Затем он взял девушку за руку, и они вернулись в дом.

Тем же вечером Чарли честно поведал Руперту о сложившемся положении. Фиби узнала, когда Руперт сказал ей.

– Мне жаль, что поставил тебя в такое неловкое положение, – натянуто сказал он.

– В этом нет ничьей вины, Руперт. Мне приятно, что вы оба хотите, чтобы я стала вашей невестой. Это очень лестно. Вы оба знаете все мои недостатки.

– В тебе нет ничего, что могло бы вызвать раздражение.

– Ничего? – поддразнила девушка. – Помнится, ты назвал меня бесенком, когда я забралась на большой вяз в прошлом году.

Руперт слегка покраснел.

– Ты могла сломать шею.

Она взяла его руку.

– Спасибо тебе за заботу.

Мужчина накрыл ее руку своей.

– Я действительно забочусь о тебе, Фиби, но я не могу соперничать с обладателем титула. Я не буду тебе мешать...

Фиби отняла руку.

– Титул! Прекрати строить из себя размазню и оскорблять меня. Я скажу тебе то же, что сказала Чарли. – Я могу не выбрать ни одного из вас, но титулы я оценивать не собираюсь.

– Ты почти решилась выйти за меня, пока Чарли не заговорил.

– Возможно, – возразила Фиби. Из чувства справедливости она слегка поцеловала его в губы.

Он схватил ее за плечи и отчаянно вернул поцелуй.

– Выбери меня, Фиби. Выбери меня.

Она не стала протестовать, но поцелуй выбил ее из колеи. Он был слишком... слишком жадным.

А теперь история Руперта заставила ее забеспокоиться еще больше. Колкая. Предназначенная нарушить привычный образ жизни.

Словно предлагая противоядие, Чарли начал рассказывать забавную историю. Он ослабил шейный платок, а Руперт был все еще опрятен, как с иголочки. Ее могла раздражать и аккуратность Руперта, и добродушная ленца Чарли, но теперь и то и другое казалось неважным.

Тот поцелуй.

Не будь простофилей. Хорошо быть желанной для мужа.

Желает ли ее Чарли? Несмотря на слова «желанная женщина», она не видела никаких доказательств этого. Возможно, она для него просто удобна. Ему пришло время жениться, а что проще, чем жениться на девушке, которую знаешь всю жизнь; девушке, которую любят твоя мать и сестры?

Такое вполне в его стиле.

Часы начали бить полночь.

– Час ведовства! – объявила Фиби, с радостью оставляя эти мысли. – Пора устроить Выбор Самайна.

На Хэллоуин леди могла написать имена поклонников на орехах и бросить их в огонь. Если каштан загорится ровным пламенем, джентльмен окажется верным. Если орех расколется от высокой температуры, значит, мужчина непостоянен. Простая забава, но сейчас Фиби прикусила губу.

У нее никогда не находилось даже одного серьезного поклонника, чтобы проверить, а теперь их целых два, и оба рядом.

– Может, не в этом году, – сказала она.

– Посмотри правде в глаза, Фиби, – сказал Руперт, доставая два ореха из миски. – Ты должна назвать их Рупертом и Чарли.

– Нет, Руперт, – сказал Чарли.

– Он прав, – перебила Фиби. – Мы должны быть честными. Возможно, Самайн, Повелитель Мертвых, поможет мне сделать свой выбор.

Пока Руперт писал на орехах имена, Чарли сказал:

– Вероятно, не слишком мудро обращаться к мертвым богам, Фи. Возможно, они просто спят и могут ожить, если в них поверить.

– Хорошо. – Фиби вскочила на ноги, воздев вверх руки. – Восстань вновь, Самайн! Это твоя ночь, это твой обряд. Направляй мою руку.

Руперт ошеломленно уставился на нее. Фиби схватила каштаны со словами:

– Если я должна сделать это, вы оба тоже должны попытать судьбу.

– Тебе не нужно соревноваться за наше расположение, Фиби, – сказал Чарли, словно в шутку.

– Должна же быть в Лондоне некая леди, чьи лодыжки тебе нравятся.

– Возможно, твоя последняя любовница? – предположил Руперт.

Взгляды двух мужчин столкнулись – это был удар ниже пояса.

Но Чарли не обратил на него внимания.

– Милая Кларисса? Очаровательная нимфа с прекрасными лодыжками, но совсем не подходит на роль графини Кингсбери. Есть другие кандидатки. – Он написал имена на двух орехах. – Руперт?

Фиби могла сказать, что Руперт уже сожалеет о своем ехидном замечании.

– Живя так спокойно здесь, в деревне, я не могу думать ни о ком, кроме Фиби.

– А как же некая пасторальная любовница в деревне? – протянул Чарли.

Руперт вспыхнул.

– Конечно, нет.

– Тогда Нэн Грешем. Она весьма к тебе неравнодушна.

Руперт застыл, услышав это замечание.

– После сезона у нее появилось множество более важных поклонников, чем бедный я.

– Но она ни за одного из них не вышла замуж.

Фиби хотелось закричать, чтобы прекратить это.

– Я напишу имя Нэн, – сказал Руперт, одаривая Фиби одним из своих мрачных, многозначительных взглядов. – В конце концов, мисс Грэшем – единственная леди в Хартфордшире, которая может поспорить с Фиби в привлекательности.

– В самом деле, Руперт, – сказала Фиби, – ты слишком преувеличиваешь.

– Красота в уме, который ее созерцает, – указал он.

– Спорно, – заметил Чарли. – Мне наплевать на Нэн Грешем, но не могу не отметить ее ошеломляющую красоту.

– Ты тоже написал ее имя? – спросила Фиби, вздрогнув от язвительных ноток в собственном голосе. Как приятная традиция превратилась в такое? Мелькнула мысль, что не стоит этого делать, но девушка ее отбросила. – Давайте обратимся к Самайну с просьбой сделать выбор.

– Фиби... – запротестовал Чарли, возможно, чувствуя ту же самую неловкость.

– Покончим с этим, – сказал Руперт. – Один, два, три...

– Самайн! – закричали они и бросили свои орехи в огонь.

Бог захохотал.

Жалкие смертные напрасно назвали его имя. Так пусть увидят, что из этого выйдет.

* * *

Фиби, Чарли и Руперт отстранились от внезапной жуткой огненной вспышки, но потом пламя опало.

– Просто сквозняк от нашего движения, – несколько встревоженно заметил Чарли.

Фиби проследила за своими жертвоприношениями. Орех, помеченный как «Руперт», упал в центре и быстро занялся. Тот, что был отмечен как «Чарли», откатился назад, к краю решетки. На мгновение она подумала, что каштан сейчас полностью выкатится из огня, и что бы это могло значить, она не знала, но потом орех остановился у железной жаровни. «Руперт» почти сгорел, медленным и ровным пламенем, как и можно было ожидать, а «Чарли» едва опалило.

Тем временем, один из орехов Чарли разломился пополам.

– Вероломная девчонка, – заметил он. – Обе твоих возлюбленных ровно горят, братишка. Возможно, ты еще не определился в своих привязанностях?

– Просто у меня твердый и ровный характер. А бездельники вроде тебя больше привлекают легкомысленных.

– Легкомыслие вообще очень забавно, так что, как видишь, я не жалуюсь, – Чарли вгляделся в огонь и встал. – Древние боги не возродились ради нас, так что, я отправляюсь в кровать, а бедная Фиби остается не солоно хлебавши.

В этот момент орех на краю очага рассыпался на сотни крошечных кусочков.

Воцарилась тишина. Фиби задумчиво рассматривала частички ореха, разбросанные по очагу, став жертвой уймы тревожных мыслей, потом она оглянулась на братьев. Руперт выглядел смущенным, несомненно, пытаясь скрыть свой триумф. Чарли нахмурился и изящно пожал плечами.

– Я не удивлен. Как ты сказал, я бездельник и, конечно, непостоянен в глубине души. Доброй ночи.

Фиби с изумлением наблюдала, как он вышел из комнаты.

Руперт собрал кусочки ореха с ковра.

– Это всего лишь глупое суеверие, Фиби.

– Но и столь же неплохая подсказка, как и любая другая. – Важнейшей и отрезвляющей мыслью Фиби стала та, что Чарли пожал плечами и непринужденно ушел, что доказало – тест верен. Его на самом деле ничего не заботит, в отличие от Руперта.

Руперт встал.

– Ты имеешь в виду, что выйдешь за меня замуж, Фиби?

Она приподняла подбородок.

– Да.

Мужчина сердечно и тепло улыбнулся, и девушка сказала себе, что она, должно быть, поступает правильно, раз вызвала такое счастье. Руперт нежно поцеловал ее и проводил из комнаты.

Они пересекли холодный холл, и это ощущение правильности исчезло. Разве она не должна чувствовать восторг? Должно быть, мысль о том, что завтра объявят о помолвке, лишила ее счастья. Чарли будет больно.

Вздор. Единственное, что причинит боль Чарли Брюису, это необходимость искать новую, менее удобную невесту.

У двери ее комнаты Руперт вновь нежно поцеловал ее руку.