Языки Полинезии. Полинезийские острова невелики, все они были заселены относительно недавно — позже, чем острова Меланезии, поэтому диалектные цепи отсутствуют. Полинезия — это область высокой языковой однородности, с четко выделяемыми языками, чрезвычайно удобными как материал для сравнительного анализа. Классификация полинезийских языков разработана С. Элбертом, К. Эмори, И. Дайеном, Э. Поли и Р. Грином [394; 416; 382; 1071; 579].

Выше уже говорилось, что язык — предок фиджийского и полинезийских был локализован на Фиджи около 1500 г. до н. э. Видимо, приблизительно в 1300 г. до н. э. единый язык, который Принято называть ранним праполинезийским, уже имел хождение в самой Полинезии, судя по всему — на островах Тонга.

К началу I тысячелетия до н. э. носители этого языка могли переселиться с Тонга на Самоа; затем в течение нескольких столетий эти полинезийские колонии поддерживали взаимные контакты но никак не общались с фиджийцами и другими меланезийцами Период изоляции, предшествовавший дальнейшему продвижению на восток, мог длиться 500—1000 лет. Именно за это время в древних полинезийских языках появился ряд инноваций, которые теперь столь четко характеризуют современные полинезийские языки и позволяют легко выделять их среди других языков Океании. Современные полинезийские языки представлены 16 языками «полинезийского треугольника» и 14 языками так называемое Внешней Полинезии.

Прежде чем перейти к подробному рассмотрению семьи[65] полинезийских языков, остановимся на некоторых праполинезийских реконструкциях, которые позволяют судить об образе жизни ранних полинезийцев. Праполинезийский — это язык, на котором говорили люди, составившие первый миграционный поток, исходной точкой которого была локализация раннего праполинезийского языка. Как будет показано ниже, праполинезийский с достаточной степенью вероятности может быть локализован на Тонга около I тысячелетия до н. э., т. е. непосредственно перед первым заселением Самоа. В настоящее время реконструировано около 2 тыс. слов праполинезийского словаря [1422; 1076]. Несомненно, носители праполинезийского жили на вулканическом острове, окруженном коралловым рифом. Они держали собак, свиней, домашнюю птицу, выращивали хлебное дерево, бананы, кокосовые пальмы, таро, бумажную шелковицу (Brussonetia papyrifera), из луба которой изготавливали тапу. Эти люди были искусными рыболовами, плавали на лодках с балансиром, пользовались луком со стрелами, пращой и копьем, возможно, умели строить укрепления. Они ставили свои дома и святилища на земляных насыпях и каменных платформах, но еще не жили поселками. Это лишь несколько фактов, явствующих из реконструированной праполинезийской лексики, которая позволяет также судить о географической среде, характере земледелия, навигационных и метеорологических, астрономических и бытовых знаниях древних полинезийцев.

Генеалогическое древо полинезийских языков свидетельствует о том, что ранее всего были заселены о-ва Тонга; именно с них шла затем колонизация Самоа и изолированного острова Ниуэ (последний, согласно глоттохронологическим оценкам, заселен в начале I тысячелетия н. э.)[66]. К этому времени праполинезийский распался на две дочерние ветви — тонгическую и центрально-полинезийскую[67]. Развитие последней началось на Самоа, заселенном как раз в этот период. Дальнейшие миграции полинезийцев с Самоа положили начало развитию языков самоическо-внешней подгруппы, включающей, по-видимому, языки всех полинезийских анклавов в Микронезии и Меланезии (см. о них ниже).

Заселение Восточной Полинезии относится к I тысячелетию н. э. Носители правосточнополинезийского существовали изолированно в течение нескольких столетий на одной компактной территории — за это время, по-видимому, и произошли многие существенные изменения, характерные для языков Восточной Полинезии. Локализовать правосточнополинезийский с уверенностью пока не удается; по-видимому, он бытовал на Маркизских островах или на о-вах Общества. Э. Поли отмечает, что наличие в маркизском языке двух четко разграниченных диалектов может быть свидетельством относительно давнего заселения островов [1073, с. 311]; согласно археологическим данным, Маркизы обитаемы около 2 тыс. лет. Вместе с тем Маркизы, как указывает Б. Биггз, географически слишком изолированы, чтобы быть колыбелью правосточнополинезийского [125]. Еще одна проблема связана с названием жемчужницы (Pinctada margaritifera). Э. Поли и Р. Грин реконструируют это название в праполинезийском, но не в правосточнополинезийском [1076, с. 22–23]. Следовательно, первые жители Восточной Полинезии населяли остров, у берегов которого не было жемчужниц; в таком случае придется исключать из списка «претендентов» о-ва Общества и Маркизские и остановиться на о-ве Пасхи, где жемчужницы действительно неизвестны. Вряд ли, однако, столь удаленная географически точка Океании могла быть центром формирования правосточнополинезийского; скорее всего праполинезийское название жемчужницы было утрачено на раннем этапе развития языков Восточной Полинезии.

Несмотря на все спорные моменты, Маркизские острова пока можно считать наиболее вероятной прародиной восточнополинезийских языков. Полагают, что первая волна переселенцев направилась оттуда на о-в Пасхи. Данные глоттохронологии и археологии показывают, что этот остров был заселен до 500 г. н. э., т. е. удивительно рано, если учесть его географическую удаленность. Около 700 г. н. э. (а может быть, и несколько раньше) восточнополинезийские языки разбились на две группы — маркизские и таитические; в это же время были заселены о-ва Общества. Острова Мангарева и Гавайские, по мнению Р. Грина, были заселены носителями маркизских языков (диалектов) [579, с. 24], но это утверждение вызывает некоторые сомнения. Основания для выделения группировки таитических языков более серьезны; сюда входят языки о-вов Общества, Кука (за исключением языка пукапука), Тубуаи, Туамоту и язык маори (Новая Зеландия)[68]. Все эти острова были заселены к концу I тысячелетия н. э. Р. Грин предполагает также, что Гавайские острова были вторично заселены (после первого миграционного потока с Маркизских островов) жителями о-вов Общества; кроме того, по его мнению, язык маори и язык мориори[69] (о-ва Чатем), Ходящие в таитическую группировку, испытали и маркизское влияние.

Есть все основания считать, что полинезийские языки восходят к одному праязыку (праполинезийскому) и что они практически не испытали никакого внешнего влияния — ни из Океании, ни из Америки. Нет нужды объяснять, сколь интересна для науки такая полная и длительная изоляция группы языков. Существенно также, что глоттохронологическое датирование дает результаты, которые совпадают с данными археологии, и в этом отношении Полинезия оказывается прекрасной лабораторией: здесь можно оценить различные методы (ведь в областях, более сложных в языковом отношении, лингвисты склонны подвергать сомнению и глоттохронологические данные). То, что в Полинезии глоттохронология «работает», не доказывает, конечно, ее применимости в других ареалах, где ситуация усложнена большим числом межъязыковых заимствований. Даже в Полинезии языки ряда мелких островов претерпели, по мнению Э. Поли, слишком быстрые изменения (это, правда, не повлияло существенным образом на общее адекватное соотношение между глоттохронологическими и археологическими датировками) [1074, с. 354].

Внешняя Полинезия. Жители 19 островов Внешней Полинезии, не связанных непосредственно друг с другом, говорят на 14 полинезийских языках. Большинство островов Внешней Полинезии невелики, лежат они к востоку от крупных островов, входящих в Соломоновы острова, архипелаги Новые Гебриды и Новая Каледония. Эти полинезийские языки практически не повлияли на меланезийские языки, существующие на соседних крупных островах; только на Новой Каледонии [726] отмечены полинезийские заимствования (вероятно, из языка западном части о-ва Увеа), восходящие к доколониальному времени. Веч языки Внешней Полинезии включаются, по современной классификации, в самоическо-внешнюю группировку центральнополинезийских языков — вместе с языками западной части «полинезийского треугольника» (самоанским, тувалу, токелау, восточноувеанским, восточнофутунанским и пукапука).