И чем дольше я смотрела на этих двоих, тем все больше меня стала пробирать злость, так что зубами даже скрипнула от сильной досады. Этих двоих невозможно было «оторвать» от столь приятной и судя по всему долгожданной встречи. Не могу сходу так понять, что именно я чувствовала в этот момент. Обиду, досаду, а может быть что-то еще... простую девичью ревность! Очень было трудно разобраться, но вот глубокую и все сильнее нарастающую жалость к себе самой, где-то там внутри, точно ощущала. И так меня это задело, что душевных сил вот так стоять просто не оставалось.

«Нет, точно не стану я им помогать, и все тут! Сами справятся, раз никуда не торопятся»! - огорченно подумала я, принимая окончательное решение.

И развернулась, чтоб все-таки сходить на мельницу, дабы дед не наказал меня, увидев с почти пустыми руками, не считая этого злосчастного ковша. Но тут мой взгляд нечаянно упал на небольшую лавку. Из открытой двустворчатой двери, которая открывалась сверху одна дверца, и снизу другая, до меня дошли просто божественные ароматы свежей выпечки. «Булошная» Прочитала я перекошенную вывеску, прям над самой дверью. И ноги сами потянули меня туда.

Я даже не сразу сообразила, что уже нахожусь внутри полутемного помещения. На прилавке, в деревянных низеньких лотках, были выставлены булочки, ватрушки, да и просто хлеб. У меня глаза разбежались, а слюнки потекли, чуть ли не зюрком. Из-за прилавка на меня уставился маленький пекарь. В смысле маленького ростика. Я, наверное, его на целую голову выше буду.

Его не большой рост компенсировал высокий белый колпак. А на огромном животе был надет накрахмаленый фартук. Он вытирал об него свои руки. А как увидел меня, тут же заулыбался и стал нахваливать свои булочки. Как будто я сама не знаю, что это очень вкусно. Особенно голодной несчастной мне.

- Не стесняйся красавица, бери что хочешь. Ешь на здоровье!

- Спасибо! А сколько это стоит, - я указала на ватрушку с творогом.

- Восемь шенев. Всего!

- Всего!!! - поразилась я.

У меня в кармане оставалось всего пять и то, потому что я умею торговаться. В Варжке меня на рынке все торговцы за это недолюбливали, а старушки наоборот любили дюже, просили, чтоб я им сторговала что-нибудь подешевле.

- А что такое красавица, у тебя не хватает? - полюбопытствовал булочник.

- Да, - уныло ответила я. Мне так хотелось именно эту ватрушку.

- Так ты не расстраивайся, милая. Мы ведь всегда можем договориться.

Булочник странно на меня взглянул. И мне показалось, что он стал меня внимательней разглядывать. И это было неприятно, даже противно! Я развернулась, чтоб поскорее уйти.

- Стой рыбонька, ты куда? Мы ведь можем еще договориться.

- Спасибо я не буду с вами разговаривать. Меня братья на улице ждут. Они не любят, когда я надолго пропадаю.

- У тебя есть братья? - удивился тот и видимо немного расстроился этим известием. - А позволь спросить тебя, вы откуда в наших краях?

- Из монастыря «Источник».

Булочник поменялся в лице, видимо понял, о каких «братьях» я говорю. Встречаться с ними лицом к лицу у него не было особого желания (точнее совсем никакого). Я решила воспользоваться его заминкой.

- Скажите, уважаемый. А не продадите ли вы мне хоть что-нибудь за пять шенев? А то меня посылали за вкусностями, а если я не принесу их, то братья очень расстроятся. В наших краях, откуда я родом, все гораздо дешевле, чем у вас.

Мужичок стал упорно соображать, что же мне такого ответить. Дабы я не расстроилась сильно. И ему, ни дай духи, не пошла, жаловаться на высокие цены своим «братьям». А они - то, вон откуда! Да и старого монаха, он лично знал и уважал. Поэтому тот мигом шмыгнул под прилавок.

- Кажется, у меня есть то, что тебе будет по вкусу. Вот!

Из-под стола тот достал небольшой сверток их рисовой бумаги. Раскрыв его, я с нескрываемым восторгом, уставилась на небольшой кусок халвы.

«С ума сойти! Это еще лучше, чем ватрушка. С далекого детства я не ела этой вкуснятины»!

Меня только не потряхивало от радости. Я даже начала потихоньку пританцовывать возле прилавка, решив простить хамство булочника. С этим человеком не нужно портить отношения. Мне предстоит еще не раз сюда заглянуть. Я в этом была уверенна. Единственное, где делали халву, так это здесь. На шийенских землях. Старинный рецепт знали только в этих краях. Поэтому на другие земли его доставляли только лишь знати. Простому люду вкус этой замечательной сладости был не знаком.

Моя рука сама потянулась за пазуху и вытащила последние монеты, которые у меня оставались. Булочник с вожделение уставился на мою открывшуюся грудь (хоть под низом и была рубаха). Тонкая ткань не скрывала ее округлости. Я резко задернула халат, и недовольно зыркнула на мужика. А тот даже не стал отводить взгляд, нахально демонстрируя мне, что доволен увиденным.

Так захотелось позвать Грема и Ориена, чтоб те объяснили ему, что так поступать не очень хорошо. Потом вспомнила, что им сейчас не до меня, и не стала ничего говорить. Лишь молча, протянула ему монеты и, выхватив вожделенный сверточек, буквально выскочила на улицу.

«Вот ведь... У меня даже приличных мыслей не осталось на этого нахала! Все, сюда больше ни ногой! Одна, по крайней мере»!

А тут еще и парни куда-то подевались. Совсем уже оборзели. Они меня хотят тут одну оставить? Ну и ладно. Я злая и обиженная направилась на мельницу. А потом вдруг резко притормозила...

- А чего это я туда пойду? - вслух сама себе задала я вопрос. - Пусть, как только поразвлекаются, сами идут в монастырь и тащат все. Я им не помощник. Решили, что сегодня им все будет в лучшем виде. Не угадали мальчики. Потом сами с дедом объясняться будете. А мне здесь задерживаться нет смысла.

И поменяв направление, резко развернулась, дабы пойти на выход из деревни. Проходя мимо очередного домика, из-под крыльца ко мне выбежала маленькая пушистая собачонка и стала обрехивать меня. Ее звонкий лай разносился по всей округе, но сама собачка не подбегала близко, боясь меня. Я пожала плечами, и больше не обращая внимания на пушистую брехунью, отправилась восвояси.

Уже пройдя, наверное, чуть меньше полпути, по лесной дороге, как сзади я услышала конский топот. Чтоб не нарваться на незнакомцев, шмыгнула за ближайшее дерево. Когда конница проехала я выглянула, чтоб полюбопытствовать, кто это был и сколько их. Судя по сильно вздрагивающей земле и громкому шуму, не меньше семи.

Всадников было человек десять, а может и больше. Они уже наполовину скрылись за поворотом. Одеты наездники были в коричневые тоги, а поверх, кольчуги из металлических бляшек. На головах были остроконечные шлемы. Руки и ноги так же были защищены железными пластинами. В руках у каждого был щит, а за поясом, в ножнах большой меч. Черные плащи с шийенской военной символикой надетые поверх зашиты, развивались на ветру от быстрой скачки.

Вот почему земля так дрожала. Даже бока коней были защищены маленькими, округлыми пластинами из железа, соединенными друг с другом кольцами. Это давало лошади возможность передвигаться без стеснения, и не ранить своими краями круп и всадника.

«Шийенская воинская конница. Интересно, что им тут понадобилось? Нужно поспешить в монастырь. А то мало ли что может произойти».

Но тут конница повернула на разветвлении дороги и поехала в объезд монастыря. Значит, это был простой обход территорий. Ничего особенного. Меня это немного успокоила, ведь всякое случается. Я слышала, как дед говорил, о участившихся набегах на приграничные территории. Пока пограничные форды держат все под контролем, но императора они стали волновать все больше. Поэтому к границам стали собирать и подтягивать небольшие отряды войск. По всем городам и деревням приходят депеши о созыве новобранцев. Слухов было много. Но пока на открытую агрессию никто из соседних земель не решался.

А мне уже настало время двигаться дальше. И как только настал момент выйти из своего укрытия и пойти по дороге к монастырю, как вдруг сзади раздался громкий голос Грема. От неожиданности я подпрыгнула на месте. А маленькая серенькая белка, спустившаяся по стволу дерева, дабы полюбопытствовать, кто же тут стоит, шмыгнула обратно на самую высокую ветку. Что-то при этом недовольно пропищав.