Респираторная любовь

В начале своего анализа Луиза (с которой мы вновь встретимся в Главе 7) описала свою «проблему» с матерью. «Мать живет в Страсбурге, где я и родилась. Я часто езжу навестить ее, но как только я начинаю готовиться к поездке, у меня появляется астматическое дыхание, и мне становится все хуже, чем ближе я к родным местам.» По мере продвижения анализа мы смогли соединить в одно целое глубокую и неожиданную привязанность к матери, которую она, на сознательном уровне, ненавидела.

Мы постепенно поняли, что во взрослых попытках Луизы поддерживать отношения со своей «нежно душащей матерью», как она иронично о ней отзывалась, она чувствовала себя «раздавленной» близким контактом с любым, кто напоминал мать. Это позднее привело к раскрытию ее детского убеждения, что при своих сексуальных контактах родители «раздавливали» друг друга и выпускали ядовитые вещества один в другого. По мере продолжения аналитического путешествия респираторную патологию Луизы удалось связать с другими формами догениталь-ного эротического возбуждения, что вызвало появление совершенно новой версии родительской сексуальной жизни. В результате произошли важные изменения в отношениях Луизы с мужем и заметно уменьшилась ее психосоматическая патология.

Урофаллическая любовь

Когда Нэнси было 18 месяцев, шла Вторая Мировая война, и ее отца призвали на службу. Нэнси заняла его место в постели матери. Она рассказала, что «затопляла» каждую ночь мать потоками мочи, на что «мама, казалось, не возражала». Потребовалось несколько лет анализа, чтобы обнаружить, что так Нэнси виделись родительские отношения и способ делать детей. Ее брат родился 9 лет спустя, и почувствовав, что ее мочевая любовь была тем самым предана, Нэнси резко прекратила писать в постель. (История Нэнси обсуждается в Части III.)

Союз вампиров

У Марион, страдавшей от жестоких астматических приступов в детстве и заразившейся туберкулезом в подростковом возрасте, в анализе обнаружился особый ужас, который она испытывала ребенком, когда слышала, как в ванной или на кухне бежит вода. Она верила, что должна бороться с опасностью, что ее засосет в канализационную трубу. За этими открытиями последовали сны и фантазии, пронизанные сексуальными сценами, в которых родителям грозила опасность быть всосанными в бесконечную пустоту и лишиться телесных границ, если не самой жизни. В курсе анализа эта пугающая фантазия трансформировалась в возбуждающую, в которой взаимное слияние вело к безграничному возбуждению и невыразимому наслаждению.

Общий обзор

Эти клинические фрагменты в основном иллюстрируют психосоматические выражения фантазии о первичной сцене. Мне потребовалось много лет, чтобы понять глубокий протосимволический смысл, лежащий в основе психосоматических феноменов, и распознать ранние формы сексуальности, стоящие за телесным фасадом. Главы Части III данной книги были написаны в результате трудностей, с которыми я столкнулась в попытках концептуализировать мои клинические наблюдения относительно психосоматических проблем моих анализантов. Эти главы продолжают исследование, начатое в книге «Театр тела» (МакДугалл, 1989). Инцестуозное желание ребенка обладать обоими родителями и инкарнировать воображаемую власть, которой он наделяет каждого из них, а также фантазии о первичной сцене, сопутствующие этому желанию, могут, кроме того, найти выражение множеством несоматических путей, таких как сублимационная активность, невротическая симптоматика и отклоняющаяся (девиантная) сексуальность.

В Части II исследуются вдохновение и торможение творческого процесса. В Части IV изучается сложный узел проблем, окружающих развитие человека как личности, а также вопрос, в какой степени отклоняющиеся и наркотические (аддиктивные) формы сексуальности могут использоваться для укрепления непрочного чувства личной или сексуальной идентичности.

В этой книге я исследую бисексуальные фантазии и фантазии о первичной сцене в их прегенитальной и архаичной форме, динамическое отражение этих фантазий в сексуальных отклонениях, психосоматических симптомах и расстройствах характера, а также их сублимированное выражение во всех областях творчества. В ходе психоаналитического путешествия, когда фантазии о первичной сцене распознаются за своими личинами и затем оглашаются, интернализованные в памяти пациента родительские объекты в первый раз освобождаются от застарелых догенитальных и архаических проекций ребенка. Инфантильное видение первичной сцены теперь может быть переработано и пересмотрено как взаимно удовлетворяющий опыт, и может, наконец, быть принято и детской и взрослой частью личности. Ужас перед насильственным разрушением себя самого или родителей исчезает, наряду с мучительным страхом лишиться телесных границ или личной идентичности в сексуальных или любовных отношениях. По мере того как эротическое воображение выходит из-под тени смерти, сексуальные отношения, какой угодно ориентации, вновь соединяются с силами влечения к жизни.

Когда любовь больше не уравнивается с катастрофой, кастрацией или смертью; когда родители признаются в своей индивидуальнсти, отдельной сексуальной идентичности и генитальной комплиментарное™, тогда интернализованная первичная сцена в трансформированном виде становится психическим приобретением, дающим взрослому ребенку право на его место в семейной констелляции, право на его тело и его сексуальность.

Часть I

ЖЕНСТВЕННОСТЬ И СЕКСУАЛЬНОСТЬ

Г лава 1

Гомосексуальные компоненты женской сексуальности

Потребность примирения двух частей женской натуры — древняя проблема... Это, скорее, вопрос того, как женщина сумеет приспособиться к мужскому и женскому началам, изнутри управляющим ее бытием.

Эстер Хардинг

Прежде чем рассматривать вопрос интеграции первичных гомосексуальных желаний у гетеросексуальной женщины, давайте сперва обратимся к понятиям Фрейда о том, как девочка становится женщиной и матерью.

Революционным открытиям Фрейда, касающимся важности человеческой сексуальности и в детской, и во взрослой жизни, теперь почти сто лет. Они стали настолько прочной частью Западной мысли, что мы принимаем их как данность. Однако современные аналитики остаются весьма критичны к концептуальной ограниченности Фрейда — прежде всего, в его теории женской сексуальности. Это, по общему мнению, область, где Фрейд особенно уязвим. Интересно вспомнить, что именно благодаря женщинам Фрейд испытал те исходные инсайты, которые и привели его к пониманию бессознательного. Анна О, Люси Р, Ирма, Эмми фон Н, Дора, Катарина и многие другие были источником его вдохновения. Столь же примечательно, что он, в его времена и в его возрасте, действительно слушал женщин и считал все ими сказанное значительным и важным. В фаллоцентрическую эпоху Фрейда такая восприимчивость сама по себе была революционной. Из всех тех, кто углублялся в исследования функционирования человеческого сознания, он был первым, кто проявил серьезный и научный интерес к женской сексуальности. Очевидно, что он был зачарован загадкой женственности

и самого женского пола (черта, которую он, по его словам, делил с мужчинами всех столетий).

Но Фрейд и побаивался предмета своей зачарованности. Его метафоры вновь и вновь обнажают интрапсихическое представительство женских гениталий как угрожающей пустоты, отсутствия, покрытого мраком и беспокойного континента, где нельзя увидеть происходящего. Он настаивал также, что продвижением в проведении своей исследовательской линии он обязан своему знанию мужской сексуальности. При такой «рефракции прибора» неудивительно, что он «убедился» в том, что, как ему казалось, должно быть реакцией девочки: крайняя зависть к видимому и интересному органу мальчика и страстное желание самой обладать им. Насколько нам известно, представление о том, что мальчик тоже будет завидовать влагалищу девочки и ее способности вынашивать детей, и о том, что она будет привлекать мужчин именно потому, что у нее нет пениса, даже не приходило в голову Фрейду.