Потянулись томительные часы. Прежде всего странник попытался освободить связанные за спиной руки - в пыточной имелось достаточно острых углов и небрежно торчащих скоб, которыми были скреплены бревна. Толстая веревка поддавалась плохо, но все же поддавалась; по расчетам Блейда выходило, что если хозяева отложат допрос до утра, он вполне успеет избавиться от пут.
Однако его ожидания не сбылись, прошло не более земного часа, как дверь в каземат отворилась. Впереди, с двумя факелами в руках, торжественно шествовала закутанная в плащ женщина, ростом и комплекцией напоминавшая Элию, за ней - мужчина, по виду тот же самый, что распоряжался операцией в лесу. И третьей вновь оказалась юная Наоми!
Вслед за начальством важно шагали палачи. Этих было четверо, все рослые, длиннорукие, широкоплечие, с отвисающими животами. Чресла их украшали кожаные фартуки.
Мужчина, женщина и Наоми устроились за длинным столом у дальней стены. Палачи споро и ловко, что свидетельствовало об обширной практике, подхватили Блейда под руки, водрузив его для начала на гладкий стол, и принялись приматывать руки и ноги пленника к канатам для растягивания. В камине развели огонь, на специальном противне разложили набор игл и щипцов. Один из палачей, мерзко ухмыляясь, добавил большие заржавленные клещи самого устрашающего вида.
- Будешь ли ты говорить сам, марабут? - начала допрос женщина. Блейд не ошибся - голос принадлежал Элии.
- Буду, если скажете, о чем, - мгновенно ответил странник. Пожалуй, решил он, лучше признаться, оставалось выяснить, в каких преступлениях.
Похоже, подобного от него не ожидали - мускулистые палачи даже разочарованно переглянулись, мужчина громко хмыкнул, Наоми же состроила презрительную гримаску. Вообще-то она оказалась чертовски хорошенькой, и Блейд был бы очень не прочь дать ей полное удовлетворение за убийство любимой собачки. Правда, обстановка к этому не располагала.
- Как о чем? - в свою очередь удивилась Элия. - Кличка, кто твой хозяин, зачем тебя послали к нам, как ты переплыл реку
- Зовут меня Ричард Блейд, хозяин мой именуется Джи, послали меня к вам с целью разведки, реку я переплыл обычным порядком, без всяких затруднений, поскольку пограничная стража спала, - отрапортовал странник. Эта острая игра начинала забавлять его. Было уже ясно, что угодил он в самое цветущее средневековье и никаких технологических секретов вытащить отсюда не удастся.
Ответы его повергли допрашивавших в полное недоумение.
- Какой-то странный марабут. До него ведь все молчали... - с легкой растерянностью заметил мужчина, нервно барабанивший пальцами по столу.
- И Джи... Джи... кто такой Джи? Кто-то из молодых? - Элия подняла пальцы к вискам.
"Похоже, им, не приходит в голову, что я могу лгать, - поразился странник. - Любопытная компания! Слишком доверчивая? Или они полагают все проверить с помощью дыбы и клещей?"
- Никогда не видела такого разговорчивого марабута! - подала голос Наоми.
- И что он такое несет про речную стражу? - недовольно бросил мужчина.
- Ничего удивительного, - с некоторой долей яда в голосе ответила Элия. - Ничуть не удивлюсь, если они и впрямь дрыхли! Как же иначе этот марабут мог забраться так далеко на север, а?
Мужчина мрачно промолчал, опустив голову, словно от стыда. "Несчастные пограничники! Теперь головы так и полетят!" - мельком подумал Блейд.
- Ну, а что ты можешь сказать про своего хозяина, мой разговорчивый? - почти ласково осведомилась Элия - Чем он занимается, каково его место и иерархии Великих, много ли твоих собратьев он уже сотворил?
- Сие мне неведомо, милостивая госпожа, - возможно более жалобным голосом ответил пленник. - Помню только, как явил мне Великий свой светлый лик и отдал приказ - идти на север и разведать все, что смогу. Не вели жечь меня огнем, милосердная! - рыданиям в голосе Блейда позавидовали бы актеры Королевской Оперы.
- Посмотрим, посмотрим... - проговорила Элия. - Но мне этого мало. Ладно, раз ты прикидываешься таким хорошим, марабут, я возьму тебя в работу. Мне надо понять, из чего ты сделан! Эй, вы там, тяните! - вдруг последовал неожиданный приказ.
Палачи с похвальным усердием налегли на ворота лебедок; канаты натянулись, руки и ноги Блейда приподнялись над столешницей.
- Эй, эй, господа! Зачем?! Я же все сказал!
- Какой понятливый марабут! - искренне восхитилась Элия. Встав из-за стола, она подошла к распятому пленнику. В руках у нее оказалось нечто вроде грубого деревянного циркуля.
- Давайте еще! - велела она палачам. Снова заскрипели блоки, и Блейд раздраженно дернул щекой - боль стала уже чувствительной. На лбу странника проступил пот. Не хотелось бы использовать спейсер... но если эта дама войдет в раж, придется...
Элия же с крайне довольным видом принялась мять пальцами суставы и мышцы пленника, время от времени издавая непонятные, но явно довольные восклицания. Наоми и мужчина за столом ловили каждое ее слово.
Блейд понял, что сейчас его не пытают - испытывают. Элия в тот миг показалась ему чем-то сродни лорду Лейтону; с детской непосредственностью она подвергала пыткам живое существо - с единственной целью выяснить, каков у него запас прочности.
- Так, кожа пока не рвется, - удовлетворенно констатировала женщина, подавая новый знак палачам. Те повернули барабаны лебедок еще на пол-оборота.
Теперь уже Блейду стало не до смеха. Кажется, испытание "на разрыв" будет продолжаться до тех пор, пока у него и в самом деле не начнут отрываться руки и ноги. Неужели не осталось никакого иного выхода, кроме позорного бегства?! С подобной перспективой он смириться никак не мог.
Он стиснул зубы, собрал в кулак всю свою немалую силу, всю мощь и упрямство. Будь что будет, он не сдастся без борьбы!
- Эй, хозяйка, ты что, решила проститься с жизнью? - прохрипел странник прямо в лицо Элии. - Ты знаешь, что будет, как только у меня оторвется рука или нога? Знаешь? Нет?
- Что ты такое несешь, марабут? - Элия недовольно нахмурилась, однако все же дала палачам знак остановиться.
- Как только со мной хоть что-то случится, здесь, в этих стенах, не останется ничего живого, - твердо выговорил Блейд. - Правда, меня тогда тоже не станет - и потому я говорю тебе об этом. Я не хочу умирать - по крайней мере, не хочу умирать столь глупо.