- Повесили?..

Валера отошёл назад.

- Я, сука, клянусь... Я, сука, падлой буду... Не знаю, кто такой Руслан... Я, сука, пальцем ни к какому Руслану не касался...

- Если это не ты - тебе бояться нечего. - Альберт кивнул. - Менты сейчас копают это дело. Я им заказал. Через несколько дней, может недель, я буду знать, кто замочил Руслана... Тот, кто это сделал - подохнет. Но если это не ты...

Альберт пожал плечами.

- О чём тогда базар?

- О чём базар?!..

Валера опять резко встал. Выхватил пистолет.

- Да нет базара! Нет никакого базара!..

Он прицелился точно в лоб. Альберт смотрел на него пристально, не отводя глаз.

- Если ты это сделаешь, тебя и в аду достанут. Я тебе точно обещаю...

Валера дрогнул. Он не решался - это было хорошо видно. Пистолет у него в руке задрожал, заёрзал. Валера опустил дуло, сунул за пояс. Вытер рукою бледное воспалённое лицо.

- Хорошо, - сказал он. - Когда ты поговоришь с Асланом? Завтра? Я тебе позвоню...

- Завтра попробую...

Валера прошёлся по комнате. Он взял себя в руки, успокоился.

- Хорошо, - сказал он. - Хорошо. Иди домой. На сегодня хватит. Спать пора. Но... - Валера остановился. Поднял указательный палец, направил его в Альберта. Лицо Валеры осветилось злобой, очень жуткой, спокойной, уверенной в себе злобой. - Запомни: я тебе, сука, хрен когда дядю Армена прощу. Подыхать буду, а не прощу. Ясно?

- Это твоё дело, - сказал Альберт, вставая.

Потом спросил:

- Это всё?

- Да. Всё. Иди.

Альберт не торопясь поправил пиджак, повернулся спиной и спокойно вышел. Оказавшись на улице, он огляделся вокруг. Всё здесь было так же пусто и безжизненно, как и двадцать минут назад.

Альберт быстро прошёл к перекрёстку, где оставил свой "Бэ-Эм-Вэ". Залез в машину. Отъезжая, достал сотовый и набрал номер Миши.

- Ты?!..

- Да, всё нормально. Еду назад. Ты где?

- Там же. В кабаке.

- Жди меня. Сейчас буду. Вмажем, как следует. Давай.

Альберт нажал кнопку "отбоя". Только теперь он почувствовал, как уходит жуткое напряжение. Альберт вытянул перед собой мозолистые пальцы в золотых, бриллиантовых перстнях.

Пальцы дрожали.

То, что творилось теперь в душе у Оли, описать тяжело. Она и сама не смогла бы подобрать правильные слова. Ей всегда казалось естественным, что современная девушка, симпатичная, имеет парня - своего парня. Не то, чтобы так должно быть, но так обычно бывает. В духе нашего упадочного и грешного времени. Оля не приветствовала откровенный разврат - когда дама ложится под каждого встречного, но и в то же время была далека от магометанских представлений о девичьей скромности. Вася казался ей пусть не идельным, но всё-таки подходящим кавалером. Оля без труда воображала себе день, когда они вместе поднимутся по ступенькам городского ЗАГСа. Вряд ли в этом будет что-нибудь романтическое, необычное, яркое, цветное. Вася воспринимался как старший брат, привычный, родной... Но нужны ли ей вообще романтика и блеск? Нужны ли?.. Не очень. В уме Оле, наполненном волшебными грёзами, жило сознание довольно обычной, средней, нормальной молодой женщины - сознание обывателя, которому точно известна планка, выше которой прыгать бессмысленно. Это сознание подсказывало ответ, простой и очень пресный ответ на самые разные, время от времени появляющиеся вопросы. Всё было ясно. Предельно ясно.

И тут появился Альберт. Это был не просто новый человек в её жизни, это была дверца в какой-то совершенно другой мир, тот мир, который с расстояния в несколько коротких шагов казался ей ярким и сказочным.

Вася померк, погас - сразу и безнадёжно. Он не выдерживал такой конкуренции. Шансов у него больше не оставалось. Мог ли Вася любить? Мог ли любить по настоящему? Как д´Артаньян? Как Ромео? Наверное, да. Мог. Но он этого не показывал. Не умел? Или показывать было нечего? Вася казался ей нежным принцем, рыцарем - неловким, простоватым и оттого ещё более трогательным. Но Вася не становился перед ней на колени, не называл королевой, не говорил, что будет любить до смерти. Оле казалось, что раскрылись страницы одного из тех старых романов, что стояли у неё дома в книжном шкафу, и ей предложили войти внутрь, и не в качестве читательцы уже, а в качестве главной героини. Дух захватывало. Вася у неё на глазах сделался совсем маленьким и совсем жалким со своими вызывающе плебейскими менерами, не новой, помятой курткой и почти обязательной, почти каждодневной бутылкой водки в кармане. Все его недостатки и минусы проглядывали теперь ясней и отчётливей.

...Вася стоял на тротуаре, освещённый большим уличным фонарём. Карман ему оттягивала толстая костяная рукоятка кнопочного ножа. Там, в глубине этой солидной и уверенной рукоятки спряталась Олина смерть - там притаилось отмщение этой подлой бесстыжей сучке, посмевшей предать, бросить его, Васю, сделать из него посмешище, наплевать на него и на все его чувства - такие чистые и такие высокие.

Несколько дней он не выходил из запоя, несколько и ночей Вася провёл в обшестве сорокоградусной утешительницы - своей давней-предавней знакомой. Под конец, когда мохнатые, карликообразные существа уже вовсю бегали по квартире, лазали по потолку и с недображелательным интересом заглядывали Васе в глаза, он наконец понял: всё, хватит. Хватит ему издеваться над самим собою. Пусть эта тварь оплачивает теперь все счета. А с него хватит.

Вася убрал бутылку и достал нож.

А теперь он стоял под фонарём, вычерчивавшим своим нереальным электрическим светом пространство вокруг полутрезвого Васи и рассматривал покачивающийся тротуар под ногами.

Когда показались Оля с Альбертом, он не сразу заметил их, не сразу понял, что это они. Вася приподнял голову, пристально и внимательно смотрел, как две фигуры, мужская и женская, стоят друг против друга на тротуаре. Они говорили о чём-то. О чём - Вася слышать не мог, но ему казалось, что и не слыша даже, он всё равно понимает главное.

Он опустил голову и закрыл глаза. До боли сдавил пальцами рукоятку ножа в кармане. Заскулил негромко и очень зло, а когда открыл глаза снова, увидел, что мужчина уже сел в машину, а женщина, повернувшись спиной, направилась прямо к подъезду. Вася шагнул вперёд и вытащил нож из кармана. Всё! Сейчас этот кошмар наконец кончится...

Когда до подъезда оставалась всего пара шагов Оля увидела Васю, который, решительно опустив голову, шагами быстрыми и уверенными, двигался наперез. Оля приостановилась задумчиво: ей стало вдруг стыдно; показалось, что предавая его, она предаёт и своё детство, предаёт свои школьные годы, предаёт какую-то часть себя. Но это чувство быстро ушло.

Оле не хотелось сейчас разговаривать с Васей. Но тут она увидела, что рука его полезла в карман, потом показалась наружу.

...Ш-щёлк - и лезвие выпрыгнуло из рукоятки - маленькое, злобное, блестящее.

У Оли подогнулись колени. От страха она хотела вскрикнуть, но вовремя сообразила: это бессмысленно - кто ей поможет здесь, ночью, на вымершей от темноты улице?..

Три шага отделяли Олю от её бывшего и неудачного возлюбленного. Нож сверкал в темноте отчаянно и свирепо.

- Целовалась с ним? - тихо спросил Вася - Трахалась?

У Оли спёрло дыхание. Вася подошёл ближе. Оля не могла отвести глаз от ножа.

- Трахалась, да?..

Тёмная краска залила Олины щёки. Она хотела шагнуть вперёд и дать пощёчину, но вид лезвия удержал.

Вася сделал шаг. Оля хотела развернуться, закричать дико и страшно, броситься убегать, но ноги её онемели, стали каменными, язык тоже онемел. Вася приподнял руку - ему осталось сделать только одно, самое последнее движение - движение, которое потом уже нельзя будет ничем поправить, нельзя будет отменить - всего одно короткое движение... Рука его задрожала, нож запрыгал, затанцевал... и упал на асфальт. Вася стоял, глядя перед собой.