– Врача сюда. Все вон, – одновременно отдал император два приказа, пытаясь перевязать ладони женщины маленьким батистовым платочком. Толпа в миг рассосалась, оставив царственную пару в одиночестве.

– Ты испачкаешь камзол, – печально отметила Дриана, с грустью взирая на перепуганного раскаивающегося супруга.

– Зачем, зачем ты так поступила? – бесконечно спрашивал Леон, осыпая запястья Дрианы бессчетными поцелуями.

– Почему ты запер меня? – атлантка утонула в нежности его сапфировых глаз, – Кому, как не тебе, знать мое отношение к несвободе. А теперь ты пытаешься лишить меня воли, как будто я бесправная рабыня.

– Потому что я люблю тебя! – яростно выкрикнул император, прижимая к себе Дриану так, будто она в любой момент могла исчезнуть, – Я люблю тебя, как еще никого никогда не любил. Иногда я ревную тебя даже к собственному отражению. Часто я готов отдать приказ, чтобы тебя заточили в самой неприступной и надежной темнице. Тогда бы ничто не разлучило нас. Я просыпаюсь по ночам в холодном поту, думая, что мы можем расстаться, и тогда я больше не увижу тебя. Это звучит дико, но если ты уедешь на остров Ветров, то я потеряю тебя. Можешь не переубеждать меня, я никогда не был более уверен в чем-либо, как в этом. Я больше не увижу тебя, даже в следующей жизни, пойми.

– Я знаю, Леон, – простонала Дриана, чувствуя, как безжалостная тоска скручивает ей внутренности, выжимая скупые горькие слезы, – Я знаю, но я должна.

– Обещай, обещай мне что ничего не будешь предпринимать, пока не посоветуешься с Эриком, если не доверяешь мне, – жалобно попросил ее император, – Я связывался с ними. Они уже в пути, не сегодня-завтра прибудут во дворец. А на общем совете мы выработаем стратегию действия. Хорошо? Только… не делай так больше. Я не смогу жить, если стану причиной твоих страданий.

– Ладно, Леон, твоя взяла, – облегченно вздохнула Дриана, зарываясь лицом в ворот его одеяния, – Но и ты, пожалуйста, не запирай меня. А то я не отвечаю за свои дальнейшие поступки.

– Ты осталась все той же противной девчонкой, – грустно улыбнулся император, – Всегда все совершаешь по-своему, что бы тебе ни советовали. Признайся, куда бы ты отправилась, удайся твой побег? Ведь тебе надо было бы захватить еще и детей. Где бы ты взяла корабль, провизию, снаряжение?

– Я как-то не подумала об этом, – смущенно призналась женщина, покрываясь густой краской стыда, – Для меня сейчас было главное доказать твою неправоту и бессилие остановить меня в достижении цели.

Вскоре явился лекарь, который стянул резаные раны плотной повязкой и наложил душистую пахучую мазь. Леон, заметив чутким настороженным взглядом, что Дриану слегка покачивает от пережитого и потери крови, отправил ее в постель, приставив вместо охраны смешливую девушку. Та осталась развлекать императрицу, а дворец в мановение ока облетела радостная весть о примирении супругов. Дриана послушно выполняла все предписания, безропотно возложив на себя крест примерной больной, только глубоко в душе у нее копошился червь нетерпения. Она каждой клеточкой тела ощущала, как безвозвратно уходит время, приближая ее к чему-то неведомому и страшному. А справедливые слова Леона о неизбежности разлуки, которым Дриана не могла не поверить, эхом звучали в ее ушах, наполняя думы мрачными предчувствиями.

Дриана уже полностью замерзла, стоя на берегу волнующегося океана. В узкой неудобной бухте прямо перед ней медленно и величественно разворачивался небольшой быстроходный корабль. Ветер, безжалостно трепавший легкое шелковое платье императрицы, не пожалел и его паруса. Белые, слегка потрепанные полотнища, как-то враз поникли, будто перебитые крылья птицы. Матросы работали сосредоточенно и умело, скорее предвидя приказы, чем подчиняясь им. Не успело еще судно полностью остановиться в своем движении через реальность, сопровождаемый жалобным скрипом такелажа, как по трапу слетело что-то наподобие арбалетной стрелы, целящееся в императрицу.

– Тетя! – восторженно заверещал мальчуган с огромными черными блестящими глазами, преданно повиснув на ней, – Тетушка! Как я скучал по вам! Я даже молоко всегда допивал, чтобы побыстрее с вами встретиться.

– Ронни, негодник! – укоризненно пролепетал стройная белокурая женщина в ослепительном бирюзовом наряде, осторожно спускающаяся по трапу в сопровождении заботливо поддерживающего ее под локоть статного черноволосого мужчины, – Где твои хорошие манеры? Мы же тебя учили, как вести себя в присутствии императрицы.

– Извините, – нимало не смутившись, мальчик отцепился от Дрианы и затараторил, глядя в камни под ногами, – Рад присутствовать на вашей земле, премного благодарен за кров и пищу.

Отбарабанив заранее заготовленную речь, малыш вновь приник к императрице, на сей раз ограничившись тем, что вцепился ей в руку, случайно задев свежие повязки на ладонях. Женщина чуть было не вскрикнула от боли, но усилием воли сдержала себя, слегка покачнувшись по направлению к мужу. Леон встревожено покосился на Эрика, но тот, ничего не заметив, со снисходительной улыбкой внимал жене.

– Это твое воспитание, милый, – обвиняюще повернулась Наура к островитянину, беспомощно всплеснув руками, – Совсем его избаловал.

– Просто у нас троих не было детства в общепринятом значении этого слова, – вступился на защиту друга Леон, уважительным полупоклоном отвечая на его приветствие, – Вот мы и пытаемся додать детям то, чего не получили сами.

Наура, то и дело поправляя прядки, выбивающиеся из высокой прически, мило защебетала о несуществующих опасностях трехдневного путешествия. Присутствующие вежливо внимали ей, сочувственно кивая головами. Эрик же пристально вглядывался в лица Дрианы и Леона, жадно отмечая малейшие нюансы в их внешности.

Атлантка ничуть не изменилась, даже, как это ни странно прозвучит, помолодела, оставшись все той же дерзкой сумасбродной девчонкой с задорными огоньками в ярко-зеленых глазах и водопадом вьющихся темных волос. Веселья, конечно, в ней поубавилось, появилась глубинная грусть, проявляющаяся в любом неосторожном жесте. А вот Леон превратился в настоящего властителя, с жестким повелительным взглядом, который, впрочем, смягчался при виде супруги. Похоже, его любовь не только выдержала проверку временем, но и еще сильнее возросла.

Взор Эрика неожиданно упал на ладони Дрианы. От него не укрылась девственная белизна повязки, так гармонирующая по цвету с ее обликом. Не тайной остался и удрученный вид Леона, который остерегался лишний раз посмотреть на жену. Островитянин стал мрачнее тучи в мановение ока. Он попытался привлечь к себе внимание Дрианы, поймать ее взгляд, но та избегала смотреть в его сторону. Тот участок мозга, который навсегда остался за ней после битвы с Дэмиеном, оставался пуст и темен. Отчаявшись, Эрик решил применить старый испытанный метод.

– Дорогая, – ласково обратился он к Науре, – Ронни вредно так много времени проводить на холодном воздухе. Отведи его в замок, а я пока потолкую кое-о-чем с приятелями.

Мальчик откинул протестующе челку иссиня-черных волос, но не посмел возразить под строгим взором своего отца. Не стала перечить и Наура, грациозно направившись к карете, которая дожидалась высоких гостей. Побережье опустело, лишь недовольный рокот стального от ненастья океана, поверхность которого избороздила рябь мелкого занудного дождика, заполнял пространство.

– Рассказывайте, – потребовал прежним непререкаемым тоном предводителя Эрик. Странное дело, но Леон с Дрианой, смущенно потупившиеся, неожиданно ощутили себя провинившимися несмышленышами, словно и не было десяти лет пребывания у власти.

– Мне что, слова из вас клещами вытягивать? Или прикажите сканировать вас? – не выдержав, взорвался Эрик, и уже более спокойно обратился к атлантке, – Что у тебя с руками, Дриана? Неосторожное обращение с холодным оружием? А может, порезалась, когда чистила картошку?