда я вздремнул немного, а проснувшись на какой-то остановке, увидел рядом с собой сгорбленного старичка в сером клетчатом пальто, который обратился ко мне со словами: «Вы меня не узнаёте, мистер Мориссон?» — «Нет, — ответил я. — Кто же вы?» — «Я Уокинг», — и с этими словами он залился громким раскатистым смехом. Я быстро вынул револьвер и бросился к нему, но меня отвлек страшный треск разбитого стекла, как потом выяснилось, — результат брошенного кем-то камня. Когда я обернулся, Уокинга и след простыл. Я уже ничего не мог сделать, так как поезд тронулся.

— Сыщик всегда должен быть начеку, — нравоучительно заметил Пинкертон.

На следующий день к великому сыщику опять пришел барон Винклер и принес два письма: одно — полученное от Уокинга вчера, второе — только что пришедшее от Сюзанны Грепье. В нем она писала:

«Дорогой Христофор!

Я нахожусь в подвале часовни около города Линкольн, как я случайно узнала. За мной постоянно наблюдает мой похититель. Благодаря счастливому стечению обстоятельств, мне удалось передать эту записку через крестьянского мальчика-пастуха. Дай Бог, потом смогу все рассказать подробно. Выручай.

Твоя Сюзанна».

— Что можно предпринять, мистер Пинкертон? — спросил барон сыщика.

— Вы должны остаться в Балтиморе, чтобы Уокинг или его сообщники, следя за вами, не смогли догадаться, что вы получили от Сюзанны Гренье, вашей невесты, письмо. Я же с Бобом Руландом немедленно отправляюсь в Линкольн. Мориссон переоденется и будет всюду сопровождать вас, так что вы можете не беспокоиться за свою жизнь.

— Но объясните мне, пожалуйста, одну вещь: как он мог узнать, что я обратился к вам за помощью? — спросил Винклер.

Нат Пинкертон улыбнулся.

— «Старичок» в сером клетчатом пальто, с которым вы встретились в поезде, и был Уокинг, известный авантюрист.

— И в руках этого негодяя моя невеста, — еле слышно прошептал Винклер.

Через час великий сыщик и Боб Рулаид уже сидели в купе скорого поезда, несущегося в город Омаха; там они должны были пересесть в дилижанс, чтобы попасть в Линкольн, поскольку этот город еще не имел железнодорожного сообщения с другими населенными пунктами. Добравшись до окрестностей Линкольна, сыщики покинули дилижанс и, переодевшись в небольшом сосновом лесочке в одежду рабочих, продолжили путь пешком. У первого же прохожего они спросили, где находится часовня. Тот не замедлил указать на нее.

Часовня стояла у подножия обрывистой скалы. Подойдя ближе, сыщики увидели бурную, порожистую речушку, впадавшую в Платт-ривер, приток Миссури. Перейти ее вброд было нельзя, и потому они стали искать переправу. Шагах в ста от часовни находился подвесной мостик, по которому сыщики перебрались на другой берег и подошли к часовне. Она была наглухо заперта. Штукатурка на покосившихся стенах во многих местах осыпалась, и вообще часовня имела убогий вид, она полуразвалилась и уже мало напоминала церковное строение.

Местность вокруг часовни была пустынная и скалистая. Лишь неподалеку возвышались сосны, одна из которых выделялась своей причудливой формой и зияющим дуплом.

— Вероятно, это и есть та самая сосна, — шепнул Пинкертону Боб Руланд.

Нат Пинкертон в знак согласия кивнул головой и стал осматривать часовню. Вдруг он тихо присвистнул, заметив не плесени одной из досок, которыми было забито окно, свежий отпечаток мужской руки. Он, несомненно, как сразу заключил Пинкертон, принадлежал Уокингу.

Затем он сделал еще одно, не менее важное открытие: дверь часовни открывалась довольно странным способом: сначала ее надо было приподнять, повернуть ручку, а потом отодвинуть в сторону.

Нат Пинкертон оставил Боба снаружи, а сам, лишь слегка приоткрыв дверь, вошел в часовню. Стены внутри были голы, лишь из одной из них перед большой картиной с библейским сюжетом висела старая, покрытая узорчатой чеканкой лампада.

Осмотрев внимательно все стены с помощью электрического фонарика, Иат Пинкертон стал изучать каменный пол и заметил в углу люк. Он бросился к нему и открыл его.

Вниз вела каменная лестница. Когда сыщик стал спускаться но пей, наверху вдруг что-то щелкнуло и люк захлопнулся. Сыщик посмотрел вниз и увидел поразительной красоты женщину, забившуюся в угол грязного и темного помещения, в котором сильно пахло гнилью.

Это была Сюзанна Гренье.

— Не бойтесь, — сказал сыщик, — я друг Христофора Вин-клера, я пришел освободить вас.

Пинкертон кратко рассказал ей обо всем и принялся осматривать помещение: стены, пол, как и в часовне, были выстланы каменными плитами, а в стене напротив люка виднелось небольшое квадратное окошко.