— Экспериментирую со смещением световых спектров и немеханическими способами анимации объектов, — пояснил он. — Работаю с новыми текстурами и материалами. В отличие от пыльных реалистов, вроде твоего Шай-Тая, Лех, мы, нефигуративисты, работаем на стыке науки и искусства.

Благодаря Вольке я ещё в детстве научился если не понимать смысла абстрактных аниматин, то хотя бы отличать некоторые стили.

Я думал, что Алтынай будет удивлена Волькиными аниматинами. Думал, она ждала пейзажей, с качающимися от ветра деревьями или живыми блёстками на водной глади. Но она с пониманием кивала и отмечала особо удачные, по её мнению, композиционные решения или оригинальные находки в анимации и морфинге объектов.

Волька впервые убрал свой насмешливый тон:

— А вы, девушка, разбираетесь в искусстве.

— Я тоже немного мастерю. В Колледже нас обучали.

— Ты же на ткачиху училась? — вставил я.

Алтынай твёрдо поправила:

— Текстильный Колледж, отделение «Дизайн Одежды».

Волька с уважением добавил:

— Другими словами, мастер по костюму. Коллега! Интересно взглянуть на твои работы.

Алтынай немного застенчиво ответила:

— Есть пара вопросов к такому профессионалу, как ты. По анимации и морфингу.

— В любое время, Картинка.

— Меня Алтынай зовут.

8

Алтынай взглянула на свои часики

— Пора домой.

Я с готовностью проследовал с нею до двери.

— Ну, ё-моё, Девочка-Картинка, нельзя же бросать меня на первом свидании, — смеялся Волька.

Я посылал на него грозные взгляды, мол, не лезь на мою территорию. Но он не понимал. Пьяно ухмылялся, подмигивал мне, и делал вид, что жаль расставаться.

В дверях затеял последнюю попытку задержать нас:

— Приглашаю вас на вечеринку в дом моего работодателя, владельца анимастеринг-студии. Возле дома бассейн. Музыка, фейерверк, шампанское по триста баксов за бутылку. Реально, высшее общество соберётся. Тебе, Картинка Девочки, полезно пообщаться с известными модельерами. Надо же о карьере думать.

— Папа ждёт к ужину. Он строгий. Если опоздаю, он тебя найдёт и убьёт, не задавая вопросов.

— Строгий, так строгий, — вздохнул Волька.

Крепко обнял меня:

— Брателло, ты не пропадай! Заходи в любое время. Одному жить не так уж весело, как ты думаешь.

Прощался я с Волькой с большей радостью, чем встретил. Волька стиснул крепче:

— Кстати, не думай, что я забыл. У тебя восьмого сентября днюха. Что планируешь?

Я высвободился из пьяных объятий:

— Негде справлять.

— Ё-маё, брателло, у меня будем справлять. Заткнись, не хочу слышать отказа. Восьмого все у меня. Зови друзей и подруг. Должен же кто-то выпить ящик коллекционного вина. Картинка, предупреди своего строгого папу-убийцу. Ну, всё, валите, пока я не расплакался.

Я и Алтынай спустились по лестнице, Волька крикнул:

— Осторожнее на Вокзале. Не пропадите, как поезд!

Мы вышли из подъезда и молча пошли к остановке трамвая.

Я больше не мог прочесть настроение Алтынай. То есть никак не мог придумать её мыслей. Показалось, что чем-то обидел её:

— Может, в кафе сходим?

— Нет.

— А давай, на велосипедах покатаемся? Я знаю въезд на рампу на Шестую Стену. Там такой вид! Ух! Да и по самой рампе когда поднимаешься видно, что Абрикосовый Сад уже не тот маленький дворик, что раньше.

— Слушай, Лех, у меня после вчерашней работы ноги болят. Не хочу крутить педали.

— На лавочке посидим.

— Мне, правда, пора. Пока.

Алтынай махнула ручкой и запрыгнула в раскрывшиеся двери трамвая.

1

Моя ненаглядная любовь уехала к строгому папе, а я, злобно пиная камушки, отправился на Центральную Площадь, размышляя, что же сделал не так?

Своим появлением Волька спугнул то чувство, с каким я и Алтынай держались за руки в музее, собираясь поцеловаться.

Или вопрос был слишком сложен или портвейн крепок, но путь проделал как во сне. На нашем обычном месте, на постаменте у «комка» с музыкой, сидел Лебедев и слушал плеер.

Обходчика всегда узнаешь по привычке носить плеер. Мы так к нему привыкли, что без наушников чувствовали себя как после ампутации.

Поэтому в качестве приветствия обходчики говорили:

— Что слушаешь?

— Чёрный Обелиск «Я остаюсь», — ответил Лебедев.

Я сел рядом. Лебедев принюхался:

— Бухал?

— Немного.

Лебедев достал кассету с моим Pearl Jam:

— Всё, я их фанат. Купил все альбомы.

— Мне кассеты не на чем слушать. — Я показал компакт-диск-плеер: — С Алтынай поменялись на время.

— Видел её утром на вокзальной площади. Платье Маргарите передавала. Где подруга сейчас?

— Домой уехала.

Ответил таким убитым тоном, что Лебедев не расспрашивал дальше. Оглянулся и пониженным голосом сообщил:

— На Вокзале листовку нашёл. От взломщиков.

Протянул сложенный вдвое лист. Я развернул и прочитал:

ШОКИРУЮЩАЯ ПРАВДА ОБ ИСЧЕЗНОВЕНИИ!

Что скрывают власти? Правду или что-то большее?

Узнай по адресу

Информбюро://Объявления/Частные объявления/Хобби, отдых и спорт/Шахматы/Стенд_00285/Доска%015

Мы, взлом-группа, «Армида» объявляем, что любая правительственная ложь и манипуляция будут разоблачены.

Вы можете врать, искажать правду, но нас не остановить.

«Армида» — больше, чем правда.

Я вернул бумажку:

— И чем это отличается от других незаконных объявлений? Выбрось лучше, пока менты не замели.

Лебедев послушно скомкал лист и отправил в урну:

— Я переписал адрес в блокнот. Пошли?

— Эх, Лебедев, в жизни дела поважнее есть, чем искать придуманную взломщиками правду.

— Эти взломщики не врут.

— Да ладно, не эти ли мошенники шлют мне фальшивые письма о девочке в платьице белом?

— «Армида» настоящие взломщики, а не вымогатели. Настоящие взломщики, творцы, а не разрушители. Они взламывают ложь, чтоб люди знали правду. «Армида» за свободу доступа к информации. Если для этого нужно взламывать секретные правительственные инфосейфы в Информбюро, они взламывают. Не ради себя, а ради человечества.

— Ладно, ладно, пошли. Мне всё равно надо в Информбюро выйти, чтоб снять объявление о поиске Алтынай, а то задолбали те мошенники, что не прониклись идеями «Армиды».

— Ты, Лех, многое не знаешь. Хочешь, дам прочитать «Манифест взломщика»?

— На хер не надо. Лучше новую «Баффи» дай.

Лебедев странным образом огорчился, будто не ждал отказа:

— Эх, Лех. В мире такое намечается, а ты отсиживаешься в утробе массовой культуры, не желая выйти наружу.

2

Стенды Информбюро давно не подвергались такой нагрузке. Десятки тысяч освобождённых от работы железнодорожников ринулись на самую доступную из потех — чтение инфодосок.

Большая давка образовалась возле «Книгосериалов», «Новостей» и «Музыки». Люди стояли в очереди, чтоб получить свою порцию развлечений.

Вспотевшие модераторы разделов бегали от стенда к стенду. Срочно сколачивали и ставили на колёса новые доски, чтоб оттянуть на них часть слишком большой толпы. Отовсюду доносился стук молотков и брань нетерпеливых посетителей.

Поисковики выглядели ещё хуже: карманы были доверху забиты справками, извещениями и поисковыми квитанциями. Посетители хватали их за руки, тянули к себе, орали запросы, требуя непременно найти, то рецепт домашнего кваса, то способ отремонтировать велосипедную педаль, не снимая с корпуса, то какие-то несуразные запросы, типа «пеликозавр оранжевый в горшке!»

Поисковики кивали и извинялись:

— У нас ещё сотня вопросов в очереди! — трясли они бумажками, вываливающимися изо всех карманов. — Ждите или покупайте подписку на индивидуальное обслуживание.