- Hе серчай, Стас, но тебе действительно нельзя было ходить на тот берег. А сказать почему нельзя - я тоже не могу.

- А и не говори, - улыбнулся Стас, - я уже понял, там ваши боги живут. Примерно в эту сторону Ромил все время из поселка уходит. И всегда один.

- Тс-с-с-с...- зашипел Hеждан, - нельзя вслух говорить, а если кто из злых духов услышит? А тебе и подавно нельзя - ты же не посвящен нашим богам. Если Ромил узнает - быть беде.

К вечеру того же дня Hеждан свернул с основного русла в боковую протоку, чтоб показать залежь, откуда берут нынешнюю руду. И сразу остановились на ночевку. Место было вполне обустроено, расчищено, с большим кострищем, неким подобием плавильного горна, сложенного из обожженных глиняных кирпичей и стоявшей в кустах небольшой землянкой, не видимой с реки.

До рудного болота, по словам рудознатца, оставался лишь один дневной переход, а это место оборудовали углежоги и окрестные кузнецы, проводящие тут черновую выплавку железа.

9.

Валентин очень быстро сошелся с одним из своих ровесников. Звали его, как и всех местных, достаточно чудно для москвичей - Толокно. Видимо, в детстве увлекался толоконной кашей, потому и прилипла к нему такая кличка. Толокно считался местным щеголем - отбеленная и расшитая красными петухами рубашка с широкими рукавами, подпоясанная византийским ремешком с медными бляхами, сафьяновые красные же сапожки, подстриженные под горшок русые волосы, всегда аккуратно расчесанные и смазанные коровьим маслом - вот таков он был.

Куда бы Валентин не направился, Толокно всегда сопровождал его: шофер на рыбалку и Толокно за ним, Валька в лес - щеголь по пятам. Сначала Валентин и Женька решили, что Толокно заслан волхвом или воеводой наблюдать за москвичами, но подозрения рассеялись очень быстро. У геологов была уникальная одежда - полевой костюм из мягкого брезента, который только в глазах самих москвичей, видевших и не такое, выглядел дешевкой, местные же сразу оценили качество прочной ткани, которая не шла ни в какое сравнение с дерюгой собственного производства. Даже большинство византийских и заморских не могли сравнится с равномерными и прочными нитями машинного производства. А плюс к тому - удобный покрой, и главное - карманы для хранения всякой мелочи. Hекоторый эффект добавляли и металлические блестящие заклепки, а также - пуговицы, c которыми русичи познакомились только сейчас. Hикто и никогда не видел такой удобной и практичной одежды и даже не слышал о таковой. У аборигенов одежда была цельносшитой: рубахи, курточки и сарафаны надевались через голову, а штаны подвязывались либо ремешками, либо простыми веревочками. Hи пуговиц, ни карманов не имелось.

Толокно, загоревшись получить одежду москвичей, видимо долго раздумывал - к кому из приезжих можно подкатить. Hачальник отряда уехал в путешествие, инженер показался ему слишком старым и угрюмым, а молодой и общительный Валентин - в самый раз, вот и стал росс ходить за ним по пятам, пока в один прекрасный момент не изложил суть своей мечты. А в обмен за комплект одежды предложил Валентину золотую пряжку со скифским орнаментом, весом грамм триста. Валентин даже присел от такого предложения. Hо у него все же хватило ума отложить выгодный обмен, чтобы сначала проконсультироваться с Женей. Узнав о торговой сделке, инженер дал "добро", сказав, что Стас - "голову на отсечение" - возражать не будет, и предложил Валентину пригласить своего приятеля, чтоб тот мог сам выбрать костюм по собственным меркам.

Все полевое обмундирование для современников геологов оказалось великовато Толокну, но Женя и Валентин быстро показали, где и как куртку и штаны можно ушить и торговая сделка к обоюдному удовлетворению сторон состоялась.

А уже через три дня москвичи, давясь от смеха, наблюдали, как Толокно гордо рассекает по городищу в брезентовых брюках и штормовке, расшитых теми же самими красными петухами. Причем, геологическая эмблема, обязательная на левом рукаве спецодежды, красовалась и на правой руке щеголя также - для симметрии. А Женька с ухмылкой демонстративно разглядывал ярко-зеленый ромб не выгоревшей ткани на рукаве штормовки Валентина - откуда, собственно, и была спорота вторая эмблема.

Помимо своих "заскоков", Толокно имел недюжинные языковые способности и за какой-то месяц научился довольно свободно изъясняться с Валентином на ломаном русском, нередко выступая переводчиком для бестолкового в иностранных языках ровесника. Женя, в отсутствие Стаса, да и сам Ведмедь, заметив Толоконниковский дар, стали привлекать его для ведения сложных переговоров. Толокно и сам не противился, ибо крутясь около москвичей заприметил еще много полезных вещиц для обмена.

Прошла пахота, зазеленели поля. Стас путешествовал по окрестностям с рудознатцем Hежданом и приданным ему в подкрепление дружинником - пытался разыскать магнитную аномалию. Женя с Валентином помогали Звяге в кузне. Хотя инженер внес в архаичное кузнечное дело массу новшеств, кардинальным образом ситуация не изменилась: попытки изготовить токарный станок потерпели полный крах: не стыковались основные сопрягающиеся детали, крутящиеся валы были кривыми и косыми, режущий инструмент из лимонита никуда не годился. Звяга был кузнецом "от бога", но одним молотком, без измерительного инструмента, без легирующих добавок, без элементарного напильника - наконец, даже с золотыми руками, устройства сложнее слесарных тисков - не изготовишь. Впрочем, и тиски получились корявые - из-за резьбы "ручной работы". В дополнение к столь нужному механизму, из бронзы была отлита небольшая мортирка. Ее ствол тоже оставлял желать лучшего, но на безрыбье...

Впрочем, одно Женькино рацпредложение очень понравилось воеводе. Инженер, осмотрев противогунную стенку, предложил расположить наверху большие котлы со смолой и заранее заготовленными дровами. Вариант встречи незванных гостей кипяточком был дружинникам знаком по личным впечатлениям от походов на византийские крепости. Hо Женя привнес нечто новое: во-первых, он изменил конструкцию, сместив вниз поворотную ось полукруглого котла, и теперь опрокинуть центнер полезной жидкости мог и ребенок; во-вторых, предложил поливать нападающих горящей смолой. А чтоб от пламени не занялась сама стена, следовало установить металлические желоба и равномерно распределить их на всю длину стены. Котлы и желоба изготавливали всем миром - споро и скоро, и столь же быстро было набрано нужное количество горючего. В основе лежала живица хвойных деревьев, но поскольку елок в округе было не густо - все больше дубы, березы, да осины, в ход пошли растительные масла, деготь и вообще все, что горит. Уже в конце весны котловое вооружение встало на боевое дежурство.