Удивительно, почему он до сих пор держал его в руке?

В дверь мастерской громко и требовательно постучали.

— Войдите! — крикнула Беатрис, продолжая смешивать на палитре краски. Она уже минут пятнадцать пыталась добиться желаемого оттенка.

Скрипнула открывшаяся дверь, и за спиной художницы раздались тяжелые мужские шаги. Затем посетитель откашлялся. Однако Беатрис по-прежнему не обращала на визитера ни малейшего внимания, сосредоточившись на палитре.

— Бетти, милая, — вкрадчиво произнес мужчина, как будто опасаясь вызвать гнев художницы тем, что оторвал ее от творческого процесса.

Беатрис вздрогнула. Адам! Надо же, а она-то надеялась, что ей не придется объясняться с бойфрендом! Ей хотелось, чтобы Адам просто-напросто исчез из ее жизни, понял, что он больше не нужен Беатрис, перестал звонить и приходить.

И как сейчас все это не вовремя! Замысел нового полотна только что дозрел в ее голове. Беатрис даже отпросилась с работы чуть раньше обычного, чтобы не упустить уникальный момент рождения чуда, творческой искры.

Конечно, авангардная живопись — ее призвание и смысл жизни, но, чтобы хоть как-то сводить концы с концами, необходим презренный металл. Беатрис зарабатывала его в небольшом полиграфическом предприятии, специализировавшемся на выпуске поздравительных открыток. Нельзя сказать, что Беатрис насиловала свою волю и изнывала от тоски на рабочем месте. Напротив, иногда она так увлекалась созданием очередной почтовой карточки, что готова была сидеть на рабочем месте допоздна.

Безусловно, она мечтала о всемирной славе и миллионах, вырученных на аукционах за свои полотна. Но в отсутствие признания Беатрис утешала себя тем, что великие творцы прошлого иной раз еле находили кусок хлеба на обед, с тем, чтобы потом, после ухода в мир иной, обрести всемирную славу. Однако Беатрис не устраивала подобная перспектива. И посмертные лавры Ван Гога казались ей горькой иронией над несчастным и нищенствующим при жизни художником. Беатрис твердо верила, что когда-нибудь настанет и ее звездный час. Какой-нибудь арт-дилер, случайно забредший в ее небольшую мастерскую на мансарде, по достоинству оценит ее творчество и рискнет вложить в него свои денежные средства. И тогда…

— Бетти, ты слышишь меня? — Голос Адама вырвал ее из патоки грез, резко швырнул в жестокую реальность. Реальность, в которой ей предстоял неприятный разговор с любовником.

Художница с неохотой отвернулась от мольберта и устремила взгляд больших зеленых глаз на смущенного и неуверенно топчущегося на пороге мужчину.

— Да, Адам. В чем дело? — спросила она так, будто и не случилось ничего особенного.

— Бетти, я видел тебя на улице… — неуверенно начал Адам.

— Какое событие! — язвительно заметила Беатрис. — Не ошибусь, если предположу, что помимо тебя, меня сегодня видели еще несколько тысяч прохожих. Это все, что ты хотел мне сообщить? Извини, но я крайне занята. — Беатрис снова повернулась к мольберту.

— Бетти, зачем ты издеваешься надо мной? Я ведь люблю тебя. Мне было больно видеть тебя с другим мужчиной. Кто он? Скажи, ты любишь его? — Адам не на шутку нервничал. Голос у него слегка дрожал.

Господи, до чего это пошло и банально! — промелькнуло в голове Беатрис. Ненавижу мелодраматичные сцены. Ну почему Адам такой зануда? Неужели он сразу не понял, что все кончено и что я не желаю его больше знать?

Беатрис снова обернулась и, лучезарно улыбнувшись, произнесла:

— Адам, дорогой. Между нами все кончено. Прощай.

— Но почему? — недоумевал он.

Почему? Хороший вопрос, подумала Беатрис. И в самом деле — почему? Со стороны их отношения могли показаться идеальными. Адам буквально носил на руках сумасбродную художницу. Прощал ей все выходки, потакал малейшим ее прихотям. Все их друзья и знакомые считали, что Адаму давно пора поставить памятник за терпение и выдержку. Видимо, только огромная любовь давала ему силы сносить тяжелый характер Беатрис.

Адам списывал перепады ее настроения на творческую натуру. Объяснял самому себе, что такова уж природа художника — быть немного не от мира сего. Правда, Адам вовсе не считал Беатрис гением современности. Более того, он иной раз вообще не понимал, что она изобразила на очередной картине.

Временами он пытался разглядеть среди тысяч хаотично разбросанных по холсту мазков хоть какую-то закономерность и собрать их воедино в знакомый образ, но… Но, вероятно, он был, как выразилась однажды Беатрис, слишком земным человеком, чтобы по достоинству оценить ее творения.

Однако это вовсе не означало, что Адам не поддерживал свою подругу во всех начинаниях. Он старался всеми силами подбодрить и утешить Беатрис после очередного разгромного критического отзыва о ее работе. В глубине души Адам рассчитывал, что Беатрис, наконец, одумается и остепенится. Займется настоящим делом и перестанет попусту тратить время на свою мазню.

— Потому что я так захотела, — категорично заявила Беатрис.

Адам подошел ближе и вытянул руки, чтобы обнять ее, но Беатрис резко отступила назад.

— Бетти, я отказываюсь тебя понимать.

— Я вовсе не нуждаюсь в твоем понимании.

— Вот уж точно! Ты не нуждаешься не только в моем понимании, но также в моей любви, заботе и…

— …И в твоих деньгах, — закончила за него Беатрис.

— Я вовсе не это хотел сказать, — парировал Адам.

Последние несколько лет они практически жили вместе, если можно так назвать те редкие, свободные от творчества часы, которые Беатрис проводила в доме Адама. Как случилось, что они стали жить вместе, Адам вряд ли бы вспомнил. Просто в один прекрасный день его новая знакомая, необычайно красивая и экстравагантная женщина, позвонила в его дверь и попросила принести из багажника такси ее чемоданы. Вот и все. Никакого объяснения. Впрочем, Адам был только рад. Если бы дело зависело только от него, то их отношения с Беатрис стояли бы на мертвой точке еще не один месяц. А так все разрешилось довольно быстро и легко. Они стали жить вместе.

Через некоторое время Адам предложил Беатрис выйти за него замуж, но, к его величайшему удивлению, она отказалась. Другая женщина на ее месте с радостью ухватилась бы за возможность пойти под венец с преуспевающим финансистом, а Беатрис лишь молча помотала головой, поцеловала Адама в губы и поволокла его в сторону спальни. На этом разговор был закончен.

Позже Адам еще несколько раз повторил свою попытку, но каждый раз результат был неизменен. Беатрис ничего не желала знать о замужестве, домашнем очаге и детях. Однако это вовсе не мешало ей беззастенчиво пользоваться банковским счетом Адама. Беатрис не привыкла отказывать себе в дорогих мелочах. Тем более если дело касалось произведений искусства.

Адам иногда задавался вопросом, на что Беатрис тратит свою зарплату. В конце концов, полиграфическая отрасль дело прибыльное, а дизайнеры всегда неплохо зарабатывают. Но потребовать у Беатрис отчета о личных доходах означало навсегда потерять ее. Беатрис никогда не задумывалась о деньгах и не желала обсуждать связанные с ними вопросы. И если бы не регулярно снимаемые с его банковского счета крупные суммы, Адам вообще решил бы, что Беатрис и не подозревает о существовании денег: настолько безразлично она к ним относилась.

— Беатрис, ты же не решила уйти от меня? — с надеждой спросил он.

— Нет, Адам. — После минутной паузы Беатрис добавила: — Я уже ушла от тебя.

— Что ты такое говоришь, милая? — изумился он. — Все твои вещи у нас дома. Я только что оттуда.

— Вещи? — Беатрис вскинула брови, как будто впервые вспомнила о них. — Ах, вещи! Можешь оставить их себе.

Адам натянуто улыбнулся.

— Ты шутишь, Бетти? Зачем мне твои платья и косметика? Послушай, не дури. Давай поговорим: ты мне все объяснишь, и мы отправимся домой.

— Домой? — с еще большим удивлением переспросила Беатрис. — Мой дом здесь.

Адам растерялся. Конечно, Беатрис и раньше вела себя довольно странно, но сегодня она поступала наперекор всем логическим законам и правилам.