При заливном земледелии рассаду, выращенную на особых грядках, пересаживают во влажную почву террас. Потом пускают воду (ее уровень должен достигать 30 см), а перед сбором урожая постепенно спускают ее. Чтобы вода не была застойной, ее брали из рек или дождевых водосборов. Сами террасы могут располагаться либо на склонах, как на севере Лусона, либо на плоских равнинах, где подача воды регулируется системой плотин. При этом плодородие поддерживается постоянным поступлением свежего ила, органики и накоплением азота в некоторых видах водорослей, растущих на полях. Таким образом, эта система фактически самовосстанавливающаяся. К. Герц назвал яванские поля «искусственными, максимально самовоспроизводящимися, непрерывными, открытыми структурами» [510, с. 28]. На террасах урожаи собираются один или даже два раза в год; в сельских районах Явы эта система поддерживает плотность населения до 2000 человек на 1 кв. км.

Совершенно очевидно, что для получения таких урожаев требуется огромный труд. Семья может гарантировать себе пропитание, только если она готова поддерживать террасы в порядке и в первую очередь, конечно, их строить. Итак, мы снова вернулись к гипотезе Э. Бусерюп. Сейчас на Яве занятие земледелием без такой системы почти невозможно и рост населения идет с ее распространением. Но в редконаселенных районах Внешней Индонезии и Меланезии, даже там, где имелись благоприятные условия, достаточное количество воды и растворимых питательных веществ в почве, эта система, и под влиянием европейцев, не получила большого распространения, что неудивительно [47, с. 87].

Довольно странно, что нет никаких археологических данных о заливном рисоводстве в Юго-Восточной Азии[77]. Одна из сложностей состоит в том, что ботаникам до сих пор неясно, в какой форме возникло рисоводство — в заливной или суходольной, а пока это не будет установлено, догадки беспочвенны. Многие годы преобладало мнение о том, что суходольный рис предшествовал заливному, но недавно Хэ Пинди высказал предположение, что древнейший рис выращивался в Южном Китае на болотах или простейших искусственных заливных полях [720]. Археологи, работающие в Таиланде, на основе экологических данных пришли к выводу, что заливной рис выращивался в Банчиенге и Нонноктха в IV тысячелетии до н. э. [562; 714] (о древних террасах см. [1330; 1441]). Но Р. Уайт считает, что заливное рисоводство было невозможно до распространения железа, а последнее (как и буйвол) появилось в Таиланде не ранее 1500 г. до н. э. [1452, с. 144]. В китайских письменных источниках заливное рисоводство в северной части п-ова Индокитай упоминается только после 200 г. до н. э., и мы ничего не знаем достоверно о древности этой системы на севере Лусона[78]. Таким образом, история заливного рисоводства — весьма актуальный вопрос. Мне кажется, что сложные террасные системы, которые и ныне встречаются, в Юго-Восточной Азии, могли возникнуть после начала индианизации 2 тыс. лет назад. Если заливное рисоводство действительно появилось 5 тыс. лет назад, то оно, вероятно, было весьма локализованным и тяготело к заболоченным местностям и речным долинам.

Человек взял с собой в Океанию только трех домашних животных: свинью, собаку и курицу. Крысы, видимо, были завезены на большинство островов случайно. Их здесь часто ели, но, насколько мне известно, никогда не разводили. Это весьма агрессивное и экологически пластичное животное могло распространиться и естественным путем. Крысы были единственными живородящими сухопутными млекопитающими, преодолевшими линию Уоллеса в доисторический период и достигшими Австралии и Новой Гвинеи [313, с. 388–389, 573].

У свиньи, собаки и курицы не было диких предков в Океании; это очень существенно для археологии: находки их остатков в археологических слоях (за пределами их естественного ареала) всегда свидетельствуют о деятельности людей. Меньше всего известно о курице (Gallus gallus), происходящей от дикой курицы из джунглей материковой Юго-Восточной Азии, Суматры и Явы [37; 1142, с. 181–183; 313, с. 294]. Человек использовал мясо и перья одомашненных кур; яйца, видимо, редко шли в пищу. В Индонезии, на Таити и Гавайях хорошо известны петушиные бои; возможно, это развлечение было широко распространено в доисторический период. Обычно курам позволяют самостоятельно добывать себе пищу, и во внутренних лесах большинства океанийских островов встречается много одичавших популяций. Археологических данных о курах мало: куриные кости были найдены в Китае на стоянках, относящихся ко времени до 1700 г. до н. э., в Меланезии на стоянках, возраст которых — около 2500 лет. Археологам известно, что курица достигла о-ва Пасхи — восточного предела австронезийских поселений в Океании (других одомашненных животных на этом острове не было).

Находок останков собак несколько больше [96]. В плейстоценовых отложениях Явы костей животных рода Canis не было, хотя их обнаружили в верхнем плейстоцене в Китае. В Китае и Таиланде собаки были, видимо, одомашнены уже к IV тысячелетию до н. э., имелись ли они в Юго-Восточной Азии до этого времени, неизвестно. В островной части Юго-Восточной Азии до 2000 г. до н. э. о них почти нет свидетельств, но динго, по-видимому, проникли в Австралию к 6000 г. до н. э. [1009, с. 138][79]. Если это так, то они, несомненно, привезены человеком, и логично предположить, что путь лежал через Индонезию.

Роль собак в доисторический период остается неясной, но, очевидно, во многих местах дело не ограничивалось помощью на охоте. Например, на Гавайях мясо собак употребляли в пищу. Животных откармливали растительной пищей и забивали на пирах до 200 особей зараз [1374]. Собак держали также дома для забавы, и женщины иногда кормили щенят своим молоком. Употребление собачьего мяса было обычным явлением в Океании. Широко практиковалось производственное использование собачьих костей и шкур, особенно на Новой Зеландии, где собака была единственным завезенным домашним животным.

Наиболее важным животным была свинья. О ней имеются богатейшие археологические и этнографические данные. Одомашненные свиньи относятся к виду Sus scrofa, а естественный ареал распространения этого животного в доисторический период был, видимо, ограничен материковой Юго-Восточной Азией, Суматрой и Явой. Другие эндемичные виды свиней на Калимантане, Сулавеси, Молукках и Филиппинах никогда не были одомашнены. Кости свиней из археологических памятников восточнее Явы не только связаны с деятельностью человека, но и могут указывать на наличие земледелия. Если свиньи были одомашнены (а для такого предположения есть все основания), то их необходимо было хотя бы частично кормить пищей, производимой человеком, поэтому в хозяйстве, основанном на охоте и собирательстве, держать их было просто невозможно.

^{Откармливание домашних свиней кокосовыми орехами на Новой Ирландии}

Археологических данных о доместикации свиньи в Юго-Восточной Азии довольно много, но, к сожалению, все они имеют косвенный характер. В одной из своих работ я говорил о некоторых, связанных с этим проблемах [96], отмечу здесь лишь, что уже к 3000 г. до н. э. одомашненные свиньи были, видимо, распространены повсюду в Юго-Восточной Азии, а восточнее достигали Новой Гвинеи. В Австралию ни свиней, ни кур не завозили; за пределы Новой Гвинеи они начали проникать, очевидно, с 1500 г. до н. э.

Говоря о доместикации животных в рассмотренных районах, надо иметь в виду особенности этого процесса: описанную триаду нельзя рассматривать так же, как евразийских стадных травоядных животных. Мясо океанийской триады шло в пищу лишь изредка, большей частью на ритуальных пирах. Повседневный рацион на побережье чаще всего состоял из рыбы. Правда, во внутренних районах свиньи могли быть главным источником мяса; лучше всего изучено их экономическое значение в Нагорьях Новой Гвинеи. В уникальном исследовании Р. Раппапорта о социоэкономических функциях свиней у цембага, обитающих в районе хребта Бисмарка на Новой Гвинее, приводятся весьма интересные, хотя и локально ограниченные сведения. 99 % пищи цембага (по весу) составляют растения, выращенные или собранные, и лишь 1 % — мясо, в основном свинина. Свиньи действительно занимают важное место в жизни цембага. Их выхаживают женщины; свиньи пожирают до 40 % растений, выращенных цембага. Свиней убивают изредка: на мясо для больных или для свадебных трапез и трапез по случаю рождения ребенка; большинство же свиней убивают раз в 8—12 лет для престижных пиров, сопровождающих особый ритуальный цикл большого социального значения [1120]. Возможно, пример цембага — крайность, и в доисторический период в Океании многие народы ели свинину гораздо чаще [1407]. Вообще, использование домашних животных в Океании могло быть весьма различным, и в этой связи следует обратить внимание на неодинаковое распространение этих трех видов на разных островах [1399].