В течение нескольких минут Тейлор не находила ответа.

— Наверное, моя собственная трусость. Что будет, если я не смогу стать такой, как ему нужно?

— А если сможете? Сделайте шаг, и все выяснится.

Вечер прошел не так тягостно, как опасалась Тейлор. Джексон, верный своему слову, не отходил от нее весь вечер. Когда присутствующим стало ясно, в какой степени она принадлежит ему, они стали обращаться с ней предупредительно и любезно.

Тейлор приходилось прятать улыбку. Она никогда ни у кого не вызывала страха, а вот ее смуглый супруг, итальянец до мозга костей, — наоборот. И Тейлор была этим довольна. В этом мире он не упускал ни единого шанса. А его жене достаточно было знать, что он не тот мужчина, который дает в обиду тех, кого поклялся защищать. Никого не требуется убеждать в том, насколько он заботлив.

Единственный неприятный эпизод произошел к концу вечера. Какая-то пышногрудая блондинка тихой сапой подобралась к Джексону, словно Тейлор не было рядом.

— Джексон Санторини! Мне показалось, что это вы.

— Мы разве знакомы?

Джексон привлек к себе Тейлор, успокаивая ее этим красноречивым знаком обладания.

Глаза блондинки вспыхнули от раздражения.

— Белль Бувье. Мы познакомились в прошлом году, весной, на приеме у Вандербильтов.

— Примите мои извинения, Белль. Вы слегка изменились.

— Ну конечно! — На щеках пышки появились ямочки, свидетельствовавшие о том, что прощение даровано. — Я вспомнила! Я покрасила волосы в черный цвет! Можете себе представить?

— Ну, ваши волосы уже были черными, когда я видел вас.

Тейлор чувствовала, что Джексон готов расхохотаться.

— Здравствуйте, Белль. Меня зовут Тейлор.

— Рада с вами познакомиться. — Впрочем, ядовитый взгляд говорил об обратном. — Я только хотела поздравить Джексона.

— С чем это? — поинтересовался Джексон.

— По моим данным, журнал «Глиттер» избрал вас самым сексуальным холостяком года.

— Я больше не холостяк. — Джексон покосился на терявшую терпение Тейлор. — Спасибо, Белль, но вам придется меня извинить. Кажется, нас зовет хозяйка.

Когда они удалились, Тейлор пробормотала:

— «Бувье» значит «волопас» по-французски.

Джексон рассмеялся и прижал Тейлор к себе. И нельзя сказать, что ему было неприятно ее недовольство. Он заполучил темпераментную жену. Что ж, жизнь становилась интереснее.

Он провел рукой по спине Тейлор и вернул ей приподнятое настроение.

Джексон только что начал расстегивать черную рубашку, в которой был на приеме, когда Тейлор вошла в комнату. Лицо ее казалось сосредоточенным. Она старалась снять ожерелье.

— Дорогой, ты не мог бы…

Она повернулась к Джексону спиной и откинула волосы в сторону, обнажая затылок. Кремовую кожу оттеняло синее платье.

Джексон подошел к ней и молча расстегнул ожерелье, но Тейлор не ушла сразу, а осталась стоять на месте, слегка наклонив голову, и Джексон не смог сдержать себя. Он склонился и припал губами к затылку жены, слегка придержав ее за бедра.

Она удивленно ахнула.

— Джексон!

— Да.

Так как она не пошевелилась, он снова поцеловал ее и сжал чуть крепче. Боже, какая же она мягкая! Желание прижать ее к нижней части живота сделалось почти неодолимым.

— Что ты делаешь?

— Доставляю тебе удовольствие… И себе.

Новый поцелуй. Только сила воли заставила его оставаться неподвижным.

— Сексуальное удовольствие? — спросила Тейлор едва слышным шепотом.

Джексона охватило чувство вины. Он отступил.

— Прости, piccola. Я не должен был заходить далеко. Поцелуй еще не означает разрешения на большее.

Тейлор не взглянула на него, но покачала головой.

— Иди дальше.

Джексон застыл.

— Тейлор!

— Я устала бояться. Хочу узнать, как это бывает. — Это объяснение было настолько в духе Тейлор, что Джексон без труда ей поверил. — Ты никогда не обижал меня, поэтому у меня нет причины бояться. Покажи мне.

— Ты уверена?

Она оглянулась на него через плечо, сдвинув брови.

— Да. — Она бросила ожерелье на столик, стоявший в углу комнаты. — Джексон, а если я не смогу… дойти до конца?

— Маленькая моя, ты проведешь финишную черту там, где захочешь. Мы всегда сможем остановиться. Последнее слово за тобой.

— А мне можно до тебя дотрагиваться?

Неуверенные пальцы, легкие, словно крылья бабочки, прикоснулись к его руке.

— В каких угодно местах, — удалось выговорить Джексону, вспомнившему о прикосновениях Тейлор накануне.

— Ох, хорошо! — Вздох облегчения. — Ты, наверное, заметил, что я не могу владеть собой, когда прикасаюсь к тебе.

Смеясь, он обнял ее за талию и уткнулся лицом в теплую шею.

— Чему ты смеешься?

Вновь припав к нему, она стиснула маленькими руками руку, лежавшую на ее животе.

— Я подумал, что со мной происходит то же самое, когда дело касается тебя, piccola.

— Джексон, — прошептала она. — А ты знаешь, что у тебя рубашка наполовину расстегнута? Можно я расстегну ее совсем?

Прошло несколько секунд, прежде чем смысл вопроса дошел до затуманившегося сознания Джексона.

— Когда?

— Может быть, сейчас? — последовал не очень уверенный ответ.

Джексон знал, что сумеет разжечь Тейлор, но если она проснется завтра с чувством отвращения? Этого он не перенесет.

Он развернул ее к себе, готовый принять любую ее реакцию. Она же энергично принялась расстегивать его рубашку. С воодушевлением, какого Джексон от нее не ожидал, она стремилась утолить его нарастающий голод, а он целовал ее во всех доступных для него местах.

Пока она его не оттолкнет.

Роскошные черные ресницы взлетели вверх. Эти маленькие, теплые руки снова легли на его грудь. И еще один шаг назад. И вдруг он упал на кровать.

— Сядь.

Требование, принесшее радость, поскольку на лице Тейлор появилась предвкушающая улыбка, словно ей не терпелось прикоснуться к мужу.

Джексон сел и порадовался тому, что повиновался, так как Тейлор уселась между его раздвинутых ног. Не в силах противостоять искушению, он опустил руки на ее спину. Сексуальная улыбка играла на губах Тейлор. Ее пальцы исследовали его лицо, затем линию шеи. Она опустила взгляд, облизнула губы. Эрекция Джексона сделалась просто чудовищной. Последовал хриплый призыв:

— Делай что-нибудь. Ну, пожалуйста, Джексон. Я стараюсь быть храброй, так как знаю: если мне удастся побороть этот страх, то… Наверное, я все-таки не такая храбрая.

Он послушался. Помог Тейлор избавить его от рубашки. А когда его руки вернулись в прежнее положение, она покачала головой, отодвинулась и сняла с себя платье. Теперь на ней были лишь чулки с кружевным верхом, черные кружевные трусики и пояс. Тело Тейлор Сандорини ввергало ее мужа в бездну вожделения. А он не отрывал взгляда от ее лица, зная, что если он посмотрит на ее обнаженные груди, то потеряет последние остатки воли.

— Джексон…

Она уже заняла прежнее место — между его ног.

В ее глазах появилось очень серьезное выражение.

— Теперь командуй ты. Я не знаю, что нужно делать.

Джексон не ответил ей словами, предполагая, что заговорить не сможет. Вместо того он заглянул в глаза этой женщины — и в то же время девочки, наклонился и прижался к ней губами. Ее рот приоткрылся, словно приглашая его. Джексон уже знал, как нравятся Тейлор его поцелуи, и потому целовал ее нежно и жарко, дразня, маня, призывая.

А когда она застонала, мечтая о том, о чем еще не знала сама, Джексон склонился, стиснул губами один из набухших сосков и сделал сосущее движение. С силой. Тейлор содрогнулась. Не отрываясь от нее, Джексон удовлетворенно улыбнулся и перебрался к оставленным до сих пор без его внимания участкам кожи. По телу Тейлор опять прошла дрожь.

В ее глазах не было страха, а только изумление и зов. Адресованный ему. Уверенный в ее согласии, Джексон положил руку ей на живот. Синие глаза, почти слепые от желания, раскрылись.