Райан присел на край стола и прислушался к завыванию ветра за окном. По стеклу стучала ветка. Тук-тук-тук. Он посмотрел в окно: клонились на ветру голые ветки. Райан задумался, сможет ли он справиться с прежними взрывоопасными эмоциями, удастся ли ему совладать с вновь возникшими подозрениями и достаточно ли у него сил, чтобы хотя бы попытаться это сделать.

Ветка, словно костлявый палец, стучала в окно, стараясь привлечь его внимание. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.

Пришедшая на ум мысль разбудила его.

– Черт. – Эй-Джей попытался сесть. – Как я мог свалять такого дурака! – Он еще не совсем проснулся в своей кровати в номере гостиницы «Де-Мойн Холидэй Инн». Эй-Джей попытался собраться с мыслями. Потом он выбрался из кровати и подошел к телефону. – Ало, Ало, – вслух произнес Тигарден, ища номер личного телефона Мики. Номер нашелся на визитной карточке, засунутой в бумажник.

– Алло? – прорычал голос в трубке.

– Мне необходимо поговорить с Мики Ало.

– Он спит.

– Скажите ему, что звонит Эй-Джей Тигарден.

– Минутку.

Ему пришлось подождать.

Он воспользовался этим, чтобы собраться с мыслями. Эй-Джей начал притоптывать ногой, нервная энергия действовала словно кислота в аккумуляторе. Он думал об определяющем событии, которое бы смогло завоевать большую часть электората. Определяющее событие – это такое событие, которое немедленно расскажет публике, что представляет из себя кандидат. Джесси Джексон вернул домой заложников с Ближнего Востока. А Клинтон постригся на взлетной полосе в Лос-Анджелесе. И то и другое стало определяющим событием. Народ немедленно на это клюнул. Дебаты помогли Хейзу подняться. Утром все будут говорить о нем. А пока внимание нации привлечено к нему, Эй-Джею необходимо что-то весомое, чтобы доказать, что слова Хейза – правда. До него это дошло во сне. Спустя мгновение Мики снял трубку, его голос звучал сонно.

– Да…

– Это Тигарден.

– Да…

– Эта проблема с забастовкой «дальнобойщиков», вы имеете к этому отношение? – спросил он, зная, что обычно водители-«дальнобойщики» и бандиты действуют заодно.

– Не по телефону.

– Мне необходимо об этом поговорить прямо с утра. Вы не пожалеете.

– Где вы остановились?

– «Де-Мойн Холидэй Инн», номер четыреста семьдесят шесть.

В трубке раздались гудки. Эй-Джей Тигарден снова улегся в кровать.

«Черт, – подумал он, – это было великолепно».

В семь часов утра Тони Нью-Йорк постучал к нему в номер. Эй-Джей поднялся, открыл дверь и посмотрел на телохранителя с лицом наемного убийцы через дверную цепочку.

– Одевайтесь. Мики ждет в машине внизу, – приказал Тони.

Эй-Джей натянул одежду, причесался при помощи пятерни и пошел за Тони Нью-Йорком по коридору навстречу холодному утру штата Айова.

Тони Нью-Йорк провел Тигардена вокруг отеля к переполненной парковке, где два здоровяка в черных плащах стояли возле белого фургончика без окон. Они не сводили глаз с парковки, словно внимательные командиры танков в зоне обстрела. Телохранитель распахнул дверь фургона, и Эй-Джей неожиданно оказался лицом к лицу с Мики Ало. Мафиозо держал пачку орешков и бумажный стаканчик с кофе.

– Это видели? – спросил Мики, протягивая Тигардену «Де-Мойн реджистер».

Заголовок огромными буквами без засечек, набранный полужирным шрифтом, кричал:

Ниже расположился подзаголовок:

Эй-Джей уже знал, какова будет реакция. Он не спал, дожидаясь последних выпусков новостей. Все четыре телекомпании отдали предпочтение Хейзу. Все каналы показали, как Брентон Спенсер уходит со сцены, а Хейз Ричардс отточенным движением занимает его место у микрофона и говорит о своем намерении вернуть Америку избирателям, пока остальные кандидаты сидят позади него, словно подпевалы известного певца.

– Вы были правы, – заметил Мики. – Он отлично справился.

– Мы делаем свое дело. О нас будут говорить в Айове несколько дней, но если мы на этом не сыграем, то все провалится. Мы должны продолжать выгодно использовать успех, продавать его. Я нашел определяющее событие, но вам придется мне помочь.

– Что вам нужно? – поинтересовался Мики.

– Прежде чем уйти со сцены, Брентон Спенсер бросил Хейзу вызов. Пусть он, мол, попытается помирить управление и труд в забастовке «дальнобойщиков».

– Да? Ну и что?

– Я не знаю, каковы основные требования, выдвинутые на переговорах, но было бы неплохо, чтобы забастовщики пригласили Хейза сегодня вечером или завтра прилететь в Нью-Йорк. – На лице Тигардена появилась нервная усмешка. – Хейз садится в поезд. Я хочу, чтобы это был именно поезд, потому что как раз поездом жители пригорода обычно добираются до работы. Потом он въезжает в Нью-Йорк… Как какой-нибудь долбаный Цезарь в Рим. Пока все смотрят телевизор, Хейз заходит в комнату с представителями владельцев компании и представителями забастовщиков, и двери закрываются. Все думают, что у него ничего не выйдет… Что Ричардс просто мусор. А потом – вуаля! – двери открываются, и два часа спустя выходит Хейз с главой союза этим толстым парнем Бадом Ренником с одной стороны и главой профсоюза «дальнобойщиков» с другой.

– Томом Бартелом, – подсказал Мики.

– Верно. Сделка заключена. Они зарыли топор войны. Все улыбаются. Грузовики снова тронутся в путь. В Мадвиле радость. Если мы выберем правильно время, я смогу въехать на этом пони через Нью-Гэмпшир прямо в «супервторник», до которого осталось две недели.

Мики посмотрел на Тигардена.

– На кон поставлено слишком много денег. Эти парни зациклились на километраже и почасовой оплате. Их очень трудно помирить.

– Я уверен, что проблемы есть, но вы сказали мне, что хотите видеть Хейза в Белом доме. И вам не важно, во сколько это обойдется. Мне нужно это.

Мики взглянул на часы, потом изучающе посмотрел на умника-«инсайдера» перед ним.

– Ладно, дайте мне сделать несколько звонков. Я с вами свяжусь.

– Вы должны это сделать. Мне плевать, что вам придется пообещать «дальнобойщикам», мы ими займемся потом, когда Хейз будет сидеть в Белом доме. Послушайте, это наш шанс. Хейз станет в глазах всех человеком дела. Вот так Хейз Ричардс снова заставит Америку работать. Это как раз соответствует его лозунгу. Сделайте это.

– Вы хотите чего-нибудь еще? Может, мне устроить так, чтобы Хейза выбрали Папой Римским?

– Он не согласится на тот пост, где нельзя трахать секретарш, – улыбнулся Тигарден. – Но у меня есть еще одна идея.

– Выкладывайте.

– После нашего успеха в этом штате, за нас возьмутся люди Скатини. Он оглянется через плечо и увидит за собой Хейза, набирающего очки, и сенатор начнет суровую игру… Он станет копаться в повседневной жизни Род-Айленда. Возможно, ему удастся найти женщину, которая провела веселые выходные с губернатором, и теперь жаждет оказаться на обложке журнала «Пипл». Мы не должны этого допустить.

– И как мы это сможем сделать?

– У нас среди кандидатов есть парень по фамилии Скатини. Это итальянская фамилия – без обид, – он итальянец из Нью-Йорка. Было бы неплохо, если бы все стали думать, нет ли у Лео Скатини связей с мафией. Это заставит его защищаться последние две недели перед предварительными выборами, пока пресса будет перемывать ему косточки в поисках соуса для равиоли.

– В самом деле? – произнес Мики. Он начал всерьез уважать этого неряшливого мужика, сидящего рядом с ним.

– Да, в самом деле. Вдруг кому-нибудь из ваших знакомых захочется очиститься, сделать публичное признание.

– Как насчет кого-нибудь, кто сейчас под судом за подкуп должностного лица? Может быть, ему заявить о связях Скатини со свидетельского места, под присягой?.. – Мики подумал о проходящем сейчас в Нью-Йорке судебном процессе. Там у него были хорошие отношения с защитой.