— Самая подходящая.

На его жестком лице как будто отразилось удовольствие.

— Самоуверенная мадам.

— Твоя самоуверенная мадам.

Она выговорила это смело, желая испытать, как далеко позволит ей зайти ее весьма властный супруг. Ей нужно знать, какой силе ей придется противостоять, дабы Джексон не превратился в деспота.

А Джексон широко улыбнулся, наклонился и жадно поцеловал Тейлор в губы.

— Да. Моя. И никогда этого не забывай.

Ее удивило, какое удовольствие ей доставил эти слова.

От его внимания не укрылся румянец на ее щеках.

— Судя по твоему виду, ты хочешь меня.

— Это так, — признала Тейлор. — Ты поцелуешь меня еще раз?

Ее пальцы уже гладили его затылок.

Его ответный взгляд был исполнен мужской горячности.

— Я здесь для твоего удовольствия, дорогая.

Темные глаза Джексона вспыхнули. А потом, не успела она возразить, он овладел ее губами. Его поцелуй был бесконечно интимным, бесспорно властным и невероятно нежным. Он впитывал ее, исследовал — как мужчина, наверняка знающий каждое желание женщины. Быстрые движения его языка говорили ей: когда он захочет вызвать в ней страсть, то будет не прочь убедить ее. А она не прочь внять его убеждениям.

Волны жара окатывали Тейлор. Почти мучительное желание призывало ее прижиматься к мужскому торсу. Она молчаливо просила большего. Джексон ответил ей таким откровенно чувственным поцелуем, что если бы она в ту минуту стояла, то ее колени подогнулись бы.

Когда поцелуй закончился, Тейлор опустила голову на грудь Джексона. Она тяжело дышала, стараясь вновь обрести душевное равновесие. Сознание шепнуло ей: если сейчас было так хорошо, может быть, другое окажется еще лучше? Желая придать своим мыслям менее горячечное направление, она вспомнила о недавней отрешенности Джексона.

— Я не забыла кое-чего.

Она села.

— О чем ты?

— Скажи, где ты витал, когда только что смотрел на море?

Джексон посмотрел на нее долгим взглядом.

— Когда ты говорила о Нике, мне вспомнилось мое собственное детство.

— Что значит быть сыном режиссера и актрисы?

Оба родителя Джексона были лауреатами Каннского фестиваля и обладателями «Оскаров». Валетта, сестра Джексона, похоже, вступила на тот же звездный путь.

— Это значит — одиночество, — с редкой прямотой ответил Джексон. — Меня отправили в пансион в пятилетнем возрасте. В тот год я видел мать лишь два раза.

— А отца? — тут же спросила Тейлор.

Ей было больно сознавать, какое одиночество стояло за этими, казалось бы, спокойными словами. Она-то не была по-настоящему одинокой, несмотря ни на что. Хелена не была образцовой матерью, но она все-таки не оставила своих детей и даже помогала Тейлор в тех случаях, когда девочка нуждалась в помощи матери. Кроме того, у нее был Ник, которого она любила и который платил ей такой же любовью.

— В тот год — один раз. — Губы Джексона скривились. — Когда он представлял меня очередной большегрудой блондинке. Каждая его следующая жена была моложе предыдущей.

— Получается, они были кошмарными родителями, — выпалила Тейлор, даже не подумав, что такое заявление может показаться некорректным.

Джексон посмотрел на нее и вдруг хмыкнул.

— Наверное, да.

— Прости.

Она уже стыдилась своих грубых слов.

— Нет, ты права. — Он поцеловал ее затылок, словно пробуя на вкус. Мягкие губы, жаркое дыхание. — Я решил ни в чем не походить на них.

— Ты на них и не похож!

Чтобы вырваться из чувственной расслабленности, в которую Джексон так легко ее погружал, она села.

— Я — сын моего отца. — Джексон признавал неприятную правду. — Я мог унаследовать его пороки.

Тейлор округлила глаза.

— Не говори глупостей.

— Однажды я женился на молодой блондинке.

— Но ты и твоя блондинка были в одном возрасте. А твоего отца тянуло на молоденьких в зрелом возрасте, — быстро возразила Тейлор с кривой усмешкой.

— Я не могу обещать тебе верности.

Он не верит себе, боится, что ему передались непостоянные отцовские гены. Бонни он никогда не изменял, но как знать, когда может проснуться дурная сторона человеческой природы.

— Ты же не собака.

Джексон насупился.

— Прекрати дерзить.

Ему нельзя сердиться на Тейлор, ведь, в конце концов, он всего лишь заключил деловое соглашение: безопасность Ника в обмен на ребенка. А когда у Тейлор под сердцем будет его ребенок, он научит ее доверию и приобретет ее любовь, даже если на это уйдет вся его жизнь. Глаза Джексона сузилась. У них впереди год на то, чтобы зачать ребенка. Бедная Тейлор, она даже не подозревает, с кем вступила в сделку.

— Думаю, мы обязаны хотя бы появиться на ужине, ведь прием дают владельцы курорта, — сказал Джексон в тот же день.

Несколько часов они с Тейлор изучали юридические документы и лишь ненадолго отвлеклись на то, чтобы взглянуть на ближайший коралловый риф. Эта прогулка стоила потраченного на нее времени хотя бы из-за изумления, которое не сходило с лица Тейлор, когда они нырнули в масках, чтобы познакомиться с яркими и бесстрашными обитателями рифа.

Джексон знал, что по возвращении с прогулки Тейлор долго говорила с Мэгги, психотерапевтом, но не задавал ей вопросов. Достаточно того, что появился человек, способный помочь Тейлор.

— Нет, мы не пойдем, — ответила помрачневшая Тейлор.

Столь решительный отказ немало удивил Джексона.

— Почему?

Он услышал, как скрипнули ее зубы.

— Джексон, я всегда была бедной, я не буду знать, как себя вести.

Это объяснение ошеломило Джексона. Ведь Тейлор обычно была настолько уверенной в себе, что ему порой даже хотелось, чтобы она немного больше нуждалась в нем.

В растерянности он начал:

— Ты работала в киноиндустрии…

Но живший в нем дикарь возликовал: она забылась настолько, что поверила ему свои страхи!

— Да, секретаршей! — Глаза Тейлор сверкнули. — Они будут смотреть на меня как на низшее существо.

Джексон быстро пересек веранду.

—  Cara mia, я никогда не позволю им оскорбить тебя.

Ему хотелось доказать ей свое ласковое отношение, но фраза вышла грубой, почти как приказ: верь мне!

К его удивлению, ее реакция была благоприятной. Она выпрямилась и бросила на него растерянный взгляд, словно упрекающий его за то, что он посмел командовать ею.

— Мне нечего надеть.

— Мы можем походить по бутикам. Да что бы ты ни надела, ты их все равно ослепишь своей красотой.

Улыбка Тейлор стала шире. Теперь к Джексону вернулась женщина, которую он привык видеть перед собой.

— Спасибо тебе. Ты добрый.

Тейлор остановила свой выбор на длинном платье цвета электрик. Оно было достаточно легким для тропического климата, но было сшито из блестящей ткани, а значит, могло сойти за вечерний туалет. У этого платья не было рукавов, а линия выреза у шеи подчеркивала форму груди. Тонкая ткань держалась на плечах исключительно благодаря застежкам, украшенным стразами. И только то обстоятельство, что платье оставляло спину практически обнаженной, заставило Тейлор замяться в нерешительности.

Оглянувшись через плечо на зеркало в примерочной комнате, она увидела изгиб своей спины в синем обрамлении. Итак, руки мужа будут подолгу прикасаться к ее ничем не прикрытой коже в течение всего вечера. Она содрогнулась, воочию представив себе эту картину. Ее не пугала мысль о лежащих на ее спине руках Джексона, но, чтобы осознать глубину своего доверия к нему, ей была нужна Мэгги.

— Что вас пугает? — спросила ее Мэгги во время телефонного разговора.

Она помнила тот парк, ладонь, зажимавшую ей рот…

— Мучение, унижение… Я боюсь, что мое доверие опять будет предано.

— Так Джексон оскорбляет вас? Унижает?

— Нет! Как вы могли такое предположить? — с жаром воскликнула Тейлор.

Мэгги помолчала.

— Но если я ошибаюсь, что же тогда пугает вас?