Тихий океан никого не оставляет равнодушным. Он поражает воображение каждого, кто впервые сталкивается с ним лицом к лицу, и, устрашив слабого, внушает сильному духом неистребимое желание дерзать в поисках ответа на его загадки.

Тайны океана скрыты не только в его глубинах, в наше время влекущих к себе ум исследователей не менее властно, чем космическое пространство. Большие и малые острова, разделенные многими сотнями и тысячами морских миль, тоже ставят перед учеными немало вопросов. Например, как попали на них люди, не владевшие современной навигационной техникой и решившиеся бросить вызов стихии, отправившись в неведомые дали на свой страх и риск?

Известный полинезийский этнограф Те Ранги Хироа называл этих людей, своих предков, Викингами Солнечного Восхода. Их история складывалась во многом иначе, чем история народов, населяющих другие земли, и опять-таки прежде всего потому, что обжитые ими острова были совершенно не похожи на иные земли. Объективные условия существования людей позволили истории произвести здесь гигантский по своим масштабам и совершенно уникальный эксперимент, которому можно присвоить кодовое название «Человек в океане». Нужно ли говорить о том, какой огромный интерес представляет он для ученых, стремящихся познать общее и особенное в закономерностях развития человеческого общества и его взаимодействия со средой?

Но алгоритм анализа результатов эксперимента был сформулирован, не сразу. Первыми, кто своими глазами увидел жителей далекой Океании и познакомился с некоторыми сторонами их культуры и быта, были не этнографы и историки, а мореплаватели. Они открывали для европейцев архипелаги южной части Тихого океана и фиксировали увиденное в дневниковых записях, которые при всей их ценности для науки были лаконичны, отрывочны и поверхностны. К сожалению, неумение правильно понять наблюдаемое иногда приводило этих первооткрывателей к трагическому исходу. Ведь даже капитан Дж. Кук, отличавшийся от многих своих коллег широтой кругозора, не смог разобраться в истинном смысле «склонности островитян к воровству», вступил с ними в вооруженное столкновение, был убит и съеден.

Пожалуй, особое место среди ранних сообщений об Океании и ее обитателях занимают записки английского матроса У. Маринера, в начале XIX в. в результате кораблекрушения оказавшегося на одном из островов Тонга в Полинезии и прожившего там длительное время. В записках Маринера содержатся в высшей степени ценные сведения об образе жизни тонганцев, еще не испытавших воздействия европейской культуры, довольно подробно описывается сложная система социального устройства тонганского общества; многие наблюдения англичанина подтвердились в ходе позднейших исследований.

Вслед за мореплавателями в Океанию пришли миссионеры. Вряд ли было бы справедливым утверждать, что все они в своёй деятельности руководствовались корыстными политическими мотивами, хотя объективно в немалой степени способствовали созданию условий для последующих колониальных захватов. Среди ранних миссионеров, несомненно, были люди, по-своему желавшие добра островитянам и тем не менее помимо своей воли причинившие им немало зла. Казалось бы, что плохого в том, что проповедники настойчиво распространяли среди своей паствы европейскую одежду? Они добились немалых успехов в борьбе против обычая ходить полуобнаженными, не подозревая о том, что в условиях влажного тропического климата платье, промокшее от дождя и высыхающее на теле человека, может стать источником массового распространения туберкулеза. Усилия миссионеров, направленные на искоренение «дурных» нравов, наряду с импортированными венерическими заболеваниями и алкогольными напитками привели к резкому сокращению численности населения на многих островах Океании. Тенденциозное отношение к традиционным нравам и обычаям местных жителей мешало миссионерам правильно понять особенности их культуры и социального строя. Поэтому в ряде случаев они оказали дурную услугу человечеству, способствуя формированию ошибочных представлений о характере общества островитян. Миссионеры, например, ввели в заблуждение одного из основоположников современной этнографии Л. Г. Моргана, который с их слов отнес гавайцев к числу самых примитивных народов Земли; потребовались десятилетия, чтобы исправить эту невольную ошибку ученого.

Но начиная с середины XIX в. исследователи уже не довольствуются информацией об Океании, полученной из вторых рук. Они сами отправляются в путь, чтобы познакомиться с жизнью ее населения непосредственно на месте. Этим было ознаменовано начало нового этапа в изучении народов Океании. К сожалению, многое в культуре островитян к этому времени уже изменилось под влиянием колонизации. На карте региона оставалось очень мало мест, где еще не ступала нога европейца. Одним из таких мест была Новая Гвинея, о жителях которой ученые почти ничего не знали. Было известно лишь, что папуасы, населяющие остров, относятся якобы к особой «пучковолосой» расе, занимающей промежуточное положение между современным человеком и его животными предками. Молодой русский антрополог Н. Н. Миклухо-Маклай интуитивно был против этой расистской теории, но не располагал фактами, способными опровергнуть ее. Поэтому в 1871 г. он решил отправиться на Новую Гвинею, чтобы изучить физический тип и культуру папуасов. Это был подлинный научный подвиг, потребовавший от исследователя не только смелости, но и умения преодолеть все трудности и лишения. Миклухо-Маклаю удалось доказать беспочвенность причисления папуасов к низшей расе. Самым простым и наиболее убедительным аргументом в пользу его точки зрения был тот факт, что он сумел найти общий язык с жителями Берега Маклая, подружиться со многими из них. «Сколько мне известно, — писал ученому Л. Н. Толстой, — вы первый, несомненно, опытом доказали, что человек везде человек, т. е. доброе, общительное существо, в общение с которым можно и должно входить только добром и истиной, а не пушками и водкой».

И все же вплоть до начала 20-х годов XX в. лишь отдельные архипелаги Океании были охвачены этнографическими исследованиями, методика которых к тому же была еще далека от уровня современных требований. Существенный перелом в этом отношении произошел вскоре после того, как по инициативе сотрудников Музея Б. Бишоп в Гонолулу были начаты систематические экспедиции для сбора этнографических данных о населении Океании. В 50-х годах ученые впервые обратили внимание на находки неолитической керамики близ деревни Лапита на западном побережье Новой Каледонии, сделанные еще в 1909 г.; сегодня проблема «керамической традиции лапита» стала одной из центральных в археологическом изучении прошлого Океании.

Накопление этнографических, археологических, лингвистических и других материалов, в той или иной мере проливающих свет на историю заселения островов Тихого океана, поставило перед специалистами новую задачу — попытаться систематизировать все эти разнородные свидетельства; согласовать выводы, сделанные на основании отдельных групп источников; охватить единым взглядом все, что к этому времени было известно об истории данного региона. Одним из ученых, взявших на себя эту задачу, стал Питер Беллвуд, книга которого предлагается вниманию читателя.

Беллвуд родился в 1943 г. Учился в Кембриджском университете. Еще в 60-х годах начинающий исследователь заинтересовался вопросами древнейшей истории Юго-Восточной Азии и бассейна Тихого океана. Работая преподавателем в Оклендском университете (Новая Зеландия), Беллвуд принял активное участие в археологическом изучении различных районов Океании, преимущественно Полинезии. Результатом его исследований явились статьи, опубликованные в начале 70-х годов. А в 1975 г. на страницах журнала «Каррент антрополоджи», издаваемого Международным союзом антропологических и этнографических наук, появилась статья Беллвуда «Доистория Океании». Она представляла собой краткое изложение основных взглядов автора, к которым он пришел как на основании собственных изысканий, так и в результате обобщения всей имеющейся литературы. Редакция журнала, о котором идет речь, обычно рассылает экземпляры рукописей специалистам-экспертам и их отклики публикует одновременно с материалом, легшим в основу дискуссии. Благодаря этому мы можем судить о том, как приняли наиболее авторитетные ученые работу молодого археолога из Новой Зеландии. Все пятнадцать рецензентов, среди которых можно выделить американцев У. Солхсйма II, Р. Шатлера, К. Эмори, канадца Р. Пирсона, финна А. Коскинена, были единодушны во мнении, что Беллвуду удалось осуществить намеченную им цель: обобщить важнейшие результаты изучения истории Океании, причем сделать это лаконично и четко. Разумеется, археологи и этнографы любят спорить ничуть не меньше, чем их коллеги, работающие в других областях, и Беллвуду пришлось в ответе оппонентам отстаивать свою точку зрения по ряду частных проблем. Но это лишь усилило интерес к его весьма удачной работе.