Игорь пытался писать статью. Пытался и не мог писать. Статья была о молодёжном студенческом фестивале, который прошёл только что в Нальчике, и Игорь никак не мог собрать свои мысли, никак не мог сконцентрироваться в нужном ему направлении. Ему казалось сейчас, что теперь он, Игорь, должен принять ответственное мужское решение - решение, от которого потом будет много чего зависеть. Он должен его принять. Должен.

В голове у Игоря танцевали готовые фразы, из которых он в итоге и составлял подобные статьи, но сейчас у него ничего не выходило: фразы эти отказывались подчиняться своему начальнику и строиться в послушный, исполнительный ряд.

Игорь отодвинулся от стола. Хорошо. Так и быть. Он примет это решение. Игорь посмотрел на часы... Он должен быть сегодня вечером в особняке Альберта. Он должен найти Таню и остановить её. Он должен.

Это последний шанс.

Таня медленно перекрестилась и вошла в церковь. Служба закончилась, и уже гасили свечи. Таня огляделась. В стороне сидела женщина в тёмном платке. Против неё были разложены иконы, свечки, крестики. Таня подошла ближе.

- Можно заказать..? - начала она, и голос её - как надорвался. Таня не сумела закончить.

Женщина подняла на неё глаза.

- Да. Что вы хотите заказать?

- Я хочу... панихиду.

Женщина назвала цену. Таня достала деньги, расплатилась.

- А когда... когда будут служить... её?

- Служить? Завтра. Во время обедни.

Мокрыми пальцами подобрала Таня листок с крестиком и лаконичной надписью "За упокой", взяла ручку. Молча смотрела на чистую бумажную гладь. Потом быстро, размашисто написала: "Рабы Божией Татианы".

Охранник свалился, получив точную пулю в лоб. Таня опустила ствол. Огляделась. Никого нет.

Таня быстро взобралась на невысокий забор, перекусив проволоку и спрыгнула вниз, очутившись во внутреннем дворике Альбертовского особняка. Собак во дворе не было: очевидно хозяева подготовились к приёму гостей. Убитый охранник был пока первым, кого Таня встретила на своём пути.

Она как могла подготовилась: взяла пистолет со звукоглушителем и четыре запасных обоймы. На Тане был чёрный обтягивающий свитер и чёрные джинсы: в темноте она легко таяла и пропадала - словно дикая чёрная кошка, которую только глаза выдают в сумраке своим призрачным ночным блеском.

Таня бесшумно проследовала через поникший, пустой дворик... Никого. Совсем никого.

Мелькнула мысль, что хорошо бы убрать тело охранника - он разлёгся на улице и привлекает к себе внимание. Но возвращаться было нельзя. У неё по любому не так много времени.

Таня подошла к двери - это была задняя, запасная дверь, и она запросто могла оказаться незапертой.

Таня была здесь уже несколько раз. Она изучила особняк снаружи и по расположению окон составила примерный, в нескольких вариантах, план комнат особняка. За этой дверью по её прикидкам должно было оказаться что-то вроде прихожей, или, может быть, коридор.

Держа ствол наготове, она бесшумно и быстро повернула ручку.

Точно. Таня не ошиблась. Она оказалась в прихожей. И здесь никого не было.

Со двора - не с заднего, откуда появидась Таня, а с парадного входа, послышались шум, голоса. Таня прошла вдоль пустого коридора и аккуратно выглянула из бокового окошка. Она увидела строй шикарных, сверкающих иномарок. Из одной машины выходил Альберт в смокинге жениха и под руку с невестой. Собиралась толпа. Таня слышала восторженные крики.

И тут до неё донеслись шаги за дверью. Совсем рядом. Она обернулась. Другая дверь вела во двор. Отступать было некуда...

Дверь раскрылась, и Таня четыре раза подряд надавила курок. Четыре хлопка - оба охранника рухнули на пол. Они не успели ничего понять.

- Добрый день, Таня.

Это прозвучало у неё за спиной. Отчётливо и ясно.

Таня медленно обернулась.

- Как видишь, я тоже умею передвигаться без шума...

Майор Петренко держал в руке пистолет и маленькая чёрная дырочка - глазок глушителя пристально и неотрывно целилось Тане в лоб.

...Она успела присесть на одно колено. Оба глушителя выхлопнули одновременно. Пуля досталась Тане в плечо. Сквозь чёрную ткань свитера брызнула и проступила густая, тёплая кровь.

Петренко был мёртв. Он лежал на полу, раскинув в стороны руки, и вытаращив неподвижные, пустые, как у манекена, глаза. Тёмная струйка стекала с пробитого лба на дорогой паркет.

Таня чуть застонала, приподнимаясь с колена. И тут же получила пулю ниже плеча, сзади. Она не заметила выглянувшего из раскрытой двери ещё одного охранника. Тот высунулся опять и тут же свалился с тяжёлой кровавой отметиной посреди лба.

Спотыкаясь, Таня выбралась в соседнюю комнату. Здесь больше никого не было. Шум со двора доносился сюда все сильнее.

Таня подошла к двери и рывком распахнула её.

Потом сделала два шага вперёд.

Альберт застыл, увидев нацеленное на него дуло... И в спину Тане тут же прогремело четыре отрывочных выстрела.

Дима Григорьев опустил пистолет, который держал в вытянутой руке.

Подошёл ближе.

Таня лежала неподвижно. Пистолет её отлетел далеко в сторону.

Дима заткнул дуло за пояс.

Таня приподняла голову.

Пошатываясь, привстала.

Из ошарашенной толпы появился Игорь. Вид у него был - словно это его убили только-что. Игорь внимательно, не отрываясь, смотрел на Таню... И он был единственным здесь, кто знал, что именно произойдёт в следующее мгновение.

...Дима Григорьев сделал шаг к Тане. Он и понять не успел, как пистолет, торчавший у него за поясом, вдруг оказался в Таниной руке.

...Два выстрела, один за другим, ударили гулкой раскатистой канонадой. Две гильзы, одна за другой, выпрыгнув, упали на землю.

Получив точную пулю в сердце, Альберт ударился спиною о стену выкрашенного забора.

И тут же получил вторую пулю. Опять в сердце.

- Вот теперь всё, - прошептала Таня, уронив пистолет.

И лицом рухнула в мягкий сырой песок.

Таня была мертва. Альберт - тоже.

...Раздался крик - надрывный, нечеловеческий, страшный.

Это кричала Оля. Она упала, обхватив тело Альберта руками и изо всех сил трясла. Её белоснежная свадебная фата была вся перемазана кровью.

Игорь подошёл к Тане. Опустился на корточки. Осторожно и со страхом потрогал пальцами её волосы, лицо. Потом вздрогнул и обернулся, увидев рядом опера Диму Григорьева.

- Ты понимаешь, я надеюсь, - сухо выговорил тот, - ни одной строчки ни должно появиться в завтрашней газете о том, что здесь произошло. Ни одной строчки.

Словно бы в полусне, не понимая, смотрел Игорь на Диму Григорьева. Тот молчал. Игорь поднялся на ноги.

- Это не ко мне, - сказал он. - Это к ним. А я уезжаю. Сегодня уезжаю. Насовсем.