– Позвольте спросить…

– Нет, не позволю. Никаких вопросов. Пошли туда срочно людей, пока эти чертовы французские «флики» не перерыли там все. От них мы ничего не получим. Разве нельзя было убить его в Германии, с которой у нас тесное сотрудничество?

– Разрешите предложить…

– Нет. Я не хочу от тебя ничего слышать, пока не обнаружишь что-нибудь, что помогло бы нам выяснить намерения Эль-Кушира.

– Мне кажется, что у нас кое-что есть, – сказал Мазор.

Директор прервал поток своих излияний, осторожно взглянул на Мазора и обнаружил, что сидит на краю кресла, протянув указательный палец в направлении лица Мазора. Он отодвинулся, сложил руки, с недоверием посмотрел на Мазора и спросил:

– И что это?

– Наш агент «Колдун» – это Дэвид Мель…

– Мне не нужно его имя, я его не хочу знать.

– Простите. Колдуну удалось обыскать номер Эль-Кушира до того, как он убил его. Он…

– В этом есть что-нибудь необычное?

– Да, это очень необычно, сэр. Боюсь, что Колдун слишком инициативный агент.

Директор поднял брови, и Мазор продолжил:

– Он обнаружил паспорт и авиационный билет из Парижа в Нью-Йорк на имя Мохаммеда Асри.

– Вот оно! – Директор буквально выпрыгнул из кресла и несколько раз возбужденно прошелся по кабинету. – Это как раз то, что мы искали. Мы знаем этого человека? Как его имя? Асри?

– Я еще не успел проверить, но это имя мне незнакомо.

Директор снова уселся в кресло.

– Займись этим прямо сейчас, – он откинулся в кресле и лучезарно улыбнулся Мазору. – Черт подери, – воскликнул он, и в этом возгласе отразилась его двухлетняя работа в ЦРУ двадцать лет назад. – В конечном итоге все сложилось удачно.

«Черт, – подумал Дэвид Мельник, – вот незадача». Погруженный в мрачные мысли, он сидел в кресле возле иллюминатора и смотрел с высоты тридцать семь тысяч футов на Атлантический океан. Там внизу голубизна волн постепенно переходила в серую дымку, затем снова переходила в голубизну неба, так что нельзя было четко определить границу между небесами и океаном. Он задумался над словами из Книги Бытия: «И сотворил Господь твердь небесную, и отделил воды, находящиеся под твердью, от вод, находящихся над нею: и так оно и было».

Его тревожило то, что он влез в какую-то чертовщину. Что бы это ни было, ему это не нравилось. Ему нравилось то, чем он занимался, нравилось самому распоряжаться собой, не отчитываясь о своих делах по нескольку недель, а иногда и месяцев. Ему нравилось убивать убийц. Но ему не нравилось работать в группе. «Нет, – подумал он. – Давай рассуждать честно. Если это будут хорошие группы, то все будет в порядке». Но он никогда не думал, что ему придется работать с группой американцев.

Американцы. Именно так они называют себя, игнорируя канадцев, мексиканцев и всех жителей Центральной и Южной Америки. Они называют свою страну Америкой, как будто других стран и вовсе не существует. Они были шумными, самонадеянными, грубыми. «Нет, – снова одернул он себя. – Будь честным». Эти слова употреблялись для карикатур на американцев, а сам он не знал ни одного американца. Но он знал о них достаточно, чтобы понимать, что не хочет работать с ними.

7 октября 1973 года Дэвиду Мельнику шел двадцать первый год, и он носил только что полученные «крылышки», означавшие, что он служит в ВВС Израиля. Шесть месяцев он уже жил вдали от дома в деревушке Норфолк на средства Королевских ВВС Великобритании, где обучался летать на «Хоукер Харриерах» – реактивных истребителях с вертикальным взлетом, партию которых собирались закупить ВВС Израиля. Его отец Альберт Бен-Дэвид Мельник работал инженером-строителем в Тель-Авиве и был капитаном запаса танковых войск Израиля.

В течение нескольких недель израильская разведка получала данные о готовящемся совместном наступлении Сирии и Египта, целью которого было столкнуть израильтян в море, уничтожить всех и стереть с лица земли государство Израиль. Но, когда премьер-министр Голда Меир поинтересовалась мнением американского правительства на этот счет, ей сказали, что ЦРУ располагает информацией о том, что правительства Сирии и Египта просто провоцируют Израиль, вынуждая его первым нанести удар, и тогда они смогут громко заявить о неопровержимых доказательствах экспансионистской политики Израиля. Их военные приготовления не что иное, как политические демарши, призванные обмануть мировое общественное мнение.

В Тель-Авиве Альберт Мельник каждый день ходил на работу, приходил домой завтракать и работал до позднего вечера. Каждую пятницу он писал письмо сыну.

Голда Меир хотела объявить чрезвычайное положение, призвать резервистов и мобилизовать израильские вооруженные силы, однако посол США призвал ее к осторожности, и она поджала губы и прикусила язык.

В среду, 3 октября 1973 года, израильская разведка доложила, что сирийские танки выдвинулись на передовые позиции вдоль Голанских высот, а египетские танки на берег Суэцкого канала. Разведка также донесла, что сирийские и египетские ВВС переведены на военное положение и готовы атаковать цели по первому приказу и что вдоль границ наблюдается концентрация сил противника.

В четверг, 4 октября, израильская разведка предупредила, что полномасштабное одновременное вторжение планируется начать на северной и южной границах в 6 часов пополудни 6 октября. В этот раз Голда Меир позвонила президенту США Никсону, который сказал, что усилия Америки по установлению мира на Ближнем Востоке близки к успешному завершению, и ей просто надо немного подождать. В ответ на просьбы Голды Меир и ее рассказ о том, как развиваются события, Никсон послал госсекретаря Генри Киссинджера прямо в Египет. В пятницу, 5 октября, Киссинджер встретился с Мохаммедом Эль-Заятом – личным советником египетского президента Анвара Садата. Киссинджер напрямик заявил ему, что США и Израиль располагают информацией, что нападение Египта на Израиль планируется начать завтра, в 6 часов пополудни. Правда ли это? США посмотрят на это неодобрительно, и он, Киссинджер, лично будет очень огорчен, если его египетские друзья нарушат восстановленный мир на Ближнем Востоке. В дружеской и спокойной манере Эль-Заят уверил доктора Киссинджера, что президент Садат полностью поддерживает широко выдвигаемые Киссинджером мирные инициативы, и, если только Израиль прекратит свои военные приготовления, в этом регионе наступит прочный мир.

Когда Киссинджер покинул его кабинет, Эль-Заят снял телефонную трубку и сказал:

– Да, он только что ушел. Израильтяне ждут нашей атаки в 6 часов. Нет, я не знаю, как им это удалось. Я предлагаю начать наступление за час до полудня.

А Киссинджер позвонил Никсону, тот в свою очередь позвонил послу США в Израиле Кеннету Киттингу, и в субботу утром 6 октября господин Киттинг встретился с госпожой Меир и предупредил ее, чтобы Израиль не предпринимал никакой подготовки к военным действиям и доверился Соединенным Штатам. Госпожа Меир поинтересовалась, говорил ли президент Никсон лично с Анваром Садатом, и посол ответил, что будет говорить.

Итак, Голда Меир явилась на заседание своего кабинета в полдень и отказалась отдать приказ о приведении в полную боевую готовность израильской армии. И точно в этот момент наземные войска и авиация Сирии и Египта начали йом-кипурскую войну.

И только к вечеру этого дня Альберт Мельник был мобилизован и отправлен в свой танковый батальон, а на следующее утро он принимал участие в боевых действиях, стремясь сбить сирийские орды с Голанских высот. У них было меньше дюжины танков, укомплектованных экипажами, одетыми в самую разнообразную одежду – от пижам до смокингов. В одиннадцать часов утра в воскресенье, 7 октября, на второй день войны, которая по обещанию Соединенных Штатов никогда не должна была начаться, Альберт Мельник погиб, сгорев заживо в подбитом танке. А сирийцы в это время проходили мимо, ликуя и приветствуя возгласами одобрения его пылающую гробницу, уничтожая израильские поселения на Голанских высотах до последнего мужчины, женщины и ребенка.