- Вы совсем с ума сошли? У нас завтра стрельбы, – обратился к однокурсникам Далок с некой иронией, тоже пропитанной мрачностью этой ночи.

- Что тебе нужно? – ответила Далин так, чтобы он понял, что его здесь никто не ждал, он был здесь лишним. Двое других присутствующих вовсе не хотели замечать абиссина.

- Да так, - вздохнул Далок, - хотел напроситься к вам в команду. На завтра.

После этих слов произошло то, чего абиссин хотел бы избежать, но все же он знал, что столкнется с этим. Мол посмотрел на него, просто сжигая его глазами. Этот забрак ненавидел командную игру как таковую – об этом знали все в Академии. И если уж ему приходилось мириться с системой обучения, принятой на Орсисе, то он не пускал в свою команду кого попало, хотя формальным лидером учитель Трезза назначал Килинди, чтобы умерить самомнение юного иридонийца. И словно саркастично смеясь над этим фактом, Мол обернулся к наутоланке и нехотя произнес:

- Ну что, капитан, нам на стрельбах нужен циклоп?

Далока передернуло.

- Вообще-то у нас за такие слова убивают, - показывая зубы, заявил он.

Он, конечно, имел право злиться, но не собирался диктовать свои законы на чужой планете – он просто сообщил факт, пусть и с некой просьбой в будущем уважать нравы его расы. Но Мол воспринял его слова как серьезный выпад. Забрак встал и сделал шаг вперед. И как он смотрел на абиссина, который был в полтора раза выше его! С таким вызовом и чувством собственного превосходства. Со сдержанной яростью. Как ему удавалось это, обычные существа не смогут понять никогда.

- Попробуй, - сказал Мол твердо и бесстрастно. - Не зря же нас здесь учат этому.

- Ой, да пошел ты! – без злобы ответил Далок, отказываясь от своих слов.

При всей гордости он не хотел ругаться и тем более драться с тем, кого уважал. И кого, если быть полностью откровенным с собой, немного боялся.

- Думаю, мы можем взять тебя в команду, - попыталась сгладить эту ситуацию Килинди.

- Да, - кивнул, соглашаясь с ней, Мол. - А Далин сейчас расскажет тебе нашу стратегию, да? – это прозвучало как приказ, распоряжение уйти с площадки. - И заберите операционное кресло, - он поддел ногой стул и удержал его на весу так, что одна ножка стула опиралась на носок его ботинка, остальные были без опоры. Выдержав пару секунд этот хрупкий баланс, забрак сделал выпад ногой вперед, стул упал на землю и проехал по площадке почти до ног Далока.

Далин послушала его. Уходя, она бросила заинтересованный взгляд на Мола, заострив внимание на серьге в его ухе.

- Операция прошла успешно, - улыбнулась она на прощанье. – Тебе идет.

Забрак ничего не ответил. Далин ушла, абиссин последовал за ней, захватив с собой стул, как его и попросили. Когда они ушли, Килинди вздохнула полной грудью. Она ждала этого момента. Она смотрела в горящие во тьме глаза Мола. В этих глазах цвета расплавленного золота было что-то необъяснимое: яростная воинственность и степенная гордость. Такая гордость, что будь Мол в ином одеянии, его манеры были бы восприняты как царственные. Великой загадкой было происхождение этого забрака, его противоречивого характера и надменного взгляда. И все это было для него органично, а не выглядело простым бахвальством. Килинди Матако настолько восхищалась Молом, что могла бы много чего сказать ему о своих чувствах. Но сейчас, имея возможность сделать это наедине с ним, в тишине, смягченной сладострастным шепотом прибоя, она молчала. Наедине с Молом ее покидал дар речи.

Забрак обратил взор в сторону моря. Он чеканным шагом пересек площадку, легко перелез через ограждение и начал спускаться по скалам вниз, к пляжу. Здесь были ворота и оборудованный спуск к морю, но Мол проигнорировал этот путь. Ему нравилось преодолевать препятствия, и потому он во всем предпочитал находить вызов. Иридониец любил трудные пути. А еще тьму. И быть как можно дальше от посторонних глаз. Килинди, направившись за ним к морю по живым камням, поняла это: он выбрал то место на берегу, где за скалами мало кто сможет заметить их двоих.

Изумрудное небо Орсиса темнело, а туман поднимался, обращаясь в тучи. Ночное море казалось какой-то непрозрачной черной жидкостью. Вдоль берега на мели в воде вспыхивали синие огни – это светились медузы и косяки рыб. Они словно заменяли звезды, которых уже не было видно в хмуром обложном небе.

Вверху теперь была непроглядная тьма. Такая же, как в душе юного забрака. Сердца его были черными, словно остывшее ядро мертвой звезды. Он сам окрасил их в этот цвет, с малых лет отдавшись Темной Стороне Силы.

Великие ситхи – те, кому действительно положено быть истинными хозяевами Галактики – таились вот тьме уже тысячу лет. Но это вовсе не был растраченный впустую миллениум: приверженцы Темной Стороны копили силы и разрабатывали Великий план отмщения своим врагам – Ордену Джедаев. Джедаи – самопровозглашенные защитники мира и справедливости, слабаки, возомнившие, что знают Силу! На самом деле они не знали ее никогда! Они всегда боялись тех необъятных возможностей, которые она могла открывать. Лишь ситхи познавали Силу в полной мере, они хладнокровно смотрели в самую глубину тьмы, они подчиняли Силу себе, преумножая собственное могущество. И их победы Сила вознаграждала абсолютной свободой.

Первое правило, которое касалось Ордена Ситхов, гласило, что их может быть только двое. Учитель и ученик. И никого более. Двое на всю Галактику. Сложно даже вообразить, насколько исключительными должны быть те, кто удостаивался чести познать этот путь. И юный Мол был учеником Лорда Ситхов. Он постигал Темную Сторону, и вся его жизнь, все его действия и помыслы строились на Ее фундаменте. Поэтому он был тем, кем он был. Подобный мертвой звезде – темный и холодный внешне, но величественный и притягательный для тех, кто имел храбрость приблизиться на достаточное расстояние. А в глазах прочих – жалких обывателей – он был просто высокомерным и безразличным к окружающим, что было ему на руку.

Ситх должен жить страстями, но быть притом хозяином своих страстей. Если же они возьмут верх над ним, из них не получится черпать силы. Ситх ценит превыше всего свою свободу, и потому не формирует привязанностей. Кроме как к учителю, но лояльность к нему – это лояльность к Темной Стороне, просто в одном из тысяч Ее обличий и воплощений, до той поры, пока Ей это нужно.

Мол не смог бы сказать, что его привязанность к учителю – Дарту Сидиусу – выходит за эти рамки. Ему вовсе не с чем было сравнивать эти отношения до его прибытия на Орсис. А связи, которые он формировал здесь, не были столь прочны, так что все казалось закономерным.

Сильных чувств забрак здесь не питал ни к кому. Даже будь то ненависть – его ненависти были достойны только джедаи. Вечные враги, которых он даже видел, но пока не имел возможности сойтись в битве с кем-либо из них. Как он рвался скрестить клинки с лучшими из них, пожалуй, знал лишь Дарт Сидиус. Это была именно та страсть, что питала юного ситха.

Из тех же, кто вызвал у Мола некоторый интерес, можно было назвать двух существ. Первым был Трезза, директор Академии, фаллиин солидного возраста. Отменный боец, которому не было равных среди преподавателей Орсиса, к тому же исполненный жизненной мудрости. Фаллиин, конечно, уступал во всем этом великому Дарту Сидиусу, но все же заслуживал уважения. А второй…