Океания — зона значительного географического разнообразия. На западе лежит Новая Гвинея, второй по величине остров мира. Восточнее, вплоть до о-ва Пасхи, размеры островов уменьшаются, а расстояние между ними увеличивается. Остров Пасхи расположен в 4 тыс. км от Южной Америки и в 2,5 тыс. км от о-ва Питкэрн, который до появления в Тихом океане европейцев был ближайшим к нему населенным местом.

Геологически Океания делится «андезитовой линией», которая проходит к востоку от Новой Зеландии, Тонга и Фиджи, огибает с севера Соломоновы острова, архипелаг Бисмарка и Новую Гвинею и далее восточнее острова Яп и Марианских островов поворачивает на север. Западнее этой линии располагаются острова, сложенные из вулканических, метаморфических и осадочных пород. Полоса активного вулканизма протянулась от Новой Зеландии на север через Новые Гебриды, Соломоновы острова и архипелаг Бисмарка. И даже в доисторической Новой Зеландии плодородные вулканические почвы заметно влияли на размеры народонаселения, хотя в гораздо меньшей степени, чем на Яве. К востоку от «андезитовой линии» лежат поднявшиеся со дна моря базальтовые острова, вулканы которых извергают больше лавы, чем пепла. Активные вулканы в этом районе расположены только на Гавайях. Помимо вулканических островов встречаются атоллы, которые из-за небольших. размеров и слабого развития почвенного покрова в целом являются наименее благоприятным местом для жизни людей. Маршалловы острова, насчитывающие 1156 островков, площадь каждого из которых в среднем 0,16 кв. км, а совокупная площадь 180 кв. км, — это атоллы.

К востоку от Новой Гвинеи заметно уменьшается число видов фауны и флоры. Например, на Новой Гвинее встречается более 550 видов сухопутных птиц, а на о-ве Хендерсон (вблизи о-ва Питкэрн) их всего четыре. Кроме летучих мышей, в Полинезии нет эндемичных сухопутных млекопитающих, флора тоже сильно обеднена.

На атоллах с их бедной, малоплодородной почвой могут существовать лишь немногие виды растений. Поэтому плохо пришлось бы первопоселенцам, если бы они не привёзли с собой одомашненных животных и культурные растения.

Океания, за исключением Новой Зеландии и нескольких небольших островов, как Рапа и Пасхи, лежит в тропической зоне. Количество осадков на разных островах различно. В экваториальном поясе к востоку от о-вов Гилберта они выпадают редко, а в некоторых местах Меланезии и на Каролинских островах очень обильны (до 4 тыс. мм в год). На климат оказывает влияние и рельеф местности: на высокогорных островах, расположенных в открытом океане в области пассатов, наветренная сторона отличается повышенной влажностью, а подветренная — сухостью.

Вообще же в Микронезии и Полинезии меньше природного и культурного разнообразия, чем в Меланезии и Юго-Восточной Азии. Уже давно замечено, что природная и культурная однородность, малые размеры, изоляция и короткая история заселения позволяют рассматривать их как естественные лаборатории. Мы знаем, чем и почему таитяне отличаются от маори, но плохо понимаем причины культурной дифференциации, скажем, на Новой Гвинее и Соломоновых островах.

Многие археологи, изучающие древние культуры и цивилизации Старого Света, стараются реконструировать общества, которые не имеют прямых культурных, языковых или даже антропологических потомков в современности. Иное дело Океания, где почти всюду живут прямые потомки доисторического населения, сохраняющие свои языки, правда наполненные недавними заимствованиями, а также свои культуры и соматические черты. Особенно это касается центральных горных районов Новой Гвинеи. На территориях древних цивилизаций Юго-Восточной Азии картина, естественно, не столь ясна, поэтому специалист, изучающий доисторию, на свой страх и риск игнорирует достижения лингвистики, антропологии и этнографии. Зато с развитием современных археологических исследований он может гораздо шире привлекать данные смежных наук, не прибегая к миграционистским и иным упрощенным построениям, модным в первой половине нашего столетия.

По образованию я археолог и поэтому не извиняюсь за то, что археология в этой книге превалирует. Наряду с палеоантропологией археология имеет дело с непосредственными остатками прошлого. Лингвисты, генетики и этнографы часто высказывают полезные предположения о прошлом, но за отсутствием письменных источников эти предположения основываются на изучении современности.

Каковы современные языковые, антропологические и культурные явления? Языки Юго-Восточной Азии и Океании объединяются в несколько групп высшего порядка, называемые либо семьями, либо филами. Наиболее распространенная семья — австронезийская. Она охватывает огромный регион, включающий

Малайзию, Индонезию, Филиппины и Океанию, кроме некоторых западных областей Меланезии, прежде всего значительной части Новой Гвинеи. Австронезийские языки известны на юге Вьетнама и на Мадагаскаре. Языки материковой Юго-Восточной Азии входят в мон-кхмерскую, вьетнамскую, (тайскую-) кадайскую, мяо-яоскую, а в настоящее время и китайскую семьи, языки Новой Гвинеи и близлежащих меланезийских островов — в папуасскую, или неавстронезийскую, семью.

По антропологическому признаку регион делится иначе. Меланезия, так же как и Австралия, заселена австралоидами, которые окружены монголоидами, хотя границы между ними и нечеткие. Ареал монголоидов протянулся от Юго-Восточной Азии до Полинезии. Ясно, что языковые и антропологические показатели выделенных здесь крупных группировок не совпадают.

Гораздо труднее классифицировать многочисленные общества, имеющие различные социальные обычаи и материальную культуру. Большинство доисторических обществ в изучаемом регионе были невелики по размеру, основывались на родственных связях и были довольно консервативными. Системы родства отличались значительной вариативностью, и, хотя материальная культура позволяет выделять такие крупные области, как Индонезия, Меланезия и Полинезия, я воздержусь от доказательств этого. Вместе с тем сложность политической организации в Полинезии в доколониальный период позволяет говорить о «полуцивилизации». Следует учитывать также, что большинство этнических групп, т. е. групп, сознающих свое единство, определяет себя в основном по языку. Надо иметь в виду и то, что антропологические типы, языки и культуры не обнаруживают четких связей друг с другом.

Я останавливаюсь на этом потому, что первые главы книги посвящены антропологии, языкам и культурам, рассматриваемым вне связи с археологией. Каждая из этих глав дает какую-то информацию о прошлом, но связать все эти данные в единое целое нет возможности. Антропологи делят расы на группы разного иерархического порядка; предметом их исследования является и индивид, который представляет собой уникальное сочетание генов. Лингвисты также подразделяют языковые семьи на группы, довольно дробные, вплоть до диалекта. Этнографы начиная с племени доходят до общин, семей и даже отдельных людей. Для всех этих дисциплин весьма остро стоит проблема таксономических границ: антропологи имеют дело с клинальной изменчивостью, лингвисты — с диалектными цепями, этнографы — с культурными градациями. Для установления резких границ обычно требуются или длительная изоляция, или такие процессы, как завоевание и экспансия, приводящие к соприкосновению несходных явлений. Когда этого нет, антропологические, языковые и культурные показатели сложнейшим образом переплетаются. В некоторых районах Океании, отличающихся Географической дробностью, подобные проблемы не возникают. Именно вследствие изоляции сложилась языковая, антропологическая и культурная однородность полинезийцев, которые являются потомками небольшой группы пришельцев, застрявших в географическом тупике, но и здесь трехтысячелетнее развитие привело к вариативности. Тем не менее отдельные примеры можно использовать, по крайней мере теоретически, для изучения темпов дифференциации языков и культур, когда известны время и место общего происхождения и длительность последующей изоляции. Правда, при этом из-за воздействия особенностей природной среды и целого ряда случайных факторов на указанные процессы результаты исследования не всегда могут быть достаточно надежны.