Только что испытанное наслаждение мгновенно испарилось, словно его и не было. Ни от одной женщины Тинан не получал столько удовольствия и вот теперь вдруг почувствовал себя опустошенным и обманутым. Казалось, что своими слезами она пытается в чем-то его обвинить. Он взял девушку за подбородок и повернул к себе.

– Эрия, как меня зовут?

Та вздрогнула, как от удара, и отвернулась.

Он понял, что его отвергают, и убрал руку. В палатке повисла напряженная тишина, изредка прерываемая судорожными всхлипываниями. Неожиданно его осенило – вероятно, Эрия страдает от потери девственности, страдает и физически, и морально. Все-таки сегодня ночью ей пришлось вынести большую нагрузку.

– Скоро ты привыкнешь ко мне… и неприятные ощущения пройдут.

От сдерживаемых рыданий затряслись плечи.

– Дорогая, не надо переживать из-за своей неопытности. Я постараюсь быть более осторожным. Обещаю. Сегодня же ночью ты в этом убедишься.

Девушка молча свернулась клубком.

Тинан нахмурился, отбросил одеяло и встал. Утренняя прохлада остудила обнаженное тело, но не более, чем Эрия студила своим неприятием. Некоторое время он молча смотрел, как вздрагивают под одеялом ее плечи, затем принялся натягивать бриджи и сапоги. На душе было муторно, и Тинан не мог понять, в чем причина. Неужели на него так подействовали ее слезы? Открыл рот, но слова застряли в горле.

– У тебя будет день для отдыха… – он не закончил фразу. Пожав плечами, подошел к сундуку, вынул бритвенные принадлежности.

Рыдания по-прежнему сотрясали тело Эрии. Он стиснул зубы. Нет, нельзя допустить, чтобы женские слезы оказывали на него давление… На лице опять появилась циничная ухмылка. Поплачет и перестанет. Подумаешь, немного потрудилась ночью! Привыкнет. Он решительно подошел к постели и замер, увидев голое плечо Эрии. Словно почувствовав взгляд, та натянула на себя одеяло и зарылась лицом в подушку.

– В будущем, – раздраженно произнес Тинан, чеканя каждое слово, – я желаю, чтобы в мою страсть добавляли меньше соли.

К тому времени, когда смысл слов пробил затуманенное страданием сознание Эрии и привел ее в бешенство, граф уже отошел далеко от палатки.

Яркие лучи утреннего солнца пробивались сквозь слегка пожелтевшие кроны деревьев. Все в лагере пришло в движение. Тинан наблюдал, как его люди один за другим появляются из палаток и, потягиваясь, сбрасывают с себя остатки сна. Да, сегодня о многом придется подумать, и гораздо более важном, чем женские слезы.

Он отдал распоряжение Акру, возившемуся у костра, и зашагал по росистой траве к речке.

Пробираясь вдоль берега, выбрал подходящее место, уселся на камень и начал яростно намыливать щеки с едва отросшей щетиной. Весело журчащая река, казалось, насмехалась над его мрачным настроением.

– Так, так, – раздался позади знакомый голос. Тинан обернулся и бросил на Джамисона раздраженный взгляд. – Опять бреешься? – Джамисон присел на камень неподалеку от Тинана и обхватил руками колено.

– Я всегда бреюсь по утрам, – сухо сказал Тинан, водя по лицу бритвой и не отрывая глаз от своего отражения в маленьком зеркальце.

– Но не всегда по вечерам, – заметил Меррилл. – Ты вчера тоже брился. Вечером. А мужчине, который бреется дважды в день, есть что рассказать.

Рука Тинана застыла на полпути. Он бросил на друга убийственный взгляд. Джамисон изобразил удивление, затем многозначительно посмотрел на плечо друга. Тинан проследил за взглядом, вывернув назад шею, увидел у себя на спине свежие следы от ногтей и принял высокомерный вид. Не спеша надел рубашку, которую прихватил с собой, повернулся к Джамисону и обратил на пего усталые, немного припухшие глаза.

Меррилл тихо присвистнул.

– Боже, ты ужасно выглядишь… Никогда не видел тебя таким изнуренным… – он расхохотался и едва не свалился в воду.

Тинан невозмутимо закончил бриться и аккуратно сложил бритвенные принадлежности.

Джамисон вытер глаза и закусил нижнюю губу, чтобы подавить смех. Ему было лучше, чем кому-либо другому, известно, насколько опасен Рутланд в гневе. Но, тем не менее, не мог остановиться.

– Вижу, ты устроил себе бордель. Надеюсь, она стоит той опасности, которой ты нас подвергаешь, – Меррилл выжидательно посмотрел на друга. – Ну?

– Что «ну»? – откликнулся, наконец, Тинан и медленно повернулся.

– Стоит она того? – с заговорщицким видом повторил Джамисон.

Тинан гневно раздул ноздри. Неожиданно вместо лица Меррилла он увидел Эрию… спутанные волосы, влажные полуоткрытые губы, подернутые дымкой страсти глаза… Видимо, что-то отразилось на его лице, потому что у Джамисона от изумления отвисла челюсть и сразу пропала охота задавать вопросы, чтобы удовлетворить свой похотливый интерес. Что же могло довести Тинана до такого состояния? Видать, смазливая мисс Даннинг та еще штучка! У Меррилла тревожно засосало под ложечкой.

– Черт бы тебя побрал! – он вскочил на ноги. Джамисон разозлился на себя за то, что лезет не в свои дела, и на распутного друга, который своей ненасытностью может навлечь на всех беду. – Я не смогу спокойно спать, пока мы не доберемся до цивилизации и…

Видя, что Тинан даже не слышит его, махнул рукой и пошел прочь.

Полог палатки был откинут, и Эрия могла видеть, как Акр снует туда-сюда по своим делам. Она предпочла усесться в стороне и не мешать.

– Спасибо, что принес утром горячую воду, – девушка все-таки встала, чтобы помочь вынести из палатки столик. Акр жестом отмахнулся от ее помощи.

– Это моя работа, мисс, – сухо заметил он и пошел за стулом.

– Разве мне нельзя тебе помогать?

– Это моя работа, – упрямо повторил мужчина, вытаскивая из палатки стул.

– Начиная с сегодняшнего дня я могу мыться в реке, – Эрия подозревала, что его неприветливость объясняется презрением к се положению.

– У меня приказ, мисс. Горячая вода каждое утро. Каждое. И я буду приносить ее, независимо от того, где вы будете мыться, – лицо Акра стало багровым. Он повернулся и зашагал к костру.

Эрия тяжело вздохнула и закрыла глаза. Она ожидала этого… Ноги будто сами привели назад в палатку. Эрия опустилась на койку и устало повела плечами, чувствуя себя совершенно разбитой – болел каждый мускул, каждая клеточка. Даже тяжелый физический труд у Латропа не доводил до такого изнеможения. Она словно новая туфля, которую нещадно разнашивают… подгоняя под свою ногу. Сравнение показалось настолько удачным, что Эрия горько усмехнулась.

Лучше не думать о том, что произошло. От этого становится только хуже. Нужно смириться со своим положением, по крайней мере, на время. Что толку притворяться и лгать? Рано или поздно правда все равно выйдет наружу. И если суждено прожить всю жизнь с позорной правдой… так тому и быть. Но ведь и ОН будет опозорен.

Тут размышления прервались. На пороге показался граф. Нагнув голову, вошел и остановился, привыкая к полумраку.

– Ты проснулась и уже на ногах, – холодно констатировал он, оглядывая умытое лицо и аккуратно причесанные волосы девушки. – Акр приготовил завтрак, а я ужасно проголодался, – царственным жестом взмахнул рукой, побуждая Эрию встать и следовать за ним.

– Особенно, после тяжкого ночного труда, – пробормотала она себе под нос. Это не предназначалось для ушей графа, но тот все же услышал и расплылся в довольной улыбке, желая уязвить ее гордость, что всегда ему отлично удавалось.

Граф выдвинул из-под складного стола сиденье без спинки и с нескрываемым интересом наблюдал, как Эрия пытается усесться поудобнее. Сам сел на стул напротив нее и бросил на девушку оценивающий взгляд.

Сегодня Эрия надела розовое бархатное платье с парчовым лифом и пышными рукавами. Вырез был довольно низким, но обшит присборенными кружевами, немного прикрывающими нежную грудь от нескромных взглядов. Волосы заплетены в косу и переброшены на одно плечо. Хотя девушка не поднимала глаз, он заметил вокруг них припухлость, а также некоторую бледность щек.