Он давно мечтал жить в южном городе, а о Ставрополе много был наслышан от своего армейского приятеля, который, к сожалению, до победы не дожил, но успел дать фронтовому корешу адресок своих родителей. Последние с удовольствием приютили Михаила в своем большом частном доме.

Имея столичное высшее экономическое образование, Михаил без труда устроился на работу начальником финансово-планового отдела крупного строительного треста. В надежде быстро получить собственное жилье. Так и случилось: ему как фронтовику и молодожену выделили через год однокомнатную квартиру в новом доме. Угнетало только то, что зарплаты его едва хватало на пропитание. Еще меньшую зарплату жены, работавшей медицинской сестрой, откладывали на мебель и другие хозяйственные приобретения. Шел месяц за месяцем, а у них не было даже холодильника. Михаил не находил себе места. Новые друзья все чаще стали слышать от него:

— Я кровь мешками проливал, а живу на одну зарплату. Разве это справедливо?

Жена ему на это неоднократно отвечала его же любимым словечком:

— Ты что, не знаешь, что такое гешефт?

И в самом деле… Он ведь не раз занимался приписками плановых показателей, чтобы трест получил квартальную премию, не имея от этого, по существу, ничего, кроме мизерной премиальной надбавки. Михаил подумал и решил перейти на индивидуальный режим этих самых приписок, т.е. изменять плановые показатели каждого конкретного прораба, за что получать с них соответствующую мзду.

Работа кипела, аппетиты росли. Прорабы вынуждены были оформлять все больше и больше подставных лиц, чтобы обеспечить не только свои интересы, но и возрастающие потребности начальника планового отдела.

Через пару лет их квартирка стала походить на отдел антикварного магазина и молодые всерьез стали подумывать о машине. Но тут вдруг случилась первая неприятность: один из прорабов пожадничал и не дал обещанную сумму в день получки оформленным на его участке подставникам, а те заявили об этом в местный отдел БХСС. Началась проверка. С большим трудом конфликт удалось погасить — и только благодаря вмешательству высокого начальства, считавшего трест краснознаменной гордостью своей. Если б оно знало, какой ценой достаются эти знамена! Прораба, правда, пришлось уволить. Но с тех пор Михаил стал печенкой чувствовать присутствие в тресте «государева ока», и работники БХСС под любым предлогом стали напоминать о себе. Надо было что-то делать, и Михаил решил сменить работу, благо у него уже был обширный круг знакомых в различных сферах деятельности большого города.

В крайисполкоме, где у него давно был «блат» на среднем уровне, Михаилу предложили несколько престижных и денежных должностей. Михаил выбрал пост заместителя директора по экономическим вопросам ликеро-водочного комбината. Сам он к выпивке особого пристрастия не испытывал, а рассматривал новую работу как хороший источник «левых» денег. Ведь водка в России не только товар номер один, но и своего рода «жидкая валюта». Не учел он только одного: об этом хорошо знали и работники БХСС, которые к тому же владели обстановкой на комбинате, имея источники информации на ключевых направлениях его деятельности.

Изучив специфику производства на своем новом предприятии, Михаил понял, что администрация делает «гешефт» на выпуске неучтенной продукции за счет некоторого ухудшения качеств водки, настоянной на травах. «Левак» (одна автомашина в месяц) уходит в один и тот же магазин в Пятигорске дважды по одной и той же накладной. Объективно взвесив, что с этого куша ему ничего не перепадет, так как участников дележа и без него слишком много, он стал лихорадочно думать, как расширить источник «левых» денег, «чтобы всем было хорошо». Вскоре понял, что надо искать производителей неучтенного сырья. Спирт поступал из Северной Осетии. Под предлогом изучения рынка сбыта, он на недельку выехал в соседнюю республику, где без труда договорился с директорами двух заводов о поставках неучтенного спирта. После этого он попросил аудиенцию у директора своего комбината, во время которой все это выложил, повергнув администратора в легкий шок. Впрочем, предложение директору понравилось, и работа закипела по двум направлениям. Второе, новое, направление, они решили держать в строгой тайне даже от своих подельников. Под видом экспериментального цеха заработало «левое» производство. «Неучтенку» сбывали в два магазина в Ставрополе и Грозном. Первая же операция дала им по пятьдесят тысяч чистой прибыли. О таких доходах можно было только мечтать.

Но уже четвертый рейс с «леваком» оказался последним. Работники БХСС задержали автомашину и пришли на комбинат с ордером на обыск .Оказывается, они негласно задокументировали два предыдущих рейса. Задержали начальника экспериментального цеха, который тут же стал все валить на Михаила. Бежать было бессмысленно. Ему удалось лишь спрятать наворованные ценности. Суд за хищение государственного имущества в особо крупных размерах дал Михаилу семь лет лишения свободы. Начались его тюремные скитания.

Отсидев от звонка до звонка весь отмеренный срок и познав многие блатные законы, Михаил, кроме ненависти ко всему советскому, приобрел еще и все прожигающую злобу, которая чуть не вылилась в крайнюю форму, когла он нашел дома вместо жены записку: «Извини. Больше ждать невмоготу. Наши жизненные пути расходятся. Полюбила хорошего человека. Прощай. Наташа».

С горя он чуть не запил, но вовремя сработали природные национальные инстинкты. Надо было продолжать жить… Михаил вышел из полукоматозного состояния, твердо решив, что если ему суждено будет жениться еще раз, так это обязательно будет еврейка. Тогда же он всерьез задумался о земле обетованной. Однако в то время коммунисты еще и не думали приоткрывать железный занавес.

В то время Никита Сергеевич Хрущев продолжал свои многочисленные эксперименты над народным хозяйством страны, приведшие к длинным очередям за хлебом и пустым полкам в магазинах с самыми необходимыми товарами массового потребления. В стране поневоле создались условия для развития частнособственнической предпринимательской инициативы. Повсеместно, как грибы после дождя, появлялись подпольные цеха и различные мелкие предприятия по производству товаров повышенного спроса.

Обладая определенным, приобретенным известным способом, первоначальным капиталом и «хорошими мозгами», Михаил был в выигрышном положении, ибо мог приобрести необходимое оборудование и сырье. Найдя компаньона в мастерских местного общества глухих, которому давались солидные льготы, и обсудив детали предстоящей работы подпольного цеха, Михаил возомнил себя новоявленным миллионером. Однако он тогда и не подозревал, что время таких как он еще не настало.

Да и судьба была немилостива к нему. С большим трудом приобретя два ткацких станка и сырье, они начали с компаньоном выпуск тогда очень популярных «водолазок». Деньги потекли сперва ручейком. Затем рекой. Полгода их никто не беспокоил, но вот однажды утром, придя как обычно в цех, они увидели жуткую картину: станки были разбиты валявшейся тут же огромной кувалдой, вся готовая продукция похищена. После короткого разбирательства они без труда установили, что это дело рук конкурентов, от которых они уже несколько раз слышали угрозы с требованиями убраться с дороги. Мстить они не стали — не было сил, но чувство злобы у Михаила обострилось еще больше.

И вот однажды замечание милиционера по поводу перехода улицы в неположенном месте вызвало в нем такой приступ ярости, что он ударил стража порядка по лицу. Тут же он был задержан и водворен в КПЗ, а затем получил два года лишения свободы.

На нарах он впервые стал анализировать события своей жизни на всю глубину ее, вспоминая эпизоды самого раннего детства. И вдруг его словно током ударило: он вспомнил перевернувшуюся арбу с золотом (и одну ли?), вспомнил гибель матери. Конечно, он и раньше вспоминал о ней, хотел даже как-то поехать на могилу ее, но почему-то никогда не вспоминал о мешках золота, брошенных в горной речке при торопливом бегстве от погони.